Проблема массовой и элитарной культур в творчестве Х. Ортеги-и-Гассета

    2.3. Элитарная культура.

     Элитарная  культура формируется в рамках  привилегированных в какой-либо  сфере (в политике, коммерции,  искусстве) слоёв, общностей и  включает, как и народная культура ценности, нормы, идеи, представления, знания, образ жизни и т.д. в знаково-символическом и материальном их выражении, а так же способы практического их использования. Эта культура охватывает разные сферы социального пространства: политическую, экономическую, этико-правовую, художественно-эстетическую, религиозную и др. области общественной жизни. Её можно рассматривать в разных масштабах.

     В широком  смысле элитарная культура может  быть представлена достаточно  обширной частью общенародной (общенациональной) культуры. В этом случае она имеет в ней глубинные корни, включая и народную культуру. В другом, узком смысле - заявляет о себе как о «суверенной», подчас противоречащей национальной культуре, в определённой мере изолированной от неё (пример – рыцарская культура, её обычаи).

     Элитарная  культура запечатлела себя в  разных сферах общественного  бытия, особенно значителен её след в области интеллектуальной и художественной. Например, эпоху итальянского Возрождения прославили не столько знатные правители (семейство Борджиа, Медичи), удачливые предприниматели, богатые купцы, но сравнительно узкая когорта гуманистов-мыслителей, художников, поэтов, бывших людьми разносторонне одаренными. Как то: Леонардо да Винчи, Петрарка, Рафаэль, Д. Бруно, Н. Кузанский, Т. Мор и др.

     Увеличение  числа различных художественных  течений происходит на фоне  усиливающегося кризиса, охватившего все сферы социального бытия, затронувшего культурное самоопределение человека. Особенно остро встали проблемы отчуждения человека от общества, от природы, от себе подобных, от труда и его результата, т.е. превращение их в самостоятельную силу, господствующую над человеком, враждебную ему, подчинение его технике. Человек почувствовал себя одиноким и потерянным в мире, насыщенном социальными и политическими конфликтами. Возросло ощущение возрастающей катастрофы. Всё это стало осознаваться как нарушение культурной целостности. Поиски выхода из кризисной ситуации породили различные философские концепции, отражающие разочарование в силе разума, ощущение бесчеловечности мира, тотальной изолированности человека от социума, обусловили поворот философии в сторону иррационализма (8), иными словами, поворот к иррациональной реальности, внутреннему бытию человека, познаваемому только интуитивно. Происходит противопоставление человека миру. Идеи иррационализма (интуитивизма, экзистенциализма) стали опорой для многих элитарных «сверхноваторских» направлений в художественной культуре, которые получили название модернистских.

Модернизм (modern – франц. новый) характеризуется ориентацией на создание абсолютно новых форм, демонстративным разрывом с национальными традициями, принимающим бунтарский, даже скандальный характер. Протест против всего «консервативного», обывательского выливается в уход от реального мира с его предметностью, погружение в глубины подсознания, тайны духовности, создание странных, алогичных, иногда завораживающих культурных текстов (произведений) явилось реакцией на невиданный ранее глобальный культурно-цивилизационный перелом.

     При всём  разнообразии и различии модернистских  направлений сугубо элитарного  характера они имеют нечто общее, что попытался теоретически обосновать Х. Отега-и-Гассет. По его мнению, искусство должно отчуждать людей от реальной жизни оно не будет общепонятным общечеловеческим, но обращённым к элите. «Новое искусство разделяет публику на два класса – тех, кто понимает, и тех, кто не понимает, т.е. художников и тех, кто художниками не являются» (9). Это искусство привилегированных. Художник «ставит целью дерзко деформировать реальность, разбить её, разбить её человеческий аспект, дегуманизировать её» (10),(11). Художники делятся на тех, «кто изображает внешний мир и тех, кто, отталкиваясь от вещности, творит картины» как «…иррациональное смысловое целое, которому нет прямого соответствия в природе.

     Новое искусство  (модернизм) всегда комично по  своему характеру. Не то чтобы  содержание произведений было комичным – это значило бы вновь вернуться к формам и категориям «человеческого стиля». Дело в том, что независимо от содержания само искусство становится игрой. Стремление же к функции как таковой возможно только в весёлом расположении духа. Ортега выделяет основные тенденции нового стиля:

- тенденцию к дегуманизации;

- тенденцию к избеганию  живых форм;

- стремление к тому, чтобы  произведение искусства было  лишь произведением искусства;

- стремление понимать  искусство как игру и только;

- тяготение к глубокой  иронии;

- тенденцию избегать всякой  фальши.

      Ортега  убеждает, что толпа верит в  то, что оторваться от реальности  для художника – лёгкое дело. Тогда как на самом деле  это самая трудная вещь на  свете. Создать нечто, что не  копировало бы натуры, и, однако, обладало бы определённым содержанием  – это предполагает высший дар. Новое искусство элитарно. Оно доступно только одарённому меньшинству, аристократам духа. Человеческие переживания, воспроизводимые искусством, рассматриваются как бездумно-механические, не имеющие ничего общего с художественностью.

