Автор работы: Пользователь скрыл имя, 03 Апреля 2013 в 00:50, реферат
Диалектическому мышлению свойственно связывать воедино содержание и форму предмета. Когда Карл Манхейм — впервые в 1922 г., а затем несколькими годами позже — заинтересовался проблемами интеллектуальной деятельности, объединенной им под названием «социология культуры», он быстро отказался от мысли рассматривать ее просто как предмет исследования и начал применять методы, которые сво
1++++
Ранние культурно-
Диалектическому мышлению свойственно связывать воедино содержание и форму предмета. Когда Карл Манхейм — впервые в 1922 г., а затем несколькими годами позже — заинтересовался проблемами интеллектуальной деятельности, объединенной им под названием «социология культуры», он быстро отказался от мысли рассматривать ее просто как предмет исследования и начал применять методы, которые свойственны именно этой научной дисциплине. Подобно Мартину Хайдеггеру, чьи лекции Манхейм неоднократно цитировал, он стремился разработать метод, позволяющий «вслушаться в то, что всегда развивается, движется вперед»; и «критически испытующее переплетение этого метода с предметом, состоящим в таком постоянном продвижении вперед, позволяет идти рядом с ним и обходить его сзади» 1 . Итак, в своих изысканиях Манхейм не сомневается в самом существовании социологии культуры; он экспериментирует с дисциплиной о дисциплине, уделяя этому процессу большое внимание.
Прилагаемые усилия не всегда вносят ясность в исследуемую проблему, и вряд ли можно сказать, что они дают полностью удовлетворительные ответы на поставленные вопросы. Ценность данных работ — прежде всего, в их искренности. Тем печальнее, что они, быть может, именно по этой причине, были исключены из научного обихода и почти шестьдесят лет дожидались своего опубликования; горько думать, что это связано со страхом перед искренностью, страхом, порожденным сначала соображениями карьеры и вынужденной эмиграцией, а потом, после смерти исследователя, — шаблонными представлениями о праве на посмертное признание. Хотя имеющиеся в нашем распоряжении сведения не дают прямого ответа на вопрос, почему Манхейм не решился опубликовать эти тексты или почему они не были напечатаны после его смерти, сохранившись лишь в виде рукописей; представляется вероятным, что они казались — по меньшей мере, отчасти это было обусловлено тяжелыми обстоятельствами — не соответствующими представлению о Манхейме , согласно которому ему надлежало выглядеть в глазах научной общественности крупным, академически солидным профессиональным социологом, а не каким-то сомнительным мыслите -
475
лем, подвизающимся в области философских спекуляций 2 . Однако здесь не место бесплодному теоретизированию о том, что двигало Манхеймом или хранителями его рукописей в стремлении держать данные работы в тени. Будем довольствоваться выводом, что рукописи эти не заслужили такой судьбы и что они и сейчас смогут внести свой вклад, способствуя пониманию творчества Манхейма и повышению уровня современных изысканий в области социологии.
Высказанное в начале этой статьи замечание о диалектическом мышлении не должно наводить на мысль, будто Манхейм пользовался какой-то логикой более высокого порядка, преодолевающей все трудности и выстраивающей законченную теоретическую систему. Основной характерной чертой мышления Манхейма , которая нигде не проявилась более отчетливо, чем в данных работах, является готовность вновь поднимать вопросы, преждевременно закрытые другими исследователями, предлагать различного рода альтернативы, не приводящие к единственно возможному, однозначному результату, предоставляя решение возникших сложностей последующим поколениям ученых. Все это можно сказать о каждом из исследований Манхейма , предлагаемых здесь вниманию читателя, и, в еще большей степени, — о взаимосвязях между обеими работами. Складывается впечатление, что куда бы Манхейм не устремил свой испытующий взор, он везде обнаруживает антитетические пары, которые необходимо каким-то образом привести в состояние структурно выраженного существования. Но это может произойти лишь постепенно. Манхейм в своих рукописях постоянно обращает настоятельное внимание на условия жизнедеятельности интеллекта, признавая за ними большую роль в своих научных разработках - как в их последующем развитии, так и на самой начальной стадии. Когда в 1921 г. Манхейм предпринял попытку описать ситуацию, сложившуюся в культурной жизни Гейдельберга, куда он вернулся после того, как поражение венгерских коммунистов оборвало его едва начавшуюся литературную карьеру в Будапеште, эта характерная интеллектуальная склонность проявилась вполне отчетливо. В письме, направленном в один журнал, он сообщал, что «духовная жизнь в Гейдельберге может быть измерена по противоречию, заключенному между двумя ее полюсами». Одну крайность образуют социологи, следующие примеру незадолго до того умершего Макса Вебера, другую — поэт Стефан Георге со своими учениками. «На одной стороне, - писал Манхейм , - находится университет, на другой — бескрайний мир литературы» 3 . Если проследить биографию Манхейма вплоть до этого момента - не говоря уже о в высшей степени «литературном» характере его письма, — можно было бы ожидать, что он склонится в сторону того полюса, который противостоит социологии; здесь следует на минуту приостановиться и поразмышлять, как случилось, что Манхейм в эти годы пришел к необходимости сделать социологию основным содержанием своей жизни, ожидая разрешения тех противоречий, что разделяют противоборствующие тенденции в данной области.
