Социальные функции массовой культуры

Для данной субкультуры характерны сравнительно высокий и неуклонно  повышающийся уровень профессиональной специализации ее субъектов (даже ремесленник  античных времен - более или менее  узкий специалист в своем деле, не говоря уже о более поздних  мастерах, инженерах, врачах, ученых, художниках и пр.); умеренный уровень личных социальных притязаний (те представители  городской субкультуры, которые  отличаются повышенными социальными  амбициями, обычно стремятся уйти в  элитарную или криминальную сферы, а амбиции средних городских  производителей, как правило, сравнительно умеренны). Разрыв между обыденной  и специализированными составляющими  этой культуры в древности был  небольшим (специальность ремесленника или купца осваивалась в процессе домашнего воспитания), но по мере научно-технического развития он увеличился намного (особенно в наукоемких профессиях). Соответствующим образом разделились и процессы социального воспроизводства этой субкультуры: обыденная культура среднего горожанина воспроизводится в рамках семейного воспитания и через институции национального образовательного стандарта (о котором речь пойдет ниже), а специализированная - через сеть средних специальных и высших учебных заведений.

Третья социальная субкультура - элитарная. Под этим словом обычно подразумевают особенную утонченность, сложность и высокую качественность культурной продукции. Но это не самая важная черта элитарной субкультуры. Ее главная функция - производство социального порядка (в виде права, власти, структур социальной организации общества и легитимного насилия в интересах поддержания этой организации), а также обосновывающей этот нерядок идеологии (в формах религии, социальной философии и политической мысли). Элитарную субкультуру отличает очень высокий уровень специализации (подготовка священнослужителей — шаманов, жрецов и т.п., очевидно, является наидревнейшим специальным профессиональным образованием); высочайший уровень социальных притязаний личности (любовь к власти, богатству и славе считается "нормальной" психологией любой элиты). Разрыв между обыденной и специализированной составляющими этой социальной субкультуры так же, как и в буржуазной субкультуре, до недавнего времени был не очень велик.

Усвоенные с детства знания и навыки аристократического воспитания, как правило, позволяли без дополнительного  обучения исполнять обязанности  рыцаря, офицера, придворного, чиновника  любого ранга, да и монарха. Пожалуй, лишь функции священнослужителей требовали  специализированной подготовки. Такая  ситуация продержалась в Европе до XVIII-XIX веков, когда элитарная субкультура  начала сливаться с буржуазной, превращаясь  в высший слой последней. Одновременно существенно возросли требования к  профессиональной подготовленности исполнителей элитарных функций, что привело  к возникновению соответствующих  учебных заведений (военных, дипломатических, политико-административных).

На сегодняшний день расхождение  между обыденным и специализированным слоями элитарной субкультуры стало  весьма значительным, ибо правящие круги большинства стран сейчас пополняются людьми, как правило, не получившими домашнего аристократического воспитания. Хотя убедительных признаков  устойчивого воспроизводства традиций обыденной элитарной культуры в  большинстве развитых обществ нашего времени не наблюдается (реликт "русской интеллигенции", по-видимому, сохранялся именно за счет ее противоречивого родства-антагонизма с социалистической утопией), тем не менее говорить о "смерти" аристократической традиции, как представляется, пока преждевременно. Просто сама политическая и интеллектуальная элита стала иной, почти не связанной с потомственной аристократией прежних времен. И если ее специализированные формы более или менее преемственны по отношению к исторически сложившимся прежним, то на обыденном уровне новый "элитарный стиль", объединяющий аристократическую и буржуазную традиции, еще далек от органики своих форм даже в США и Западной Европе.

