Слова мораль, этика воспринимаются
в наше время неоднозначно. С одной
стороны, все мы будто бы понимаем,
что без морали жить нельзя. С
другого - моральное легко приобретает
в нашем сознании привкуса чего-то
надоедливого, неискреннего: «моральный
кодекс», «нравственно-трудовое воспитание»,
«моральная стойкость» людини-гвинтика.
. . Чуть ли не заложенные эти неискренность
и докучливость в самой природе
морали? Одвични поиски и проблемы
человеческой души, что мы их зовем
моральными, - это, конечно, интересно,
важно для каждого. Но, возможно,
правый Фридрих Ницше, и найсуттевише
в жизни человека начинается в
самый раз «по ту сторону добра
и злая»? Так, порядочный человек
должен учитывать требования морали.
Тем не менее разве же мы не видим,
как раз в раз празднует
жизненные победы именно тот, кто
способен через эти требования переступить?
И о какой порядочности может
идти на голодный желудок? Может, высокие
моральные переживания - привилегия
тех, кто уже имеет благосостояние?
А может, вся мораль и заключается
именно в том, чтобы приобретать благосостояние,
освобождая себя и своих близких от убожества
и унижений, несовместимых с человеческим
достоинством? А разные герои и альтруисты-фанатики
- ли не лучше вообще без них?
Может, и в самом деле,
счастливая и страна, которая не
нуждается в героях? Чему же тогда
невольно замирает сердце, сталкиваясь
с проявлениями настоящего морального
благородства? С одной стороны, нам
твердят о познании добра и
злая. С другого - ком не приходилось
встречать простых и искренних
людей, которые и предположения
не имели ни о которых философии
морали, а тем не менее отличались
безупречной добротой? И наоборот
- высокообразованных негодяев, которые
со знанием дела создавали зло? Впрочем,
ставя все эти вопросы, мы уже
погружаемся в околицу этики,
околицу раздумий о человеческой
нравственности. Так как же от этих
горьких и насущных вопросов невозможно
просто отмахнуться, к ним снова
и снова подводит нас самая
жизнь. И еще одно: или могут
вообще существовать какие-то окончательные
общезначимые ответы на такие вопросы,
или не идет каждый здесь своим
путем и избирает то, что ему
ближе? А когда так - зачем нужна
тогда наука этика? Посудим. Прежде
всего учтем то, что и в самом
деле понятие морали и моральных
ценностей у нас, мягко говоря,
заэксплуатируемые. За годы советской
власти вошло в привычку латать «моральным
фактором» все дырки дряхли-ючого
общественного организма; не удивительно,
что в своем падении обанкротившаяся
система потащила за собой все
связанное с ней - так кризис морали
социалистической обернулся на девальвацию
морали вообще. Тем временем чем
гостриши проблемы возникают перед
нами, чем непевниши перспективы
на будущее - тем невидворотнише стремление
современного человека найти какой-либо
твердый Грунт под ногами, то,
ради чего следовало бы жить, что
могло бы служить своеобразным камертоном
ее возбужденной душе, мерилом ее поступков.
Сознательно или бессознательно она снова
и снова обращается к кардинальным вопросам
нравственности, вопросов выбора моральных
ценностей. Мы не можем отвергнуть их вообще
- так тот, кто решил бы не дышать, минутой
раньше или позднее все же таки глотнет
свежего воздуха. Впрочем, очерченная
ситуация заслуживает на то, чтобы присмотреться
к ней внимательнее. Ведь - вопреки всюзаяложенисть
традиционных моральных стереотипов,
которые давно всем набили оскомину - или
можем мы искренне сказать, что наша жизнь,
наша культура в самом деле строились
на началах нравственности? Что в ходу
повседневного существования весьма много
взвешивали и взвешивают представления
о добре и зле, достоинстве и чести, обязанности,
уважение к человеку, верность слову и
убеждениям? Нет, сказать так мы не можем;
сегодня от нас, к сожалению, очень далекое
нормальное состояние человеческой культуры,
сердечником которой являются перечисленные
понятия и ценности. Вскоре после первой
мировой войны и фатальных социальных
изменений, с которыми совпало ее завершение,
всемирно известный мыслитель-гуманист
Альберт Швейцер (1875-1965) ставит эпохе медично
точный диагноз: культура, в которой деградируют
основы этики, обреченная на упадок1. Как
не досадно, подтверждение этого диагноза
мы ныне наблюдаем на примере нашего общества.