476
Манхейм родился в 1893 г. в Будапеште и рос в обстановке борьбы противоречивых духовных течений, которая до известной степени напоминала противоречие, найденное им впоследствии в Гейдельберге, и в действительности испытывала на себе сильнейшее влияние процессов, происходивших в жизни Германии. Общество социальных наук, возглавлявшееся Оскаром Яси, переводило тексты по социологии из разных стран Европы и разрабатывало предложения по проведению различного рода реформ и общественному развитию на основе социологических исследований, анализирующих причины венгерской отсталости. Одновременно Лукач пропагандировал культурное обновление силами группы специалистов, созданной для проведения исследований методами наук о духе, которые были инспирированы интеллектуальными течениями, противостоящими господствующему среди социологов позитивизму. Манхейм примкнул к Лукачу, когда ему еще не исполнилось и двадцати, получив право выступать от лица Гуманистической группы в период ее наибольшей общественной активности - в последние годы мировой войны 4 . Замечания Манхейма о кружке Георге в Гейдельберге позволяют предположить наличие существенного противоречия между той литературной, антипозитивистской средой, в которой Манхейм рос, и тем, что он обнаружил в Гейдельберге; имеются также и указания на отдельные причины, в силу которых он сблизился с братом Макса Вебера, социологом культуры Альфредом Вебером. Манхейм утверждал, что кружок Георге, несмотря на множество заслуг и достижений, в конце концов так и не смог внести свой вклад в дело преобразования жизни и радикального обновления духа, которое сам Манхейм считал необходимым. Гуманизм сторонников Георге оказался чересчур литературным и традиционным:
«Кружок Георге... представляет собой продиктованный благими намерениями эксперимент одиноких интеллигентов, пытающихся разрешить различные проблемы духовной бесприютности... Они обманывают сами себя, воображая, будто у них есть почва под ногами. Они ушли в себя, укрывшись плащом культуры, и не замечают мира, затерявшись в самих себе. Жизнь в защищенном окрестными холмами Гейдельберге рождает в них ощущение того, что они существуют, что они представляют собой нечто важное и действенное; но как только прогремит гроза, они сразу же станут символами ушедшего века» 5 .
Для Манхейма , как и для Лукача, интерес к культуре был связан с убеждением, что старая культура изжила себя, — отсюда их напряженнейшее внимание к истории как пространству радикального обновления жизни. Проблема состояла в том, чтобы подыскать исторически адекватный метод изучения истории. В своей лекции «Душа и культура», прочитанной в 1917 г., Манхейм заявил, что эстетическая критика и исследование формальных структур, несмотря на принципиальную неадекватность такого рода культурной деятельности, — это все, что может быть сделано, и, в конечном счете, сия рестриктивная фаза, благодаря столь мало соответствующей требованиям времени культурной работе, могла бы как-нибудь завершиться решающим переворотом 6 .
477
Такова же была и позиция Лукача, пока он не убедился, что обещающий освобождение поворотный пункт в истории человечества связан с коммунистической революцией. В этом Манхейм никогда не соглашался с ним, хотя и он считал вполне вероятным, что судьба культуры неразрывно связана с общественно-политическим сознанием тех, кто обязан развивать ее. В своем кратком отзыве о Максе Вебере, который содержится в письме о культуре , датированном 1921 г., Манхейм восхищается «безграничными» общественно-экономическими познаниями Вебера и его явным призванием к карьере «политического вождя»; при этом он сожалеет, что ограниченные условия университетской и городской жизни не дают Веберу развернуться, вынуждая его влачить существование «только ученого» 7 . Позже Манхейм попытался вырваться за рамки этого противоречия, предложив объединить политические и научные склонности с помощью освободившейся от оков общинного мирка интеллигенции в лоне политики, воспринимаемой как наука. Но в ранний, Гейдельбергский период его жизни об этом можно было только смутно догадываться. По языку, которому Манхейм тогда отдавал предпочтение, видно, что он считал необходимым овладеть силами, разграничившими создания духа и потребности души в самоосуществлении и общении, и что для такого овладения дисциплиной в известном смысле нужна была социология. В отличие от иллюзорно свободного пространства культуры, в котором действовал кружок Георге, пространством для понимания истории и практического развития в глазах Манхейма , судя по всему, была социология.