     Элитарная  культура – это культура профессиональная, специализированная, требующая специального усвоения норм, ценностей, правил, навыков, технологий, т.е. специального обучения. Здесь накопленный опыт (знания, навыки и приёмы деятельности, смыслы, образы и пр.) фиксируются в текстах, воплощаемых в знаковых системах (естественных и искусственных языках), передаётся преимущественно опосредованно посредством целенаправленного обучения на базе специализированных институтов (учебных заведений, студий и пр.). Оно основывается на специально разработанных, рационализированных методах, технологиях, как бы отчуждённых от непосредственного «делания». В этом случае непосредственный контакт с учителем как ностителем-транслятором тех или иных технологий, знаний, навыков также осуществляется в рамках этих институтов.

     С распространением  элитарных теорий появился культ  красоты, не связанный с моралью, этикой, эстетикой и традицией и «искусство для искусства», уход в царство самодовлеющих эстетических ценностей. Человек ощутил огромную ценность личности, себя как тайну и загадку, как источник непознанных и опасных сил и как источник святости, что порождало крайний субъективизм, признание внутреннего мира творца основой любого творчества.

     2.4. Основные черты массового человека.

     Изучая психическую  структуру нового «человека массы»  с точки зрения социологии, Х.  Ортега находит в нём следующие  основные черты: врождённую, глубокую уверенность в том, что жизнь легка, изобильна, в ней нет трагических ограничений, вследствие чего заурядный человек проникнут ощущением победы и власти. Ощущения эти побуждают его к самоутверждению, к полной удовлетворённости своим моральным и интеллектуальным багажом.

     «Человек массы»  самодоволен, он не признаёт  никакого внешнего авторитета, никого не слушается, не допускает критики своих мнений и ни с кем не считается. Внутренне ощущение своей силы побуждает его всегда выказывать своё превосходство. Он ведёт себя так, словно он и ему подобные – одни на свете, а поэтому он лезет во всё, навязывая своё пошлое мнение, не считаясь ни с кем и ни с чем, т.е. следуя принципу «прямого действия».

     В основе  восстания масс, по мнению Ортеги, лежит замкнутость души массового  человека. Дело в том, что человек массы считает себя совершенным, он никогда не сомневается в своём совершенстве, его вера в себя поистине подобна райской вере. Замкнутость души лишает его возможности познать своё несовершенство, так как единственный путь к этому познанию – сравнение себя с другими; но тогда он должен хоть на миг выйти за свои пределы, переселиться в своего ближнего. Душа заурядного человека не способна к таким упражнениям. «Мы стоим здесь перед тем самым различием, которое испокон веков отделяет глупцов от мудрецов. Умный знает, как легко сделать глупость, го всегда настороже и в этом его ум. Глупый не сомневается в себе; он считает себя хитрейшим из людей, отсюда завидное спокойствие, с каким он пребывает в глупости. Подобно насекомым, которых никак не выкурить из щелей, глупца нельзя освободить от глупости, вывести хоть на минуту из ослепления, сделать так, чтобы он сравнил свои убогие шаблоны со взглядами других людей. Глупость пожизненна и неизлечима. Вот почему Анатоль Франс сказал, что глупец гораздо хуже мерзавца. Мерзавец иногда отдыхает, глупец – никогда» (12).

     Однако человек  массы совсем не глуп. Наоборот, он действительно гораздо умнее,  гораздо способнее, чем все его предки. Но эти способности ему не впрок: осознавая, что он обладает ими, он ещё больше замкнулся в себе и не пользуется ими. Он раз и навсегда усвоил набор общих мест, предрассудков, обрывков мыслей и пустых слов, случайно нагроможденных в памяти, и с развязанностью, которую можно оправдать только наивностью, пользуется ими везде и всегда. Это явление Ортега назвал в первой главе «Восстания» «знамение нашего времени: не в том беда, что заурядный человек считает себя незаурядным и даже выше других, а в том, что он провозглашает и утверждает право на заурядность и самое заурядное возводит в право» (13).

     Х. Ортега-и-Гассет  и Ницше утверждают, что «массовый  человек» был всегда, но в кризисный  момент масса восстала и начала  вести себя агрессивно. Для Ортеги «толпа» - явление новое. «Люди, составляющие эти толпы, были и ранее, но не были толпой. Теперь они заняли места, отведённые для узкого круга лиц, для меньшинства» (14). Для Ортеги масса не является чисто социальной категорией, не определяется чисто количественными характеристиками. Он подчёркивает, что «масса» - это качественная характеристика человека нового типа. «По одному человеку можно понять, масса это или нет. Масса – это любой, кто не мерит себя особой мерой, ощущает себя, как все, кто не требует ничего и для кого жить – это плыть по течению, оставаясь самим собой и не пытаясь перерасти себя» (15).

