Специфика культуры Древней Руси: общее описание

Ю. Миролюбов успел скопировать  примерно 75% текста, и в настоящее  время историки располагают только записями Миролюбова и случайно сохранившейся  фотографией одной из дощечек. Невольно напрашивается сравнение с оригиналом «Слова о полку Игореве», который  тоже был утерян во время московского  пожара 1812 года.

О подлинности «Велесовой книги» идут споры, и по сей день. Официальная наука, не потрудившись над тщательным изучением материала, торопливо оценивает дощечки как гениальный фальсификат. В нашей печати неоднократно появлялись «разоблачительные» статьи на эту тему. Но все это звучит крайне неубедительно.

Первая трудность, с которой столкнулись исследователи книги,— это ее язык. Противники книги стали утверждать, что он не соответствует нормам церковнославянского языка. Аргумент искусственный. Вряд ли можно судить об этом языческом памятнике с точки зрения норм единственно известного нам древнего славянского языка, на котором писали христианские авторы.

С другой стороны, есть много аргументов в пользу того, что письменность на Руси существовала задолго до принятия христианства. В поселениях черняховской культуры на Днепре (III-V века н. э.) находят рунические надписи на глиняных пряслицах и сосудах. В древней Хазарии, по сведениям арабских ученых, пользовались «русским письмом». Знаменитый Кирилл, брат Мефодия, видел в 860 году в Крыму целые книги «русскими писано». Сейчас никто не станет отрицать, что наши языческие предки вполне могли создать свою грамоту. Древние славяноруссы активно общались на западе и северо-западе с германскими племенами, пользовавшимися руникой, а на востоке и юго-востоке — с тюрко-монгольскими народами с такой же письменностью. Трудно предположить, что славянские племена, находившиеся тогда на том же уровне развития, не знали рун.

Таким образом, накапливается  все больше и больше доказательств  того, что «Велесова книга» могла быть написана именно таким языком и переписана затем на деревянные таблички. Поразительно и то, что правильность исторических сведений, содержащихся во «Велесовой книге», все более утверждается новейшими археологическими исследованиями.

Русские эмигранты не только сами досконально изучили текст  «Велесовой книги», но и делились результатами своих исследований с учеными-славяноведами всего мира. Интерес проявили историки и филологи Канады, Австралии, Бельгии, США и других стран. В середине 50-х годов расшифрованные тексты были пересланы в Советский Союз, где, к сожалению, были встречены нашими историками настороженно и более чем прохладно. Тогда с крайней опаской относились вообще ко всему «белоэмигрантскому».

В 1963 г. энтузиасты-исследователи  сделали обстоятельный доклад о  «Велесовой книге» на V международном съезде славистов в Софии. Выступали в основном эмигранты, а не советские ученые. Подчеркивалось, что «книга дощечек» проливает новый свет на пласты очень древней истории русских племен, многие из которых до этого не были известны ученым. Например, выясняется, что греческие и римские хронисты ошибались, называя роксолан племенем аланским. На самом деле они были славянами. Авторы данных летописных сводов, скорее всего — это жрецы языческой религии древних руссов до эпохи Олега.

Составители «Велесовой книги» не забыли упомянуть о том, что русы были скотоводами, охотниками, а земледелие для них играло подсобную роль. Именно занятие скотоводством делает понятным тот большой охват территории, отмеченный в книге,— от Волги до Карпат, от берегов Азовского моря до Дуная. Такие подробности постоянных перемещений весьма реалистичны, как и достоверны сведения о контактах с готами, гуннами, греками и другими народами. И в этом плане «Велесова книга» оригинальна — никому не подражает, ничего не повторяет, но исторически достоверна.

По названиям народов  и их вождей нетрудно установить, что  «книга дощечек» повествует о весьма древнем времени. Она дает богатый  материал для рассуждений и пересмотра многих исторических положений. Процесс  борьбы с устоявшимися мнениями всегда болезненный. Но при добросовестном отношении к фактам можно найти  и другие объективные свидетельства  о существовании славянских государственных  образований за 400-500 лет до н. э. на Днепре и в Карпатах, а восточнее  и еще раньше Документы с такими фактами при желании можно  найти в ереванском Матенадаране в архиве грузинских летописей. в Тартуском университете, в библиотека» некоторых австрийских монастырей а также и в греческих хрониках.

Во «Велесовой книге» содержатся сведения. интересные  как для историков, этнографов, лингвистов, так и для просто любознательных людей. Так мы узнаем, что среди враждебных древним славянам племен, много им досаждавшим, были яги. Книга приписывает им людоедство. Вот и случается, что в русские сказка Баба Яга попала из суровой действительности. Видимо, это не просто мифический образ ведьмы, питавшейся человечиной, а образ реальной старухи из племени ягов...