И наконец, еще одна социальная субкультура - криминальная. Это культура целенаправленного нарушения господствующих социальных порядков и идеологии. В ней множество специфических специализаций: воровство, убийство, хулиганство, проституция, нищенство, мошенничество, национальный экстремизм, терроризм, революционное подполье, нелегитимное сектантство, еретичество, криминал на сексуальной почве, алкоголизм, наркомания и далее по всем статьям уголовного кодекса, а также перечням форм психических отклонений, социальной неадекватности и т.п. Эта субкультура существовала всегда и, видимо, в основе ее лежат какие-то особенности человеческой психики, ведущие к тем или иным формам протеста против абсолютной регламентированности социального бытия. Интересующие нас параметры этой субкультуры отличаются очень противоречивыми (аморфными, неструктурированными) характеристиками. Здесь встречаются как высоко специализированные (терроризм), так и совершенно неспециализированные (хулиганство, алкоголизм) проявления криминальности, и какой-либо устойчивой дистанции между этими составляющими, так же как и какой-либо выраженной тенденции, к повышению уровня специализи-рованности, не видно. Социальные амбиции субъектов криминальной субкультуры также варьируются от предельно низких (бомжи, попрошайки) до предельно высоких (харизматические лидеры экстремистских политических движений и сект, политические и финансовые аферисты и др.) . Криминальная субкультура выработала и свои особые институты воспроизводства: воровские притоны, места заключения, публичные дома, революционное подполье, тоталитарные секты и т.п.

Таким образом, я полагаю, что традиционное противопоставление народной и элитарной субкультур с точки зрения осмысления их социальных функций является совершенно неубедительным. Оппозицией народной (крестьянской) субкультуры  представляется городская (буржуазная), а контркультурой по отношению к  элитарной (культуре эталонов социального порядка) видится криминальная (культура социального беспорядка). Разумеется, невозможно население какой-либо страны полностью "расписать" по тем или иным социальным субкультурам. Определенный процент людей по разным причинам всегда находится в промежуточном состоянии либо социального роста (перехода из сельской субкультуры в городскую или из буржуазной в элитарную), либо социальной деградации ("опускаясь" из буржуазной или элитарной "на дно", в криминальную).

Так или иначе, но выделение  групп людей в качестве представителей той или иной социальной субкультуры  представляется наиболее обоснованным прежде всего по специфическим чертам освоенной ими обыденной культуры, реализуемой в соответствующих  формах образа жизни. Образ жизни, конечно, определяется в числе прочего  и родом профессиональных занятий  человека (у дипломата или архиерея неизбежно другие образы жизни, нежели у крестьянина), аборигенными традициями места проживания, но более всего - социальным статусом человека, его  сословной или классовой принадлежностью. Именно социальный статус детерминирует  направленность экономических и  познавательных интересов личности, стиль се досуга, общения, этикета, информационных устремлений, эстетических вкусов, моды, имиджа, бытовых обрядов и ритуалов, предрассудков, образов престижности, представлений о собственном  достоинстве, норм социальной адекватности, общемиропоззренческих установок, социальной философии и т.п., что  составляет основной массив черт обыденной  культуры.

Обыденная культура не изучается человеком специально (за исключением эмигрантов, целенаправленно осваивающих язык и обычаи новой родины), а усваивается им более или менее стихийно в процессе детского воспитания и общего образования, общения с родственниками, социальной средой, коллегами по профессии и пр. и корректируется на протяжении всей жизни индивида по мере интенсивности его социальных контактов. Обыденная культура - это владение обычаями повседневной жизни социальной и национальной среды, в которой человек проживает и социально самореализуется. Процесс овладения обыденной культурой называется в науке общей социализацией и инку лыпу рацией личности, включающей человека не просто в национальную культуру какого-либо народа, но и ^ в обязательном порядке - в одну из его социальных субкультур, о которых речь шла выше.

Изучением обыденной культуры сельских производителей по сложившейся  традиции занимается преимущественно  этнография, а обыденным слоем  культуры других социальных страт в силу необходимости - общая история (историческая антропология, школа "Анналов" и др.), филология (социальная семиотика, "московско-тартуская семиотическая школа" и др.), социология (урбанистическая антропология), но более всего, конечно,культурология.

