Социальная эволюция и социальная революция

Диффузионизм - это так или иначе  во многом встречный, взаимный процесс. Так, мы отмечаем, как под воздействием процесса конвергенции (о чем речь пойдет ниже) в развивающиеся общества Азии и Африки вместе с фундаментальными принципами экономики и организации  производства проникают многие социальные институты и элементы общей культуры, выработанные западноевропейской цивилизаций, вплоть до господства нуклеарной семьи. Однако разве мы не наблюдаем в  большинстве западных обществ повальной  моды на целый ряд восточных религиозных  культов (тоталитарные секты, например, - продукт отнюдь не западной цивилизации), на восточные единоборства, медитацию, стили и направления в искусстве, несущие на себе явный отпечаток  восточных традиций (классический американский джаз, например, сложился в значительной степени под влиянием чисто африканских  тенденций в музыке). О японском менеджменте говорят как о выдающемся социальном феномене, и делаются попытки перенесения многих его элементов на западную почву.

По сути дела, между этими двумя  концепциями имеется весьма существенное различие. Эндогенисты ближе к  биологической трактовке, уподобляя  общества и индивидов внутри них  конкурирующим организмам, которые  стремятся вытеснить и даже по возможности уничтожить друг друга. Диффузия же культуры, по сути, не имеет  аналогов в биологической эволюции. Она подразумевает способность "конкурентов" не просто сотрудничать (случаи симбиоза широко известны в растительном и  животном мире), но и учиться друг у друга.

Большинство социологических  теорий в XIX в. испытывали на себе влияние концепции социального прогресса и поисков лежащих в его основе законов эволюции. Согласно взглядам таких сторонников социального дарвинизма, как Спенсер, социальная эволюция аналогична биологической и приводит в результате к тому, что мир постепенно становится все лучше и лучше. В своей теории однонаправленной эволюции Спенсер утверждал, что перемены неуклонно преобразуют общество от однородных и простых структур в направлении ко все более разнообразным и взаимозависимым. Он считал 
«борьбу за существование» и «выживание наиболее приспособленных» основными законами природы и приравнивал эту 
борьбу к «свободной конкуренции». При условии невмешательства извне, особенно со стороны государства, самые «приспособленные» индивиды и социальные институты выживут и придут к процветанию, а «неприспособленные» с течением времени отомрут. ²

1.2. Концепция эволюции  в современных социальных теориях

В 50-х годах, после периода критики, отрицания и забвения, социологический  эволюционизм вновь оказался в центре дискуссий. При этом он обратился  к новым интеллектуальным источникам, вобрал в себя новые направления  и в таком пересмотренном виде возродился в качестве влиятельной  школы теории социальных изменений  вплоть до наших дней.

Неоэволюционисты искали новые  основания, пытаясь опереться не на философию или историю, а на конкретные эмпирические дисциплины, которые имеют дело с социальными  изменениями, в частности на палеонтологию, археологию, культурную антропологию, этнологию и историографию. Эти  отрасли знания расцвели в XX в., и  неоэволюционизм решил воспользоваться  их достижениями. По словам Герхарда Ленски, "основные контуры истории человечества, начиная с раннего палеолита  и бронзового века, теперь ясны. Они  могут быть описаны лишь в терминах теории развития: очевидны рост человеческой популяции, наличие людей в самых  отдаленных районах земного шара, как очевидны и усложнение техники, расширение производства все более  надежных товаров и накопление капитала. Что касается социальной системы, то она с течением времени становится более комплексной, дифференцированной, урбанистической и сильной" .³

Аналогичной точки зрения придерживался  Талкотт Парсонс. "Достижения в  биологии и социальных науках позволяют  считать общество и культуру частью эволюции живых систем".⁴ Эволюция - не миф, заявляют представители неоэволюционизма, поскольку она подтверждается реальностью. Но изучать ее нужно не при помощи умозрительных спекуляций, а научными методами с учетом серьезной критики в адрес классического эволюционизма, с использованием последних достижений общественных дисциплин, включая социологию.

