Внешняя политика Италии после Второй мировой войны

СССР боялся превращения порта Триест в военно-морскую базу США и Британии и требовал гарантий против такого оборота событий. Для включения в проект мирного договора с Италией была выработана крайне сложная формула политического решения, имевшая мало шансов быть воплощенной на практике. Советский Союз добился от США и Британии согласия предоставить Триесту статус свободного порта, а всей Свободной территории Триеста – режим демилитаризованной и нейтральной зоны. Западные партнеры согласились на эти предложения, по-видимому, не имея намерения выполнять принимаемые обязательства.

Жесткость позиции СССР пошла во вред интересам Югославии. Она не обеспечила ей выигрыша по сравнению с договоренностями о разделе зоны Триеста в 1945 г., но внесла напряженность в отношения Белграда с Лондоном и Вашингтоном. Никаких рычагов давления, способных заставить США и Британию выполнять соглашения, у СССР и у Югославии не было. Триест не был демилитаризован, и в нем остались американо-британские войска. Только восемь лет спустя, 5 мая 1954 г., в Лондоне Италия, Югославия, Великобритания и США без участия Советского Союза подписали соглашение об урегулировании проблемы Триеста.33 В дополнение к территории, оговоренной в решении второй сессии СМИД 1946 г. к Югославии перешла южная часть бывшей Свободной территории Триест, а к Италии – ее северная часть с самим Триестом. 26 октября 1954 г. из зоны Триеста были выведены американо-британские войска. 34

«Суэцкое унижение» Франции и Великобритании было воспринято в Западной Европе не просто как дипломатическое поражение этих двух стран, но и как посрамление европейцев вообще, пощечина, нанесенная им с двух сторон – Советским Союзом и Соединенными Штатами. В Европе царили раздражение против США и обида на грубость, с которой американцы дали понять европейцам их зависимость от Вашингтона.

Между тем, у европейцев были основания по-новому расценивать свои отношения с США. Западная Европа, хотя она восстанавливала свои силы на средства «плана Маршалла», не чувствовала себя такой слабой перед Соединенными Штатами, как в первые послевоенные годы. Произошел сдвиг в соотношении экономических возможностей Соединенных Штатов и западноевропейских стран. Они в значительной мере преодолели экономическое отставание за счет того, что развивались быстрее, чем США. Промышленное производство в Западной Европе выросло в 1955 г. по сравнению с 1950 г. на 40% (в ФРГ – на 81%, Италии – на 56%, Франции – на 36%), а в США – на 24%. В 1948 г. доля США в мировом промышленном производстве западных стран составляла 53,4%, а доля всей Западной Европы – 30,4%. В 1953 г. – удельный вес США сократился до 48%, а Западной Европы – возрос до 34%. Тем сильнее европейцы ощущали себя униженными.

Это побуждало их преодолеть внутренние разногласия и ускорить сотрудничество в интересах укрепления экономических и политических позиций Западной Европы. Показательно, что именно в разгар суэцкого кризиса – 5 ноября 1956 г. – западногерманские и французские представители (премьер-министр Франции Ги Молле и канцлер ФРГ Конрад Аденауэр) смогли договориться по спорным вопросам интеграционных соглашений, которые разрабатывались с лета 1955 г. согласно решениям конференции в Мессине.35 В последующие несколько месяцев проекты соглашений были доработаны и согласованы с другими странами ЕОУС.

25 марта 1957 г. в Риме  страны «шестерки» (Франция, ФРГ, Италия  и государства Бенилюкса) подписали  два важных новых договора  с неограниченными сроками действия  – о Европейском экономическом сообществе и Европейском сообществе атомной энергии (Евратом). Теперь в Западной Европе существовало три «сообщества»: 1) по углю и стали, 2) атомной энергии и 3) торговле.36

Договор о создании Европейского экономического сообщества («общего рынка») регламентировал сотрудничество в области экономики, науки и техники. В нем провозглашалось создание общего рынка стран-участниц, и намечались формы сближения, унификации экономической политики стран-участниц. Договор предусматривал снижение в три этапа таможенных барьеров между государствами-участниками в течение 12 лет (то есть к 1969 г.), а также принятие единого таможенного тарифа и проведение единой торговой политики в отношении третьих стран. Так реализовывалась идея «таможенного разоружения», выдвинутая во время конференции в Мессине.

Участники «общего рынка» обязались добиваться устранения препятствий для перемещения между ними рабочей силы, капиталов и услуг. Они договорились проводить общую политику в области сельского хозяйства и транспорта, добиваться сближения экономического законодательства и содействовать стандартизации процедур выработки и принятия согласованных решений в вопросах проведения экономической политики каждой из стран-участниц.

