Реформы патриарха Никона

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава I. Предпосылки реформ в русской православной церкви первой половины XVII в.

 

Время патриаршества  Никона ознаменовалось очень бурной и разносторонней деятельностью, но его преобразования были связанны с двумя основными вопросами. В первую очередь, его волновала проблема соотношения светской и духовной власти, которую он решал в пользу последней. Вторым важным аспектом, на который была направлена деятельность патриарха, являлся вопрос о чисто церковных реформах – унификации обрядов и исправлении церковных богослужебных книг. Но эти идеи не были чем-то принципиально новым, привнесенным лично Никоном в русскую церковную практику. Необходимость реформ церкви давно осознавалась и светскими, и духовными лицами, и была обусловлена целым рядом как внутри, так и внешнеполитических причин, вызревавших в русском обществе в XVII в. Рассмотрению этих причин и посвящена данная глава.

В первую очередь следует  проанализировать внутриполитическую обстановку в России XVII в. и соотношение светской и духовной власти в обозначенный период.

Церковь, как и раньше, оставалась крупнейшей экономической, политической и идеологической силой. Ее богатства были огромны. Но по мере развития российского самодержавия все острее вставал на повестку дня вопрос о приоритете государственной власти над церковной. В период феодальной раздробленности русская церковь сыграла существенную роль в объединении страны для борьбы с монголо-татарским нашествием. Однако при всем своем стремлении играть самостоятельную роль, русская православная церковь всегда находилась в зависимости от государственной власти. Этим она сильно отличалась от римско-католической церкви, обладавшей полной самостоятельной в церковных делах.

Итак, если  до XVII в. церковь  была орудием господства феодалов, то уже в XVII в., когда после смуты  дворянство окончательно захватило  руководящее положение в Московском государстве, церковь стала орудием дворянского государства, утверждал Н.М. Никольский¹⁹. Она потеряла значительную часть своего влияния, и даже учреждение  московского патриаршества в 1590 г. было, по утверждению профессора Каптерева, лишь внешним проявлением по отношению к внутренней жизни церкви. По-прежнему светская власть возводила и низводила патриархов по своему усмотрению. Все архиереи также избирались государством. Церковные соборы, которых много было в XVI-XVII вв., созывались и распускались царем и решали только те дела, которые светская власть им предлагала. Положение дел в церкви и доминирующее значение в ней царской власти ярко выступает в письме патриарха Никона к константинопольскому патриарху Дионисию: «ныне бывает на Руси все царским хотением; когда повелит царь быть собору, тогда бывает; и кого велит избирати и поставити архиереем, избирают и поставляют; и кого велит судити и обсуждати, – и они судят и обсуждают и отлучают»…²⁰

Это изменение в положении  церкви имело под собой и экономическое  основание. В работе Никольского  мы находим сведения о том, что  абсолютные размеры церковных вотчин и численность церковных людей были в XVII веке были весьма внушительны: патриарху, митрополитам и епископам принадлежало в конце века около 37000 дворов, в которых числилось около 440000 душ тяглового населения; кроме того, значительные земли принадлежали отдельным монастырям.²¹ Это были так называемые «белые слободы» (земли, освобожденные от государственных повинностей), которые со временем становились серьезным тормозом развития городских посадов.

Горожане решительно протестовали против городских «белых слобод». Правительство со своей стороны было заинтересовано в том, чтобы подорвать мощь своих соперников – духовных и светских феодалов, а заодно расширить контингент налогоплательщиков. Поэтому «Соборное Уложение» 1649 г. отписало все «белые слободы» на государево имя. Тем самым церковь лишилась доходнейших своих владений. Более того, решение судебных споров из-за церковных и монастырских земель передавалось во вновь созданный орган государственной власти – Монастырский приказ. За церковью сохранялись лишь суд по духовным делам и гарантия завещаний. Теперь только патриарх мог самостоятельно управлять своими вотчинами и осуществлять право суда над их населением.

Только один раз в  истории России XVII века власть представителя церкви поднялась на равную ступень с царской. Это было при патриархе Филарете, отце царя Михаила Федоровича (1619-1634 гг.).  Двор патриарха при нем получил особенное великолепие, он был устроен по образцу царского, даже появились дворцовые чины и должности. Этот блеск, окружавший Филарета, остался и его преемникам. Однако, по мнению Кореневского Н. И., такое возвышение патриаршества не было обусловлено развитием церковной организации в России и ростом ее авторитета, а в значительной мере зависело от личности энергичного Филарета и его положения, как отца и соправителя царя. После него патриархи не смогли удержать своей власти на такой высоте.²²

Тем не менее теория независимости  церковной власти от светской имела  своих последователей в среде  церковной иерархии, и главным  ее выразителем в XVII веке стал патриарх Никон.

