Возникновении социологии как науки

С 1916 по 1919 Макс Вебер издавал  одну из основных своих работ - "Хозяйственная  этика мировых религий" - исследование, над которым он работал до конца  своей жизни. Из наиболее важных последних  выступлений В. следует отметить его работы "Политика как профессия" (1919) и "Наука как профессия" (1920). В них нашли отражение  умонастроения В. после Первой мировой  войны, его недовольство политикой  Германии в Веймарский период, а  также весьма мрачный взгляд на будущее  буржуазно-индустриальной цивилизации.

Умер Макс Вебер, не успев  осуществить всего, что задумал. Уже посмертно были изданы его  фундаментальная работа "Хозяйство  и общество" (1921), где подводились  итоги его социологических исследований, а также сборники статей по методологии  и логике культурно-исторического  и социологического исследования, по социологии религии, политики, социологии музыки и др.

Методологические принципы веберовской социологии тесно связаны с теоретической ситуацией обществознания конца 19 в. Особенно важно правильно понять отношение Макса Вебера к идеям Дильтея и неокантианцев.

Проблема общезначимости наук о культуре стала центральной в исследованиях Вебера. В одном вопросе он был согласен с Дильтеем: он разделял его антинатурализм и был убежден, что, изучая человеческую деятельность, нельзя исходить из тех же методологических принципов, из которых исходит астроном, изучающий движение небесных тел. Но руководствоваться при изучении социальной жизни методом непосредственного вживания, интуиции В. решительно отказывался, поскольку результат подобного способа исследования не является общезначимым. Согласно Максу Веберу, основная ошибка Дильтея и его последователей - психологизм.

В своих методологических исследованиях Макс Вебер в сущности присоединился к неокантианскому варианту антинатуралистического обоснования исторической науки.

Макс Вебер разграничивает два акта - отнесение к ценности и оценку; если первый превращает наше индивидуальное впечатление в объективное  и общезначимое суждение, то второй не выходит за пределы субъективности. Наука о культуре, обществе и истории, заявляет Макс Вебер, должна быть так  же свободна от оценочных суждений, как и наука естественная.

Такое требование вовсе не означает, что ученый должен вообще отказаться от собственных оценок и  вкусов, - просто они не должны вторгаться в пределы его научных суждений. За этими пределами он вправе их высказывать сколько угодно, но уже  не как ученый, а как частное  лицо.

Макс Вебер был склонен  трактовать ценность как установку  той или иной исторической эпохи, как свойственное эпохе направление  интереса. Тем самым ценности из области надысто-рического переносятся в историю, а неокантианское учение о ценностях сближается с позитивизмом. По Веберу, выражение "отнесение к ценности" подразумевает только философское истолкование того специфически научного "интереса", который руководит выбором и обработкой объекта эмпирического исследования.

Интерес эпохи - это нечто  более устойчивое и объективное, чем просто частный интерес того или иного исследователя, но в  то же время нечто гораздо более  субъективное, чем надысторический интерес, получивший у неокантианцев название "ценностей".

Поскольку, согласно Максу  Веберу, ценности - лишь выражения общих  установок своего времени, постольку  у каждого времени есть и свои "абсолюты". Абсолют, таким образом, оказывается историческим, а стало быть, относительным.

Учение о понятиях как  средствах преодоления интенсивного и экстенсивного многообразия эмпирической действительности своеобразно преломилось  у В. в категории идеального типа. Идеальный тип - это "интерес эпохи", выраженный в виде теоретической конструкции. Таким образом, идеальный тип не извлекается из эмпирической реальности, а конструируется как теоретическая схема. В этом смысле Макс Вебер называет идеальный тип "утопией". Чем резче и однозначнее сконструированы идеальные типы, чем они, следовательно, в этом смысле более чужды миру, тем лучше они выполняют свое назначение - как в терминологическом и классификационном, так и в эвристическом отношении.

Таким образом, веберовский идеальный тип близок к идеальной модели, которой пользуется естествознание. Макс Вебер называет идеальный тип продуктом нашей фантазии, "созданным нами самими чисто мыслительным образованием", подчеркивая тем самым его внеэмпирическое происхождение.