Включение в Римский договор пунктов о согласовании экономических политик и применении единых стандартов выработки решений подразумевало неизбежность стандартизации в перспективе как минимум некоторых политических практик. Это в свою очередь подразумевало развитие тех или иных форм политической интеграции. В Западной Европе стал утверждаться новый тип взаимодействия, который позволял через длительную практику согласования противоречивых экономических и политических интересов стран-участниц в перспективе прийти к формированию единой экономической политики.37

В развитии экономической интеграции у каждой из стран были свои интересы. Позиция ФРГ определялась тем, что на ее долю в 1957 г. приходилось около 45% производства и свыше 44% экспорта промышленности продукции «шестерки».38 Западногерманские правящие круги рассматривали интеграцию как средство выравнивания своего статуса с другими странами сообщества, прежде всего Францией. ФРГ рассчитывала стать его экономическим лидером, уступив политическое первенство Франция – на долю которой приходилось только 25% производства и 20% экспорта промышленной продукции шести стран. Интересы Италии и других стран ЕЭС определялись наличием у них тесных связей либо с ФРГ, либо с Францией. Италия при этом рассчитывала увеличить сбыт своей сельскохозяйственной продукции на едином европейском рынке. Все участники ЕЭС были заинтересованы в проведении согласованной внешнеторговой политики в отношении конкурентов из стран, не вошедших в сообщество.

Договор о Евратоме регламентировал интеграцию европейских стран в сфере мирного использования ядерной энергии, которое рассматривались всеми европейскими странами в качестве важнейшего и самого перспективного инструмента решения энергетической проблемы Западной Европы. Таким образом предполагалось снять остроту хронического энергетического кризиса, от которого страдали прежде всего Франция и малые западноевропейские государства. При этом французское руководство рассчитывало при помощи сотрудничества в рамках Евратома простимулировать свои ядерные разработки военного характера.

Европейские сообщества были довольно узкими региональными группировками, заинтересованными в избирательном расширении круга своих участников. В ряде стран «шестерки» считали важным привлечь к участию в ЕЭС Великобританию. Сторонники интеграции с материковыми странами были и в Лондоне. Но большинство британских политиков считало, что немедленное вхождение в «шестерку» подорвет «имперские преференции» – систему льготных тарифных условий в торговле Британии с государствами Содружества, на долю которых приходилось в 1956 г. более 45% ее внешнеторгового оборота.39

Британская дипломатия, не отвергая идеи тесного сотрудничества с континентальными державами, предпочла выработать собственную форму сотрудничества с европейскими государствами, более соответствующую специфике британских интересов. В развитие этой линии в 1959 г. Британия инициировала подписание договора о создании Европейской ассоциации свободной торговли, в которую вошли помимо нее Швеция, Норвегия, Дания, Швейцария, Австрия и Португалия. С этого времени существовавшие и прежде противоречия между Британией, с одной стороны, а Францией и ФРГ, с другой, стали проявляться в форме соперничества двух группировок – ЕЭС и ЕАСТ.40

Великобритания не могла навязать странам «шестерки» свою концепцию интеграции. Но и сама она не желала принимать обязательства по самоограничению национального суверенитета, которые предусматривались условиями римских договоров 1957 г. Соединенные Штаты выступили в поддержку европейских сообществ, считая их средством консолидации Западной Европы. Политически образование «сильной Европы» отвечало интересам США, хотя экономически это не вполне им соответствовало.

Кроме того, американская администрация полагала, что сотрудничество европейских стран в рамках Евратома будет способствовать формированию единого ядерного потенциала Западной Европы. Такую перспективу госдепартамент США и президент Д.Эйзенхауэр считали соответствующим американским национальным интересам в большей мере, нежели комиссия США по ядерной энергии, руководители которой полагали распространение ядерных технологий опасным.

Глава II. Внешнеполитический курс Италии в 1957-1973 годах

Весомые успехи в развитии народного хозяйства в период «экономического чуда» 50-х — начала 60-х гг., а также преобладающее влияние ХДП в политической жизни обусловили пересмотр политического курса других партий Италии, в первую очередь ее левых партий — ИСП и ИКП. Руководство ИСП во главе с Пьетро Ненни эволюционировало вправо: отказавшись от статуса оппозиционной партии, оно взяло курс на приход к власти и прекратило сотрудничество с коммунистами, Компартия приняла стратегию «итальянского пути к социализму», означавшего активную массовую борьбу против монополий, привлечение на свою сторону всех антимонополистических сил и постепенный, мирный переход к социализму. ХДП учитывала большой вес левых партий в обществе и рост их электората. Намереваясь «приручить» стремившуюся к власти ИСП и использовать поддержку со стороны социал-демократов (ИСДП), ХДП наметила сближение с ними — стратегию «левого центра» с целью укрепить свои позиции в обществе. Левоцентризм предполагал не только сотрудничество ХДП с левыми партиями в парламенте и правительстве, но и принятие христианскими демократами некоторых требований левых партий (кроме компартии). Стратегия левого центра как союз со «светскими» партиями была рассчитана христианскими демократами на длительную перспективу. Тем более что папа римский Иоанн XXIII, сменивший умершего реакционера Пия XII (1958), фактически не препятствовал утверждению новой стратегии христианских демократов. В энциклике Иоанна XXIII «Пацем ин террис» («Мир на земле») содержались призывы к миру и сотрудничеству различных политических течений. В обострившейся между обновленцами и консерваторами борьбе по проблеме приспособления церкви к настроениям масс обновленцы одержали верх. Это продемонстрировали решения Вселенского собора («детища» Иоанна XXIII), первая сессия которого состоялась осенью 1962 г., вторая — через год.41