Горький парадокс заключается в том, что
нашу культуру еще и до сих пор, после всего
пережитого на протяжении последних лет,
наиполнее, наверное, характеризуют три
знаменитейшие принципа бывшего социалистического
культурного строительства - принципы
партийности, идейности, народности, -
но в наиболее низкому, гротескно обезображенном
их воплощении. Так, наша культура была
и остается партийной (хотя теперь уже
и многопартийной), по крайней мере в том
понимании, что она призвичаюе нас соотносить
слова и поступки людей прежде всего не
с общечеловеческими критериями справедливости,
истины, добрая, а с частичными, собственное
партийными (лат. pars, partis - это и есть частица)
интересами тех или других, явных или скрытых
сил. Жестокую прозу современной жизни
мы, кажется, уже не можем воспринимать
иначе, чем как определенное перетягивание
бечевы - «левые» против «правых», «Восток»
против «Запада», одна группа дельцов
против всех инших. . . Тем временем если
в действиях своего оппонента люди способны
розгледити лишь проявление какой-то тенденции,
а не самостоятельный поиск добра и истины
- истина и добро убегают и от них. Остается
наша культура и «высокоидейной» в том
смысле, который, как и раньше, плохо отличает
реальное состояние вещей от абстрактных
представлений о том, которыми бы эти вещи
должны были быть «за идеей». Просто место
«нового человека» и «светлого коммунистического
будущего» заступили более современные
идеи, которые так же скрывают от нас
неповторимость реального
окружающего бытия -такого, которым
оно есть. И, в конце концов, культура
наша зостаеться «народной» - к сожалению,
не столько в плане выражения
настоящего народного сознания и
реальных традиций народного бытия,
сколько в совсем другом значении.
И сегодня довольно в нашей
стране любителей скрывать личную безответственность
за плечами «широких народных масс»,
мыслить «народами» и «нациями»
там, где доречнише было бы позаботиться
о конкретном человеке. Нет сомнения,
что все перечисленные черты
не только не могут подменить собой
этического потенциала культуры, но и
противоречат самой природе человеческой
нравственности. С усилением партийности,
идеологии и ориентации на массы
почти теряется собственно этическая
позиция, связанная с уважением
к реальности, осознанием незыблемости
моральных ценностей, незаменимости
и серьезности жизненного призвания
каждого лица, - позиция «са-мостояння»
свободного человека в мире. Не удивительно,
что когда свобода в конце
концов пришла и когда от собственного
выбора и собственного достоинства
людей стало зависеть больше, чем
раньше, - сразу дался взнаки страшный
недостаток этих основ. Все мы каждый
день видим, как низко упала культура
человеческих отношений, как звульгаризувався
все устройство жизни ныне, когда
страх репрессий больше не тяготеет
над людьми. Кто-то готов на все, лишь
бы нажиться за счет ближнего, кто-то находит
утеху в глупом щеголянье физической
силой и наглостью, кто-то грустит
за прошлыми временами генсеков и
Гулагу, когда ничего не нужно было
решать самому, - такая, к величайшему
сожалению, нынешняя наша реальность,
самая уродливость которой будто
«от зворотнього» еще раз демонстрирует
важность для людей и общества
крепкой, духовно содержательной, укорененной
в реальной жизни системы моральных
ценностей. Хотя бы на этом отрицательном
опыте сплошного наступления
грубости и жестокости, засилие преступных
структур и т.п. мы имеем убедиться
в том, что ни экономическая или
политическая жизни, ни право, ни элементарные
деловые отношения между людьми
не могут приобрести нормальное развитие,
пока для них отсутствующая минимальная
этическая основа. Взглянем на современную
культуру еще с одной точки
зрения. Всегда, за любых исторических
условий человек испытывает потребность
в высших, неизменных ценностных ориен-тирах,
которые укрепляли бы ее духовные
силы, обогащали смыслом, определяли
деятельную направленность ее жизни. Для
человека верующей - глубоко и серьезно,
так, как в Европе, скажем, верили
во времена средневековья - такими ценностными
маяками были и есть сакральные представления
религиозного мировоззрения. Для человека
Нового времени с ее секуляризированным
сознанием - «фаустивськой человека»,
как окрестил ее Освальд Шпенглер,
- приоритетного значения приобретают
ценность познания и деятельности;
именно со своими достижениями в этих
двух сферах соотносит такой человек
смысл собственного бытия. Для романтика
XIX - начала XX ст. важнейшими оказываются
ценности органического развития и внутренней
бесконечности вечно нового и таинственного
в каждом со своих проявлений бытия - ценности,
которые имеют преимущественно эстетичный
характер, и т.д. Свою систему смисложиттевих
ценностей сформировала и марксистская
идеология. На протяжении многих десятилетий
эта система ценностей, связанная с идеями
материальной практики, социальной борьбы,
предметности (т.е. чувствительной конкретности)
человеческого бытия и т.п., определяла
духовные горизонты сознания преобладающей
части населения бывшего СССР. Даже без
принуждения, добровольно и охотно, люди
верили в неизбежность коммунизма, в историческую
правоту класса-гегемона и партии, которая
его возглавляет, в социальную справедливость
по-марксист-ськи, в освободительную миссию
своей страны и мудрость и вождей. Ради
этих ценностей отдавали жизнь, шли на
подвиги и невероятные страдания. . . И
вот эта система упала. Ценностные маяки
советского марксизма угасли, оставив
миллионы людей в состоянии тяжелого духовного
кризиса, с ощущением напрасно прожитой
жизни и полнейшей неопределенности вокруг;
настоящий масштаб этой трагедии человеческого
духа оценят, возможно, лишь наши потомки.