Социология в те времена
представляла собой мощную и растущую
духовную силу, которая, хотя бы поэтому,
заслуживала всяческого внимания. Но
с точки зрения Манхейма (в
ранний период его развития) здесь таилась
и немалая угроза. Первоначально социология
выступала как сила, поставленная на службу
тем направлениям социального прогресса,
которые противоречили представлениям Манхейма о
духовном обновлении, причем она способствовала
распространению норм и методов знания,
пренебрегавших духовными, создающими
культурные блага структурами. Отсюда
неизбежен вопрос: может ли социология
служить культуре? Возможно ли такое исследование
человека как исторического и социального
существа, которое не увеличивает сил
социальной объективации, а «дает интеллигентам
почувствовать, что они существуют и представляют
собой нечто важное и действенное» без
сооружения обманчивого оборонительного
вала, защищающего от мира, которым окружили
себя приверженцы Стефана Георге? Вследствие
этого идея социологии культуры таит в
себе загадку, если вообще не парадокс.
Как может социология постичь культуру,
выступая инструментом духовных методов,
которые враждебны культуре? Социология
478
ствительно способствовать ее обновлению. Предлагаемые читателю работы отражают две фазы в размышлениях Манхейма над этими вопросами.
Он исходит из мысли об упадке старого идеализма и обесценивании противостоящего ему материализма - данная позиция соответствовала тому, что успели узнать и Манхейм , и многие из его поколения и что он охарактеризовал уже в своих ранних работах венгерского периода 8 . Кризис культуры , который, по мнению Манхейма , идет рука об руку с подобными явлениями, однако, вовсе не является поводом к скептической деморализации или чистому «импрессионизму» в отношении к жизни, он — лишь условие нового начала. Эта цель достижима только путем глубокого изучения проблем, в высшей степени конкретных и неотложных, с помощью имеющихся в распоряжении средств культуры. Но, похоже, проблемы, составляющие ядро кризиса, — релятивизм, сопутствующий воззрению, согласно которому «истины» меняются с ходом времени, иредукционизм, выражающийся в убеждении, что понять историю такого рода изменений можно, лишь вскрыв лежащие в их основе материальные, биологические или экономические причины, -- только усугубляются в результате типично современных историко-социологических исследований творений культуры, что в наши дни считается вполне адекватным способом изучения существующих проблем. Таков встающий перед Манхеймом вызов, который он в обеих приведенных здесь работах, хотя и различным образом, констатирует и принимает; и намеченные им здесь цели и планы окажут влияние на все его позднейшие исследования.
Манхейм начал работать над эссе «О своеобразии культурно-социологического познания» в сентябре 1922 г., в небольшой деревушке, расположенной в долине Неккара. К тому времени он прожил в Германии уже три года; во влиятельном журнале «Логос» Манхейм опубликовал рецензию на «Теорию романа» Лукача, в одном искусствоведческом журнале — статью, в которой анализировалось понятие «мировоззрение», в «Кантовских штудиях» - расширенный немецкий вариант своей диссертации на тему «Структурный анализ теории познания», а в ведущем обществоведческом журнале «Архив фюр зоциальвиссеншафт унд зоциальполитик» 9 - рецензию на технического плана работу о классификации наук, или о разграничении наук о духе и наук о природе. Вырисовывающаяся в этих работах позиция подразумевает, что все множество явлений, будь то в науке или в других областях культуры, может быть подчинено лежащей в основе каждой из таких областей «логике» или «систематизации», причем логика эта в свою очередь должна быть представлена как опирающаяся на некую более глубинную реальность. В двух из вышеперечисленных публикаций реальность изображается доступной для онтологического метода исследования, заимствованного из работ Эдмунда Гуссерля; в двух других реальность выглядит доступной для исследования с позиций метода философии истории, наподобие того, что до своего
479
обращения к Марксу Лукач
перенял у Гегеля. В обоих случаях Манхейм
Работа 1922 г. отражает неразрешенность
многих вопросов в непосредственно
предшествующих ей публикациях. В двух
первых разделах, в которых довольно
систематически рассматривается противоречие
между философским и
Информация о работе Ранние культурно-социологические работы Карла Манхейма