Вместе с тем необходимо учитывать, что до XVIII-XIX веков ни одна из описанных субкультур, ни даже их механическая сумма (в масштабе одного этноса или государства) не могут  быть названы национальной культурой соответствующего сообщества. Прежде всего потому, что еще не существовало единых общенациональных стандартов социальной адекватности и унифицированных для всей культуры механизмов социализации личности. Все это зарождается только в Новое время в ходе процессов индустриализации и урбанизации, становления капитализма в его классических, постклассических и даже альтернативных (социалистических) формах, трансформации сословных обществ в национальные и размывания социальных перегородок, разделявших людей, развития всеобщей грамотности населения, деградации многих форм радиционной обыденной культуры доиндустриального типа, развития технических средств тиражирования и трансляции информации, либерализации нравов и жизненных укладов сообществ, возрастающей зависимости политических элит от состояния общественного мнения, а производства продуктов массового потребления - от устойчивости покупательного спроса, регулируемого модой, рекламой и т.п.

Особое место здесь  занимают процессы массовой миграции населения в города, массовизации политической жизни сообществ (возникновение  многомиллионных армий, электоратов, профессиональных союзов, политических партий). В последние десятилетия XX века к перечисленным факторам прибавилась еще и динамика технико-технологической  революции - переход от индустриального (интенсификации механического манипулирования  рабочими органами) к постиндустриальному (интенсификации процессов управления - получения и обработки информации и принятия решений) этапу развития.

В этих условиях столь же актуальными стали и задачи стандартизации социо-культурных установок, интересов  и потребностей основной массы населения, интенсификации процессов манипулирования  человеческой личностью, ее социальными  притязаниями, политическим поведением, идеологическими ориентациями, потребительским  опросом на товары, услуги, собственный  имидж и т.п. В прежние эпохи  монополия на такого рода управление сознанием в более или менее  массовом масштабе принадлежала церкви и политической власти. В Новое время в соперничество зя гт"""—" людей вступили также частные производители информации, товаров и услуг массового потребления. Все это потребовало изменения механизмов общей социализации и инкультурации человека, подготавливающих личность к свободной реализации не" только своего производительного труда, но и своих социокультурных интересов.

Если в традиционных сообществах  задачи общей социализации человека .решались преимущественно средствами персональной трансляции знаний, норм и образцов сознания и поведения (деятельности) от родителей к детям, от учителя (мастера) к ученику, от священника к прихожанину и т.п. (причем в  содержании транслируемого социального  опыта особое место занимал личностный жизненный опыт воспитателя и  его персональные социокультурные  ориентации и предпочтения), то на этапе  сложения национальных культур подобные механизмы социального и культурного  воспроизводства личности начинают терять свою эффективность. Возникает  необходимость в большей универсализации  содержания транслируемого опыта, ценностных ориентации, образцов сознания и поведения; в формировании общенациональных норм и стандартов социальной и культурной адекватности человека; в инициировании  его интереса и спроса на стандартизированные  формы социальных благ; в повышении  эффективности работы механизмов социальной регуляции за счет унифицирующего воздействия  на мотивацию человеческого поведения, социальные притязания, образы престижности и т.п. Это, в свою очередь, вызвало  необходимость создания канала трансляции знаний, понятий, социокультурных норм и иной социально значимой информации широким массам населения, охватывающим всю нацию, а не только ее отдельные  образованные сословия. Первым шагом  в этом направлении стало введение всеобщего и обязательного начального, а позже и среднего образования  населения, а затем - развитие средств  массовой информации (СМИ).

Следует отметить, что в  национальной культуре (в отличие  от сословной) дети, скажем, британской королевы и дети рабочего-поденщика  из графства Суффолк получают общее  среднее образование по более  или менее однотипным программам (национальный образовательный стандарт), читают одни и те же книги, изучают  одни и те же английские законы, смотрят  те же телевизионные передачи, болеют за ту же футбольную команду и т.п., а качество их познаний в поэзии Шекспира или британской истории  в большей мере зависит от их личных способностей, нежели от различия в  программах общего образования. Разумеется, когда дело доходит до получения  специального образования и профессии, возможности сравниваемых детей  существенно разнятся. Но национальный стандарт на уровне общего среднего образования, единообразие в содержании общей социализации и инкультурации членов сообщества, развитие средств массовой информации и постепенная либерализация информационной политики в современных странах более или менее обеспечивают общенациональное культурное единство граждан и единство норм их социальной адекватности. Это и есть национальная культура в отличие от сословной, где для разных социальных групп разнились даже нормы социального поведения.