Естественно, что при таких условиях резко
обостряются потребность в «изменении
вех», жадность духовного обновления,
которое чаще всего, впрочем, мыслится
как возвращение до чего-то, что уже существовало
где-то и когда-то в спасательном отдалении
от фатального исторического движения
нашего общества. Поиски таких ценностей
ведут одних к философии и идеологии классического
европейского гуманизма, других - к христианскому
вероучению в его традиционном толковании
или же к какой-то другой из существующих
религий.
Общий период Возрождения
датируется от последней трети ХИП
к киния XVI ст. В отдельных странах
Возрождения длилось к началу
XVII ст.
Важным периодом в развитии европейской
эстетики были пор Возрождения (от франц.
Кепаикзапсе - возрождение). В зависимости
от исторических условий конкретной
страны ренессансные процессы оказывались
с определенными отличиями. Найпослидовнише
эволюция Возрождения происходила
в Италии, где четко отличаются
конкретные этапы:
Из эпохи Возрождения
начинается становление современной
науки, прежде всего развитие естественного
знания. Своеобразными источниками
научного процесса эпохи Возрождения
были, во-первых, античная культура, философия,
идеи античных материалистов - натурфилософов,
а во-вторых, восточная, в частности
арабская, философия, наука, которая
в XII-XVIII ст. обогатила Западную Европу
знаниями в естественной сфере.
Естетика Возрождения,
как и философия этого периода,
обусловленная развитием товарного
производства, торговли, расцветом
городской культуры на границе XIV-XV
ст. Как уже отмечалось, эпоха
Возрождения начинается в Италии,
а позднее охватывает большинство
стран Европы. В этот период возникает
профессиональное искусство, происходит
окончательный разрыв искусства
и ремесла, полностью определяется
понятие «ремесло» - совершенное
знание дела, которым человек занимается,
ремесло - это путь к профессионализму.
В условиях Возрождения формируется
связь «ремесло - профессионализм -
творчество», проявление которого довольно
четко прослеживается в научной
деятельности и в художественном
творчестве. Особый интерес в этом
аспекте вызывают работы ЛЕОНА БАТПСТА
АЛЬБЕРТЕ (1404-1472) - научный работника,
теоретика искусства итальянского
Возрождения, теоретические разработки
ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ (1452-1519) - итальянского
художника, инженера, архитектора, философа
и теоретика искусства, природодослидника,
который утилив в себе универсальный
гений эпохи Возрождения, МИКЕЛАНДЖЕЛО
БУОНАРРОТИ (1475-1564) - выдающегося итальянского
скульптора, живописца, поэта, представителя
Высокого и Позднего Возрождения, АЛЬБРЕХТА
ДЮРЕРА (1471-1528) - немецкого живописца,
теоретика искусства, наивидомишого
представителя немецкого Возрождения. Довольно упомянуть о научных разработках
в околице механики, оптики, химии, которые
связаны с именем Леонардо да Винчи; об
изобретении печатного станка, компаса,
о гелиоцентрической концепции Миколая
Коперника, о географических открытиях
Христофора Колумба, Васко да Гаммы и Фернана
Магеллана; о досвидний методе научного
познания Френсиса Бекона; о морально-этической
бескомпромиссности Джордано Бруно, чтобы
осознать величие Возрождения, его особое
место в истории человеческой цивилизации.
В эстетике Возрождения
делается ударение на роли человека как
в реальной жизни, так и в искусстве.
Значительно распространяется проблематика
науки, происходит активное взаимодействие
эстетичного и искусствоведческого
подходов к действительности, искусству,
обращает внимание заинтересованное отношение,
например, Леонардо да Винчи к проблеме
цвета, перспективы, законов пространственного
изображения: «Предмет, который отдаляется
от глазу, теряет в величине и красках
столько, сколько он приобретает
на расстоянии».