Помимо вопроса о  соотношении церковной и светской власти, церковных деятелей XVII в. занимала проблема  крайне невысокого уровня нравственности как низшего клира, так и князей церкви и, как следствие, – небывалого до того падения авторитета церкви.

В XVII в. в народе царили антицерковные настроения, которыми в значительной части было проникнуто народное творчество и литература того времени. Стали распространяться выразительные пословицы: «из одного дерева икона и лопата», «молебен пет, а пользы нет», «кому тошно, а попу в мошно» и т. д.²³ Все больше людей предпочитало угнетавшей душу церковной службе народные празднества и представления.

На помощь церкви пришли царские власти. Указ 1648 г. требовал неукоснительного посещения церкви в воскресные и иные праздники. Предписывалось скоморохов и ворожей в дома не призывать, олову и воску не лить, зернью, шахматами, картами не играть, медведей не водить, на свадьбах песен «бесовских» не петь, на качелях не качаться, личин на себя не наряжать. Тут упомянуто все, что мешало духовенству держать паству под своим влиянием: и живучие остатки языческих обрядов и верований, и народные игры. Указ запрещал «позорища» (зрелища), а «хари» (маски) и «бесовские гудебные сосуды» (домры, сурны, гудки, гусли) требовал ломать и жечь, скоморохов же вообще не пускать в города и села.

Также в Уложении 1649 г. мы видим статьи, требующие, «чтобы в церкви божьей не происходило никаких  смятений ни во время служений, ни вне  их». Архангельский описывает обстановку, в которой появились подобные статьи, следующим образом. Он говорит, что статьи Уложения о церковных мятежниках «вызваны были прискорбными явлениями общественной жизни. Как до воцарения Алексея Михайловича, так и в его царствование, русское общество, быв расшатано неурядицами самозванщины, обнаруживало разные бесчинства, не стеснялись ни Храмами Божиими, ни совершением в них богослужения, хотя бы то было в присутствии знатных властей церкви и государства, даже самого царя»²⁴. Далее Архангельский приводит наиболее вопиющие примеры «церковных  мятежей». Например, в 1650 г., в разгар бунта в Пскове, мятежники, «пришедши 2 июля в соборную церковь вооруженною толпою, кричали на архиепископа своего Макария, угрожая ему смертью, а в другой раз даже взяли архиепископа из церкви во время службы, посадили в богадельню и положили на него большую цепь»²⁵.

Таких примеров в церковной  жизни России XVII в. было множество и , ввиду подобных обстоятельств в Уложение был включен ряд статей о церковных мятежниках. Эти законы предусматривали наложение тяжелых «казней» за нарушение церковного благочиния и за оскорбление святости храма.

И все же никогда до того равнодушие к церкви и духовенству  не выражалось столь открыто.

В обстановке широкого недовольства церковью перед ней с особенной силой встал вопрос об укреплении своего авторитета и влияния на народные массы.

Царские и церковные  власти пытались рядом указов воздействовать на возмущавшее народ поведение  «духовных пастырей». Такие указы  невольно выявляли неприглядную картину быта последних, распространенное среди них пьянство и мздоимство. Новгородский митрополит, например, требовал: «сделать заказ крепкий, чтобы игумены, черные и белые попы и дьяконы, и старцы, и черницы на кабак пить не ходили и в мире до великого пьянства не упивались и пьяные по улицам не валялись бы».²⁶

Однако одними указами  нельзя было обойтись: требовались  более серьезные меры для укрепления церковной организации в целом.

Еще одним существенным вопросом в церковной жизни XVII в. был вопрос о неисправности русских церковно-богослужебных книг. На порчу книг повлиял упадок образованности в северо-восточной Руси и разрыв с греками; знающих греческий язык людей, которые могли бы сличить русский перевод с греческим оригиналом, становилось все меньше и меньше; переписка книг невежественными переписчиками тоже вносила в них много ошибок и изменений. Эта порча книг чувствовалась давно, и не раз предпринимались попытки их исправления, но все они заканчивались неудачей, так как всегда находились лица, которые обвиняли исправителей не в исправлении, а в порче книг.