Такие понятия, как "экономический  обмен", "экономический человек", "ремесло", "капитализм", "церковь", "секта", "христианство", "средневековое  городское хозяйство", суть, согласно Максу Веберу, идеально-типические конструкции, употребляемые в качестве средств для изображения индивидуальных исторических образований. Одним из наиболее распространенных заблуждений Вебер считает "реалистическое" (в средневековом значении этого термина) истолкование идеальных типов, т.е. отождествление этих умственных конструкций с самой историко-культурной реальностью, их "субстанциализацию".

Однако тут у Макса  Вебера возникают затруднения, связанные  с вопросом о том, как же все-таки конструируется идеальный тип. Вот  одно из его разъяснений: "Содержательно  эта конструкция /идеальный тип. - Ионин/ имеет характер некой утопии, возникшей при мыслительном усилении, выделении определенных элементов действительности". Здесь мы легко обнаруживаем противоречия в трактовке идеального типа. В самом деле, с одной стороны, Макс Вебер делает акцент на том, что идеальные типы представляют собой "утопию", "фантазию", с другой - выясняется, что они берутся из самой действительности, правда, путем некоторой ее "деформации": усиления, выделения, заострения тех элементов, которые исследователю представляются типическими.

Итак, идеальный тип - что  же это: априорная конструкция или  эмпирическое обобщение? Видимо, выделение  некоторых элементов действительности с целью образования такого, например, понятия, как "городское ремесленное  хозяйство", предполагает выделение  из индивидуальных явлений чего-то, если не общего для всех их, то, по крайней  мере, характерного для многих.

Чтобы разрешить это противоречие, Макс Вебер разграничивает исторический и социологический идеальные  типы. Своеобразие веберовской концепции идеального типа и целый ряд трудностей, связанных с ней, определяется тем, что идеальный тип у Вебера служит методологическим принципом как социологического, так и исторического познания.

В первый раз вводя понятие идеального типа в своих методологических работах 1904, В. рассматривает его главным образом как средство исторического познания, как исторический идеальный тип. Именно поэтому он подчеркивает, что идеальный тип есть лишь средство, а не цель познания.

Задача истории, таким  образом, состоит, по Веберу, в установлении каузальных связей между индивидуальными  историческими образованиями. Здесь  идеальный тип служит средством  раскрытия генетической связи исторических явлений, потому мы будем называть его  генетическим идеальным типом. Примеры  генетических идеальных типов у  Вебера таковы: "средневековый город", "кальвинизм", "методизм", "культура капитализма" и т.д. Все они  образованы, как объясняет В., подчеркиванием одной из сторон эмпирически данных фактов. Различие между ними и общими родовыми понятиями состоит, однако, в том, что родовые понятия, как  полагает Макс Вебер, получаются путем  выделения одного из признаков всех данных явлений, в то время как  генетический идеальный тип вовсе  не предполагает такой формальной всеобщности.

Что же представляет собой  социологический идеальный тип? Если история, согласно Максу Веберу, должна стремиться к каузальному  анализу индивидуальных явлений, т.е. явлений, локализованных во времени  и в пространстве, то задача социологии - устанавливать общие правила  событий безотносительно к пространственно-временному определению этих событий. В этом смысле идеальные типы как инструменты  социологического исследования, по-видимому, должны быть более общими и в отличие  от генетических идеальных типов  могут быть названы "чистыми идеальными типами". Так социолог конструирует чистые идеальные модели господства (харизматического, рационального и патриархального), встречающиеся во все исторические эпохи в любой точке земного шара. "Чистые типы" пригодны в исследовании тем больше, чем они "чище", т.е. чем дальше от действительных, эмпирически существующих явлений.

"Чистые типы" социологии  Макс Вебер сравнивает с идеально-типическими  конструкциями политической экономии  в том отношении, что, во-первых, в обоих случаях имеет место  конструирование такого человеческого  действия, как если бы оно происходило  в идеальных условиях, и, во-вторых, обе дисциплины рассматривают  эту идеальную форму протекания  действия независимо от локальных  условий места и времени. Предполагается, что если будут выполнены идеальные  условия, то в любую эпоху,  в любой стране действие будет  совершаться именно таким образом.  Различие условий и их влияние  на ход действия фиксируется,  согласно Максу Веберу, по тому  отклонению от идеального типа, которое встречается всегда, но  заметить и общезначимым образом  выразить это отклонение в  понятиях позволяет лишь идеально-типическая  конструкция.