Итак, «Велесова книга» знакомит читателя с древнейшей историей славян, которая до сих пор не освещена отечественной наукой. Конечно, все исторические сведения, содержащиеся в книге, довольно кратки в отличие от более поздних хроник и летописей. Но в том-то и дело, что отнести «книгу дощечек» конкретно к какому-то определенному жанру очень трудно. В ней нет, и не может быть стройного изложения. Возможно, что найденные дощечки с письменами состоят из нескольких совершенно независимых друг от друга частей. Скорее всего, их объединяют фрагменты из нескольких различных по своему назначению древних славянских рукописей.⁴

Письменность.

Основой любой древней  культуры является письменность. Когда  она зародилась на Руси? Долгое время  существовало мнение, что письмо на Русь пришло вместе с христианством, с церковными книгами и молитвами. Однако согласиться с этим трудно. Есть свидетельство о существовании  славянской письменности задолго до христианизации Руси. В 1949 г. советский  археолог Д.В. Авдусин во время раскопок под Смоленском нашел глиняный сосуд, относящийся к началу X в., на котором было написано "горушна" (пряность). Это означало, что уже в это время в восточнославянской среде бытовало письмо, существовал алфавит. Об этом же говорил и свидетельствовал византийский дипломат и славянский просветитель Кирилл. Во время отбывания в Херсонесе в 60-е годы IX в. он познакомился с Евангелием, написанным славянскими буквами. В дальнейшем Кирилл и его брат Мефодий стали основоположниками славянской азбуки, которая, видимо, в какой-то части основывалась на принципах славянского письма, существовавшего у восточных, южных и западных славян задолго до их христианизации.

История создания славянской азбуки такова: византийские монахи Кирилл и Мефодий распространяли христианство среди славянских народов юго-восточной  Европы. Греческие богословские книги  необходимо было перевести на славянские языки, но азбуки, соответствующей особенностям звучания славянских языков, не существовало. Ее то и задумали создать братья, благо образованность и талант Кирилла  делали эту задачу выполнимой.

Ярким свидетельством широкого распространения грамотности в  городах и пригородах являются так  называемые берестяные грамоты. В 1951 г. во время археологических раскопок в Новгороде сотрудница экспедиции Нина Акулова извлекла из земли бересту  с хорошо сохранившимися на ней буквами. "Я двадцать лет ждал этой находки!" - воскликнул руководитель экспедиции профессор А.В. Арциховский, давно  предполагавший, что уровень грамотности  Руси того времени должен был найти  отражение в массовом письме, каким  могли быть в отсутствии на Руси бумаги письмена либо на деревянных дощечках, о чем говорили иностранные свидетельства, либо на бересте. С тех пор в  научный оборот введены сотни  берестяных грамот, говорящих о том, что в Новгороде, Пскове, Смоленске, других городах Руси люди любили и  умели писать друг другу. Среди писем  деловые документы, обмен информацией, приглашение в гости и даже любовная переписка. Некто Микита написал  своей возлюбленной Ульяне на бересте "От Микиты ко Улианици. Поиде за меня...".

 Осталось и еще одно  любопытное свидетельство о развитии  грамотности на Руси так называемые  надписи граффити. Их выцарапывали  на стенах церквей любители  излить свою душу. Среди этих  надписей размышления о жизни,  жалобы, молитвы. Знаменитый Владимир  Мономах, будучи еще молодым  человеком, во время церковной  службы, затерявшись в толпе таких  же молодых князей, нацарапал  на стене Софийского собора  в Киеве "Ох тяжко мне"  и подписался своим христианским  именем "Василий".⁵

 Летописание.

XI в. - время расцвета политического могущества Киевской Руси, время расцвета русской культуры. При князе Ярославе Мудром происходит объединение территории древнерусского государства, укрепляется независимость Руси. XI в.- это время активных политических и культурных связей Руси со всеми странами Европы. Именно в Киеве в XI в. зародилось летописное дело, которое велось по всей Руси до XVII в. При Софийском соборе в XI веке была основана библиотека, где хранились и переписывались рукописи. «Великая польза от учения книжного. Это реки, наполняющие вселенную, в них источник мудрости, неизмеримая глубина, ими мы в печали утешаемся». Это гимн в честь книги, свидетельствующий о высоком культурном уровне восточных славян XII в.

Через всю русскую литературу проходит центральная тема - тема русской  земли и её исторических судеб. Уже  в первых древнерусских произведениях  звучит идея патриотизма, гордости за свою родную землю, её могущество, политическую и религиозную независимость.

 После принятия христианства  на Руси появилась разнообразная  переводная литература: хроники,  исторические повести, торжественные  слова, поучения. Но было бы  неверно думать, что именно переводная  литература стала основой древнерусской  литературы, образцом для древнерусских  писателей. Огромное влияние оказали  на неё богатые традиции устного  народного творчества. Когда появилась  письменность, русские книжники  стали записывать все важнейшие  события своего времени. Так  возник один из первых жанров  русской литературы - летопись. Летописи - русские исторические произведения, в которых повествование велось  по годам.⁶

Русский эпос.