В результате (неоэволюционизм заметно  дистанцируется от классического эволюционизма. Во-первых, центр научных интересов смещается от эволюции человеческого общества в целом к процессам, протекающим в отдельных цивилизациях, культурах, сообществах (племенах, национальных государствах и т.д.). Во-вторых, основное внимание направляется на причинный механизм, а не на последовательность необходимых стадий. Другими словами, главное значение придается объяснению, а не типологическим схемам. В-третьих, при анализе эволюции используются категориальные, описательные термины, что же касается оценок и аналогий с прогрессом, то их стараются избегать. В-четвертых, сторонники этого направления формируют свои взгляды в виде гипотез, предположений, а не прямых утверждений. В-пятых, изучая социальную эволюцию, ученые принимают в расчет достижения биологических

В основе неоэволюционизма лежало утверждение о тенденции к утилизации принципов естественного отбора и адаптации, вытекающих из эволюционной теории в биологических науках. Функционализм использовал организмическую модель общества и находил в дарвиновской теории объяснение того, каким образом изменяются и выживают социальные организмы, совмещая эти объяснения с собственными базовыми положениями.

Исходный пункт состоял в  утверждении необходимости адаптации  обществ к своему окружению. Окружение  включает как природную среду, так  и другие социальные системы. Изменения  в обществе, исходящие из какого бы то ни было источника, обеспечивают базовый материал эволюции. Эти изменения, которые наращивают адаптивную способность  общества, измеряемую протяженностью его собственного выживания, отбираются и институционализируются, следуя принципу выживания наиболее приспособленных. Социологический функционализм  определял в качестве основного источника адаптации дифференциацию, т.е. процесс, посредством которого основные социальные функции разделялись и назначались к исполнению специализированными коллективностями в автономных институциональных сферах. Функциональная дифференциация и следующая параллельно ей структурная дифференциация предоставляют возможность для того, чтобы каждая функция выполнялась все более эффективно. При этом антропологические подходы часто ссылались на специфическую эволюцию (адаптацию индивидуального общества к его конкретному окружению), в то время как социологи сконцентрировали внимание на общей эволюции, которая представляет собой эволюцию высших форм в рамках развития человеческого общества в целом. Эта общая перспектива предполагала нелинейное направление изменений и тот факт, что некоторые общества расположены на шкале прогресса выше, нежели другие, - предположения, которых не делали представители специфической эволюции.

2. Социальная революция

2.1 Теория революции  Карла Маркса

Социальная революция  — это свержение государственных и классовых структур общества и замена их новым социальным порядком, радикально отличающимся от предшествующего. Так, согласно К. Фридриху, «революция… приносит новый, неслыханный язык, другую логику, переворот во всех ценностях… Политическую революцию можно определить как внезапное и насильственное свержение установленного политического порядка».⁵

В обыденном смысле под революцией часто понимается любое (как правило, насильственное) изменение характера  правления данным обществом. Однако социологи обычно относятся к такого рода событиям, как к coups d'etat (в дословном переводе с французского - государственный переворот), иронически именуя их "дворцовыми революциями". В социологическое же в понятие "революция" вкладывается принципиально иной смысл: это происходящее в течение определенного (обычно короткого по историческим меркам) периода времени тотальное изменение всех сторон жизнедеятельности общества - и экономической, и политической, и духовной, вообще коренной перелом в характере социальных отношений. "Дворцовые революции" если и производят какие-то существенные социальные изменения, то они относятся почти исключительно к политической сфере, практически не влияя (или же влияя весьма слабо) на другие области социальной жизнедеятельности.

В социологии не существует теорий, которые  претендовали бы на формулировку общих  предложений, содержащих истину обо  всех революциях - как о современных, так и в общеисторической перспективе. Существующие же социологические концепции  социальной революции достаточно отчетливо  подразделяются на марксистские и немарксистские.

Сразу отметим, что в современной  социологии вплоть до недавнего времени  доминировали - как по распространенности, так и по степени влияния - главным  образом, марксистские концепции социальной революции. Именно в марксистской теории проводится четкое разграничение между  политическими переменами в правлении  и радикальными изменениями в  жизни общества: вспомним разделение между базисом и надстройкой, о котором шла речь в первой главе. В широком методологическом смысле революция есть результат  разрешения коренных противоречий в  базисе - между производственными  отношениями и перерастающими их рамки производительными силами.

В одной из своих работ, посвященных  анализу ситуации в Индии, К. Маркс  утверждает, что периодические изменения  в правлении, смена королевских  династий не могут сами по себе привести к изменению природы общества и характера преобладающего в нем способа производства. Революция же, по Марксу, представляет собою именно не что иное, как переход от одного способа производства к другому, как это имело место, например, при переходе от феодализма к капитализму, происшедшему благодаря буржуазной революции.