Итак, следует отметить, что  те противоречия, которые возникли в связи с образованием у Вебера идеально-типических понятий, в значительной мере связаны с различными функциями  и различным происхождением идеальных  типов в истории и социологии. Если по отношению к историческому  идеальному типу можно сказать, что  он является средством познания, а  не его целью, то по отношению к  социологическому идеальному типу это  не всегда так. Более того, если в  историческую науку идеальный тип  вносит элемент общего, то в социологии он, скорее, выполняет функцию замены закономерных связей типическими. Тем самым с помощью идеального типа В. значительно сужает пропасть между историей и социологией, которая разделяла эти две науки в теории баденской школы.

Чтобы показать, как применяется  понятие идеального типа у Макса  Вебера, необходимо проанализировать это понятие и с содержательной точки зрения. Для этого осмыслим еще одну категорию социологии Вебера - категорию "понимание".

Необходимость понимания  предмета своего исследования, согласно Максу Веберу, отличает социологию от естественных наук. То обстоятельство, что человеческое поведение поддается  осмысленному толкованию, предполагает специфическое отличие науки  о человеческом поведении (социологии) от естественных наук. Именно здесь  усматривал различие между науками  о духе и науками о природе Дильтей.

Однако Макс Вебер сразу  спешит отмежеваться от Дильтея: он не противопоставляет "понимание" причинному "объяснению", а, напротив, тесно их связывает: "Социология (в подразумеваемом здесь смысле этого многозначного слова) означает науку, которая хочет истолковывающим образом понять социальное действие и благодаря этому причинно объяснить его в его протекании и его последствиях". Отличие веберовской категории понимания от соответствующей категории Дильтея состоит не только в том, что В. предпосылает понимание объяснению, в то время как Дильтей их противопоставляет, - понимание, кроме того, согласно В., не есть категория психологическая, как это полагал Дильтей, а понимающая социология в соответствии с этим не есть часть психологии.

Рассмотрим аргументацию В. (Сокращение "В" - Вебер) Социология, по В., так же, как и история, должна брать в качестве исходного пункта своих исследований поведение индивида или группы индивидов. Отдельный  индивид и его поведение являются как бы "клеточкой" социологии и истории, их "атомом", тем "простейшим единством", которое само уже не подлежит дальнейшему разложению и  расщеплению. Поведение индивида изучает, однако, и психология. В чем же отличие психологического и социологического подходов к изучению индивидуального  поведения?

Социология, отмечает В., рассматривает  поведение личности лишь постольку, поскольку личность вкладывает в  свои действия определенный смысл. Только такое поведение может интересовать социолога; что же касается психологии, то для нее этот момент не является определяющим. Таким образом, социологическое  понятие действия вводится В. через  понятие смысла. "Действием, - пишет  он, - называется... человеческое поведение... в том случае и постольку, если и поскольку действующий индивид  или действующие индивиды связывают  с ним субъективный смысл".

Важно отметить, что В. имеет  в виду тот смысл, который вкладывает в действие сам индивид; он многократно  подчеркивает, что речь идет не о "метафизическом" смысле, который рассматривался бы как некий "высший", "истинный" смысл (социология, по В., не имеет дела с метафизическими реальностями и не является наукой нормативной), и не о том "объективном" смысле, который могут в конечном счете получать действия индивида уже независимо от его собственных намерений. Разумеется, этим В. не отрицает как возможности существования нормативных дисциплин, так и возможности "расхождения" между субъективно подразумеваемым смыслом индивидуального действия и некоторым его объективным смыслом. Однако в последнем случае он предпочитает не употреблять термин "смысл", поскольку "смысл" предполагает субъект, для которого он существует. В. лишь утверждает, что предметом социологического исследования является действие, связанное с субъективно подразумеваемым смыслом. Социология, по В., должна быть "понимающей" постольку, поскольку действие индивида осмысленно. Но это понимание не является "психологическим", поскольку смысл не принадлежит к сфере психологического и не является предметом психологии.

С принципом "понимания" связана одна из центральных методологических категорий веберовской социологии - категория "социальное действие". Насколько важна для В. эта категория, можно судить по тому, что он определяет социологию как науку, изучающую социальное действие.