В свою очередь, частые правительственные кризисы означали, что «эра» монопольного правления ХДП подходила к концу. В 1962 г. съезд ХДП утвердил стратегию левого центра, и христианский демократ А. Фанфани сделал первую попытку ее реализации, сформировав правительство из представителей ХДП, социал-демократов и республиканцев.42 С 1963 г. в левоцентристских правительствах стала участвовать Итальянская социалистическая партия. Во главе этих правительств в 1963—1968 и 1974—1976 гг. стоял известный итальянский политический деятель Альдо Моро, христианский демократ, сторонник сотрудничества с левыми партиями, человек твердых моральных принципов, не замешанный ни в одном грязном скандале.43 А. Моро (1916—1978) окончил университет по специальности «юриспруденция», стал доктором по философии права, участвовал в войне. Глубоко верующий человек Моро работал в молодежной Федерации университетских католиков, затем в ХДП. Рано начав политическую карьеру, во многом благодаря своему высокому интеллектуальному потенциалу и таким качествам, как настойчивость, терпение, гибкость и корректность, он стал политиком крупного масштаба, партийным лидером уровня Де Гае-пери. Заслугой Моро следует признать смену стратегии ХДП: от центризма при Де Гаспери к левоцентризму при Моро. Понимая, что в силу значительного авторитета у итальянцев левых партий, том числе коммунистов, без их участия невозможно решить никаких более или менее крупных общенациональных задач, Альдо Моро, несмотря на открытое сопротивление консервативной части ХДП, стал сторонником сотрудничества не только с социалистами, но и с коммунистами. Оставаясь при этом патриотом христианской демократии, он был убежден, что ХДП ни при каких условиях не должна терять своей политической гегемонии.

Правительство левого центра осуществило ряд реформ. В 1962 г. была национализирована важная отрасль экономики — электроэнергетическая промышленность. В результате создавалось сильное государственное «Национальное объединение электроэнергетической промышленности». Крупные частные компании, чья собственность подлежала национализации, получили от государства солидную компенсацию и смогли инвестировать полученные средства в другие отрасли. В 1965 г. вводилось обязательное для госсектора программирование, с 1967 г. начал действовать национальный 5-летний план.44 При этом директивы государственных планов не были обязательными для частного сектора. Реформа системы образования распространяла конституционный принцип о бесплатном и обязательном обучении учащихся на учеников неполной средней школы в возрасте до 14 лет. Весьма результативными оказались завоевания рабочих. Они добились повышения заработной платы, ликвидировались зональные различия в уровне зарплаты, вводилась 40-часовая рабочая неделя в промышленности, расширялись права профсоюзов, улучшалось пенсионное обеспечение.

В то же время левый центр столкнулся в своей деятельности с ухудшением экономической ситуации: время «экономического чуда» истекло, темпы роста итальянской экономики замедлились, упав в середине 60-х гг. до кризисной отметки, а в 1974—1975 гг. Италия оказалась в тисках мирового экономического кризиса.45 Особую остроту приобрело несоответствие структуры и механизма воспроизводства и распределения национального дохода, увеличились трудности снабжения экономики из-за роста мировых цен на сырье и топливо. Усиление активности профсоюзов и рост стачечной борьбы изменили социально-экономическую обстановку в стране. Экономические трудности проявились в отраслевых структурных и циклических кризисах различной глубины и продолжительности, в расстройстве торгового и платежного балансов и дефиците госбюджета.

Кризисные потрясения ставили правительство и предпринимательские круги перед необходимостью смены экономической стратегии, вынуждали их заимствовать передовые методы модернизации у более развитых стран Запада. Элита итальянского бизнеса стремилась сохранить страну в числе семи развитых мировых держав. В то же время модель экстенсивного развития экономики Италии еще не исчерпала полностью свой потенциал, поэтому с середины 70-х гг. на повестку дня встала задача постепенного вы теснения экстенсивного пути новыми, высокотехнологичными процессами. Поскольку быстрый разрыв с прежней экономической моделью был невозможен, то обозначившееся перспективное переплетение старого и нового курсов нарушало поступательный ритм развития итальянской экономики, приводило к замедлению темпов ее роста, к чередованию скачков и топтания на месте. Итальянская экономика, не осуществив внутренней перестройки, оказалась в 70-е гг. (и находится по этой причине до сих пор) в неблагоприятном положении на мировом рынке. Неравномерность экономического развития негативно отражалась на трудовых отношениях и социальной сфере.46