     Свои рассуждения  о появлении «новой породы  людей» - «массового человека» - испанский философ связывает, прежде всего, с европейской историей и подкрепляет весьма выразительной статистикой. «Славу и ответственность за выход масс на историческое поприще несёт 19 век», - пишет он, ссылаясь на тот факт, что за все двенадцать веков своего существования с 7 по 19 столетие население Европы ни разу не превысило 180 млн. человек, а за время с 1800 по 1914 год, за сотню лет с небольшим, достигло 460 млн. Столь головокружительный рост, по Х. Ортеге, означал «всё новые и новые толпы, которые с таким ускорением низвергаются на поверхность истории, что не успевают пропитаться традиционной культурой». «Особенность нашего времени в том, - пишет Ортега, - что заурядные души, не обманываясь на счёт собственной заурядности, безбоязненно утверждают своё право на неё и навязывают её всем и всюду». Именно отсутствие традиционной культуры в современном обществе приводит к его духовной деградации и падению нравственности.

          2.5. Проблемы массовой и элитарной культур в творчестве Х. Ортеги-и-Гассета.

     Структура  общества способствует процессу  разделения культуры, формируются новые значительные социальные слои, получающие доступ к полноценному образованию, но не принадлежащие к элите. Получая возможность для осознанного эстетического восприятия, вновь возникающие социальные группы, постоянно коммуницирующие с массой, делают значимыми в общественном масштабе явления «элитарной» и одновременно проявляют интерес к «массовой» культуре, в некоторых случаях происходит их смешение.

     Ортега был  озабочен судьбой современной  культуры, кризисным бытием личности  в условиях  «массового общества».  Путь спасения культуры он  видит в сохранении духовных ценностей аристократической элиты.  

     Х. Ортегу  по праву называют теоретиком  элиты. Свои социологические идеи  он достаточно определённо выразил в небольшой по объёму, но широко известной книге «Дегуманизация искусства». Он склонен считать, что существует две разновидности рода человеческого: «народ» или масса, являющаяся «костной материей исторического процесса» и «элита» - особо одарённое меньшинство, творцы подлинной культуры. Предназначение «лучших» - быть в меньшинстве и сражаться с большинством. В течение полутора веков серая толпа претендовала на то, чтобы представлять «всё общество». С этим Ортега связывает все недуги Европы. По его убеждению, близится время, когда общество вновь начнёт складываться, как должно, в два ордена или ранга: орден людей выдающихся и орден людей заурядных. Жизнь людей выдающихся сосредоточена в сфере игровой деятельности. Игра противопоставляется обыденности, утилитаризму и пошлости человеческого бытия.

     Испанского  философа Х. Ортегу-и-Гассета очень  воодушевляла тема игры. В его  произведениях установка на игру приобретает различные оттенки: от трагического до ликующего, спортивно-праздничного образа жизни. В «Медитации о Дон-Кихоте» Х. Ортега полагает, что способ существования истинной личности заключается в трагедии. Трагический герой – это избранник, принадлежащий духовной элите, определяющим его качеством является способность к созерцательной игре. В отличие от обывателей, герой не берёт необходимость в расчёт, сопротивляется привычному и общепринятому, руководствуется собственной свободой воли. Свои философские откровения Ортега завершает символически: ночью на парижском кладбище два бессмертных флоберовских пошляка Бувар и Пекюше хоронят поэзию во имя натурализма и детерминизма. Духовный кризис эпохи завершается.

     Х. Ортега, констатируя  тяжелейший кризис, через который  проходило тогда современное сознание, отмечает тончайшие его проявления. Система ценностей, организовывавшая человеческую деятельность ещё каких-нибудь тридцать лет назад, утратила свою очевидность, притягательность, императивность. Западный человек заболел ярко выраженной дезориентацией, не зная больше, по каким звёздам жить.

     Философ пытается  найти ориентиры в хаосе культуры, лишённой внутреннего строя, его богатое воображение создаёт игровую утопию спортивно-праздничного отношения к жизни. В докладе «О спортивно-праздничном отношении к жизни» Ортега рассуждает о том, что все виды деятельности, связанные с выполнением определённых целей, являются жизнью лишь второго порядка. В отличие от этого в игровой деятельности изначальная жизненная активность проявляется непринуждённо, бесцельно, свободно. Она возникает не из необходимости достижения каких-то результатов и не является вынужденным действием. Это добровольное проявление сил, порыв, не предусмотренный заранее. Ортега убеждён, что человек может подняться над тоскливым миром обыденности, лишь перейдя в область неутилитарных отношений.

     Лучшим же  примером бесцельного напряжения  Х. Ортега полагает спорт. Спортивная  деятельность – изначальная,  творческая, важнейшая в человеческой  жизни, а труд – просто производная от неё деятельность или осадок. «Спортивность» Ортеги – это не просто состояние сознания индивида, это его мировоззренческий принцип.

     Источником  возникновения спорта Х. Ортега  видел свободную игру жизненных сил, порождающих спонтанное, антиэкономическое, избыточное усилие. Спортивное усилие он ставит выше трудового, ибо в жизни «самое необходимое… то, что избыточно», иное же «будет затоптано в землю». Соответственно, если вынужденное неизбежное усилие называть трудом, «то лучший пример бесцельного усилия даёт спорт» (16).