В конце прошлого — начале нынешнего столетия собирание и  изучение русских былин стало  ведущей отраслью отечественной  фольклористики, несмотря на то что и расцвет эпоса, и само знание былинных сюжетов в народе были уже позади, и многое, слишком многое оказалось невозвратно забытым.

 Открытие учеными-собирателями  во второй половине прошлого столетия «русского эпоса» показалось именно чудом, в которое иные даже не сразу и поверили, — так не сочеталась новейшая капиталистическая цивилизация с живым наследием далеких тысячелетий. Но вот открытие состоялось, и оказалось вскоре, что для всей культуры нового времени древний эпос столь важен и необходим, что представить теперь русскую культуру лишенной эпического наследия стало уже невозможным.

  В XVIII—XIX столетиях  эпос уходил в прошлое, доживал,  отступив на окраины, к казачьим  станицам юга, за Урал, в Сибирь  и в просторы древнего новгородского  «Заволочья», туда, где сам строй жизни, «свобода и глушь», по выражению Гильфердинга, помогали памяти народной. Особенно благотворным для древнего народного искусства оказалось неяркое солнце Русского Севера. Здесь, в Олонецком крае, в Обонежье и архангельском Поморье, было сделано в четыре раза больше былинных записей, чем во всех остальных районах бытования эпоса вместе взятых.

Устная память далекого прошлого — «веков минувших» — быть может, самое великое чудо народной культуры, чудо, мимо которого можно легко  пройти, не заметив, не поняв, не ведая  даже, что, например, вон тот одинокий старик-рыбак или та улыбчивая  тётка хранят в памяти своей предания великой киевской старины, ежели  не еще более древние, от седых  изначальных веков бытия наших  далеких пращуров.

 «Былина» — книжное  название, в народе эпические  песни зовут «старинами», иногда  «стихами», объединяя в последнем  случае с прочими жанрами повествовательной  песенной эпики. Отношение к  старинам и в годы угасания  эпоса было исключительно уважительным. Старины, наравне с духовными  стихами, пели Великим постом, когда мирских, будничных песен  петь было нельзя, воспринимая  каждое слово как заветное  предание, бережно храня ставшие  чужими или сторонними для  северян приметы глубокой старины  и иного природного окружения. 

«Нужно побывать на нашем  Севере, чтобы вполне понять, как  велика твердость предания, обнаруживаемая в народе его былинами. Мы, жители северных широт, не находим ничего особенно необычного в природе, изображаемой нашим богатырским эпосом, в этих «сырых дубах», в этой «ковыль - траве», в этом «раздолье чистом поле», которые составляют обстановку каждой сцены в наших былинах. Мы не знаем, что сохранение этой обстановки приднепровской природы в былинах Заонежья есть такое же чудо народной памяти, как, например, сохранение образа «гнедого тура», давно исчезнувшего, или облика богатыря с шеломом на голове, колчаном за спиною, в кольчуге и с «палицей боевою».⁷

Певцы былин пользовались в Обонежье особым почетом. Слава  о лучших сказителях, таких как  Илья Елустафьев, жила долго после  их смерти. В промысловые артели, уходящие на Север бить морского зверя, обязательно старались залучить сказителя, иногда глубокого старика, — лишь бы пел. Знаменитого Т. Г. Рябинина не раз промысловики манили с собою: «Если бы ты к нам пошел, Трофим Григорьевич, — говаривали рыболовы, — мы бы на тебя работали: лишь бы ты нам сказывал, а мы бы тебя всё слушали».⁸

Старины исполняли вечерами в охотничьих избушках, на рыбацких тонях, в дорогах. П. Н. Рыбников впервые  услышал былину случайно ночью у  походного костра, на пути в Заонежье.

Когда-то в древности пением героического эпоса вдохновлялись  воины на походе. Так, славяне, входившие  в свиту греческого посла Никифора Грегораса (1326 г.), проезжая ночью македонскими лесами, «нимало не заботясь об окружающей действительности, выкрикивали и  громким пением превозносили славу древних богатырей».⁹

Греческим послам было уже  непонятно, что именно эта слава  и должна была испугать возможных  врагов, придав смелости их противникам.

Почему эпос сохранился именно на окраинах — в общем-то ясно. Здесь не было крепостного права. Здесь крепче сохранялись устои древнего народного общежительства. Сюда, в Сибирь, на Урал, на южную степную границу, приходили наиболее энергичные, не растратившие пассионарного заряда творческой энергии люди; приходили, принося с собой память о древней эпической родине. На Север эпос занесли деятельные новгородские землепроходцы. Полные опасностей и неожиданностей морские промыслы, как и охрана южных рубежей страны, поддерживали в певцах память о древних, «досюльных» героях.