По мнению Кореневского, это объясняется трудностью исправлений  при разнообразии списков, при отсутствии критерия для исправлений; таким  критерием служили древние рукописи, но действительно древних было мало, и их было очень трудно достать. Пользоваться греческими книгами было еще труднее из-за их разнообразия и незнания греческого языка русскими церковниками. Кроме того, предубеждение против православия греков было еще очень распространено, и с этой точки зрения печатными греческими книгами пользоваться было невозможно.²⁷

Все это создавало  огромные трудности при исправлении  книг, и, хотя эта проблема была очень  актуальна, она оставалась нерешенной.

Помимо внутренних причин, необходимость реформы церкви вызывалась еще и причинами внешнеполитического характера.

Воссоединение Украины  с Россией в 1654 г. выдвигало задачу объединения русской и украинской церквей; но их разделяли накопившиеся за несколько веков различия в  обрядах и правилах. Унификация церковных норм была нужна и для осуществления далеко идущих замыслов в отношении православных народов Балканского полуострова, находившихся под владычеством султанской Турции. Без упорядочения церковной жизни в Российском государстве нельзя было рассчитывать на успех церковно-политического влияния вне его пределов.

Таким образом, к середине XVII в. в Российском государстве мы видим огромное количество довольно серьезных противоречий как между духовной и светской властью, так и внутри церковной организации, которые и вызывали необходимость реформирования русской православной церкви. Проведение реформ было нужно для того, чтобы навести порядок в самой церкви, пресечь падение ее авторитета, а также унифицировать церковные обряды по греческому образцу, без чего невозможно было проведение активной внешней политики по направлениям, которые обозначились к середине XVII в. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава II. Церковная реформа патриарха Никона

 

Данная глава настоящей  работы посвящена непосредственно  реформаторской деятельности патриарха  Никона. Но прежде чем приступать к  этому вопросу, необходимо, на мой  взгляд,  рассмотреть время патриаршества Иосифа и выдающиеся явления церковной жизни того периода, так как Иосиф был непосредственным предшественником Никона не только по времени, но и по характеру своей деятельности. В частности, нас будет интересовать так называемый кружок ревнителей благочестия, возникший в конце патриаршества Иосифа, и активным участником которого, в ряду других, и был Никон. Откуда и как появилось это направление, кто были его представители, во имя чего и за что оно ратовало – без решения всех этих вопросов невозможен правильный взгляд на борьбу между патриархом Никоном и противниками его исправлений, невозможно и правильное понимание происхождения раскола в русской православной церкви.

Следующая наша задача – проанализировать основное содержание церковной реформы патриарха Никона: исправление книг и обрядов по греческим образцам. Особое внимание будет уделено тому, какие источники лежали в основе исправления книг. Кроме того, здесь же необходимо рассмотреть основные черты идеологии Никона, стремившегося создать теократическое государство.

Все эти проблемы мы попытаемся, по мере сил, рассмотреть в настоящей главе.

 

1. Кружок «ревнителей благочестия»

 

Итак, как уже упоминалось  в первой главе, необходимость реформирования церкви осознавалась в русском обществе задолго до Никона и даже предпринимались попытки исправления книг и обрядов. Но к середине XVII в. Церковный вопрос встал особенно остро, и в среде городского духовенства стали образовываться кружки ревнителей благочестия, которые хотели «очистить русскую церковь от скверны»²⁸. Влиятельнее всех был московский кружок, организованный духовником царя Алексея Михайловича Стефаном Вонифатьевым. В этом кружке, кроме царя и Стефана, принимали участие протопоп Казанского собора Иван Неронов, протопопы Аввакум, Даниил, Логгин, Лазарь, архимандрит Новоспасского монастыря Никон, а также светские лица, как например, боярин Ф. Ртищев, его жена Анна, боярин Б. И. Морозов и другие. Этому кружку принадлежит инициатива постановки реформ на более широкую и принципиально новую почву.

Члены кружка хорошо осознавали недуги русской церкви и ее в общем  крайне невысокий уровень. И, насколько  можно судить по первым шагам, кружок поставил своей ближайшей целью  улучшить нравственность как среди  населения, так и среди духовенства, а также упорядочить богослужение, тем самым «водворить в народе истинное христианское благочестие»²⁹. С этой целью особое внимание было обращено на возрождение церковной проповеди, вышедшей к XVII в. из употребления. В этом отношении выделялся Иван Неронов, проповеди которого в Казанском соборе привлекали очень много москвичей, в том числе его часто приходил слушать сам Алексей Михайлович.³⁰