Центральным в марксистской теории социальной революции является вопрос о борьбе основных антагонистических  классов. Непосредственным выражением упомянутого выше противоречия в  экономическом базисе выступает  классовый конфликт, который может  принимать разнообразные формы - вплоть до самых взрывных. Вообще говоря, в соответствии с марксистской теорией, вся человеческая история - это не что иное, как история непрерывной  классовой борьбы.

Из двух основных антагонистических  классов один всегда является передовым, выражающим насущные интересы и потребности  социального прогресса, другой - реакционным, тормозящим (исходя из собственных  интересов) прогресс и упорно не желающим уходить с исторической авансцены. В чем состоит задача передового (для данной общественно-экономической  формации) класса? Прежде всего, в перехвате  исторической инициативы у своего антагониста  и в сломе его гегемонии. Сделать  это непросто, ибо за плечами господствующего  класса - не только экономическая и  военная мощь, но также вековой  опыт политического правления, а  главное - в его распоряжении находятся  информация, знания, культура. Значит, для выполнения своей исторической миссии передовой класс должен решить, как минимум, две задачи. Во-первых, ему необходимо получить соответствующие  знания, образование. Здесь в качестве учителей и наставников обычно выступают  наиболее дальновидные и мудрые представители  старого класса, которые, переходя в  стан сторонников передового класса, таким образом, играют роль своего рода Прометеев, похищающих у владык Олимпа божественный огонь и несущих его людям. Во-вторых, нужно быть готовым к активному применению насилия, ибо старое без боя не сдаст своих позиций.

В конце прошлого века в рамках самого марксизма возникло влиятельное  течение, основоположником которого был  ученик и соратник К. Маркса Э. Бернштейн. Он поставил себе целью применить  основные положения марксовой теории к анализу тех тенденций, которые  сложились в развитии западноевропейского  капиталистического общества на границе  двух веков. Выводы, к которым он пришел, состояли, прежде всего, в том, чтобы, сохранив верность основам марксовых  теоретических постулатов, в то же время "ревизовать", т.е. пересмотреть некоторые радикальные политические выводы из них, касающиеся ближайших  и перспективных тактических  действий социал-демократов. Такой  подход вызвало бурю негодования  среди "правоверных" марксистов. Тогдашний лидер германской социал-демократии К. Каутский опубликовал работу под  названием "Анти-Бернштейн" (видимо, перекликавшимся со знаменитым "Анти-Дюрингом" Энгельса), в которой, по сути, отлучил  Бернштейна от марксизма. Между тем  анализ исторических событий с высоты столетия, прошедшего с тех пор, показывает, скорее, правоту "ревизиониста" Бернштейна, нежели "ортодоксального марксиста" Каутского.

Не будем касаться всех моментов этой дискуссии. Отметим лишь те из них, которые имеют непосредственное отношение к теме нашего разговора. Бернштейн усомнился в неизбежности революционного взрыва, который, по Марксу, должен в ближайшее время смести капиталистический строй и установить диктатуру пролетариата. Напротив, считал он, статистические данные развития капитализма в Западной Европе свидетельствуют  о противоположных тенденциях и  показывают, что переход к социализму будет относительно мирным и займет сравнительно долгий исторический период.

Ранняя капиталистическая индустриализация действительно характеризуется  довольно жестким социальным конфликтом и в промышленности, и обществе в целом, который временами угрожал кульминировать в революцию. По мере того, как капитализм созревал, конфликты шли на убыль и становились менее угрожающими. Основным социологическим объяснением является институционализация конфликта.

Предполагается, что одной из причин, по которым конфликт приобретал жесткий  характер на заре капитализма, было разрушение доиндустриальных социальных связей и  нормативного регулирования. С завершением  перехода к зрелой индустриальной эпохе  развиваются новые регуляторные и интегративные институты. Институционализация  проистекает из отделения и автономии  политического конфликта от социального, так что один уже не накладывается  на другой. Рост гражданских прав означает, что интересы, которые доминируют в промышленности, больше не управляют  политикой. Гражданство также интегрирует  рабочих в обществе. К категории  институционализации относится  еще один процесс: развитие специализированных институтов для урегулирования конфликтов в промышленности, если уж он отделен  от политического. Государство в  качестве своеобразного арбитра  вырабатывает нормы и правила, по которым должны разрешаться противоречия между работодателями и наемными работниками. Тред-юнионы и коллективные сделки между работодателями и тред-юнионами - это составные части институтов, в рамках которых ведутся переговоры и сглаживаются противоречия между  капиталистами и рабочими.