Специфика эстетики Возрождение
заключается и в том, что именно
в это время происходит постепенное
распределение эстетики и теории
искусства. Лишь необходимость глубокой
связи между научными знаниями и
художественной практикой воспринималась
представителями Возрождения как
путь к истинному, объективного отражения
действительности искусством. Такое
понимание связи научного знания
и искусства наиболее четко высказано
Леонардо да Винчи: «Изучай сначала науку,
а потом обратись к практике, рожденной
этой наукой».
Следует отметить, что теоретики
пор Возрождение не обминали найскладниших
проблем эстетики, в частности
проблемы прекрасного, специфики художественного
творчества, эстетичного идеала и
т.п.. По их мнению, красота, прекрасное,
идеал является свидетельством эстетичной
наполненности реального мира, природы,
человека. Эстетичное, по одному из теоретиков
этих пор Лоренцо Валла, стимулируется
человеческими чувствами, прежде всего
зрением, слухом. Ориентация на чувствительные
возможности человека, на красоту
ее реальной земной жизни дала возможность
пор Возрождение постепенно сформировать
свой идеал - яркая, сильная, непересекающаяся
личность, которая стремится совершенства,
счастье через саморазвитие, самосовершенствование,
реализацию творческих возможностей.
Человек новых пор - натура активная,
даже титаническая за своим интеллектуальным
и эмоциональным потенциалом.
Важное место в истории
ренессансной эстетики занимают проблемы
теории искусства. Следует заметить,
что и Леонардо да Винчи, и Альбрехт
Дюрер, и нидерландский искусствовед
Варель ван Мандер
продолжают развивать предложенную
Аристотелем тезис об искусстве
как наследование природы («мимесис»).
Так, Дюрер утверждает, что, чем точнее
произведение искусства отвечает природе,
тем и [он] кажется прекраснишим:
«Не фантазируй никогда, что ты можешь
сделать что-нибудь лучше, чем та
творческая сила, которую бог предоставил
созданной им природе». Мысли, близкие
к высказыванию Дюрера, можно встретить
в роботах практически всех теоретиков
пор Возрождения. Так же наиболее
распространенной точкой зрения этого
периода есть признания живописи
«найгидни-шим и найрозумнишим»
видом искусства, а другие искусства
- музыка, архитектура - должны подчиняться
требованиям живописи. Такая высокая
оценка живописи во многом предопределялась
убеждением представителей Возрождение,
что искусство должно опираться
на принципы реализма, а живопись наиболее
выразительно воплощала представление
о реализм.
Опираясь на теоретический
опыт, накопленный на первых этапах
своего становления, естетика продолжала
активно развиваться в пределах
общефилософского знания и в следующих
столетиях, занимая весомое место
в динамике формирования европейской
и мировой культуры. В истории
развития эстетики в пределах общефилософского
знания важное значение малая эстетика
средневековья. Для более четкого представления
о специфике эстетики средневековья, ее
место и роль в истории науки вообще следует
учитывать особенности этой эпохи: собственность
феодала на землю и частичную собственность
на крестьянина, профессионализацию населения
и его жесткое социальное размежевание,
распространение и укрепление религиозной
идеологии. Пор средневековья связанные
с упадком экономической и культурной
жизни Западной Европы и вместе с тем с
концентрацией духовной жизни вокруг
представителей религиозного мировосприятия.
Понятие «средневековье»,
«средние возрасты» охватывает довольно
продолжительный и пестрый исторический
период: от конца V - к началу XVI ст. , а
на севера Европы - к середине XVII ст.
Становлению средневековья
предшествовал раскол римского мира
после учреждения императором Константином
в 324 г. города Константинополя - так
называемого Нового Рима. В 330 г. Константинополь
становится резиденцией императора,
и с того времени Запад и
Восток (Византия) начали развиваться
разными путями. Приблизительно в
это самое время начинается характерное
для средних возрастов смешение
народов, которое предоставило культуре
средневековья особого колорита.
Именно в этот сложный
период формируется представление
о творческом потенциале новой религии
- христианства, о консолидирующей
роли нового Бог - Христоса. Постепенно
христианство становится основным элементом
мировоззрения средневековой Европы.
Христианство - одна из мировых
религий, которая возникла в Ґ
ст. н.э. Имеет три направлений: православие,
католицизм и протестантизм. Главный
источник вероучения - Библия.
Естетика раннего средневековья
связанная прежде всего со взглядами
АВРЕЛИЯ АВГУСТИНА - одного из первых
теоретиков средневековья, который
прошел сложный путь формирования собственной
теоретической позиции. Родившись
в семье римского патриция, Августин
был воспитан в традициях языческого
мировосприятия. Тем не менее позднее
он начинает исповедовать христианство,
постепенно присоединяясь к католицизму.
Вместе с тем Августин старался широко
использовать античное наследство, знакомить
своих современников с философскими
взглядами этих пор.