Чернышевский

просветительских иллюзий, утверждаемая Ч. концепция гармоничной личности,

встающей на путь революционной  борьбы без пафоса жертвенности, вырастала

прежде всего на почве исторической реальности. Герои Ч. 'были типичны  и в

своем рационализме и в своем  героизме, что обусловило огромный резонанс "Что

делать?" и реализм последующих  произведений, имеющих менее счастливую

читательскую судьбу.

В "Что делать? Из рассказов о  новых людях" Ч. продолжил открытую Тургеневым

"Отцах и детях" тему  нового общественного деятеля.  в основном из разночинцев,

сменившего тип "лишнего человека". По отношению к тургеневскому  роману

произведение Ч. полемично: "нигилизму" Базарова противостоят позитивные

взгляды "новых людей", его  одиночеству и трагической смерти - их сплоченность

и стойкость ("Отцы и дети" как  необходимый фон восприятия подчеркнуты

фамилиями Кирсанова и Лопухова, последняя напоминает о словах Базарова: "...а

из меня лопух расти будет..." - Тургенев И. С. Поли. собр. соч. и писем: В 30

т. - М., 1981.- Т. 7.- С. 121).

Несмотря на "эзопов язык", используемый в борьбе с цензурой (названия глав,

акцентирующие любовно-семейный сюжет, авантюрно- интригующее начало,

загнанный в глубь повествования  сюжет об "особенном человеке" -

революционере, система перифраз, аллегорий, цитат и пр.), мировоззрение  Ч.

нашло в романе четкое выражение, чему способствовала активность автора-

повествователя как интерпретатора событий. Через голову "проницательного

читателя" автор многократно  обращается к части публики, способной  стать

"новыми людьми", разъясняя  ей конкретную программу действий. Это роман

художественно-публицистический.

Действительность предстает в "Что  делать?" в трех временных измерениях:

прошлое - "старый порядок", идейно изживший себя, хотя и господствующий;

настоящее (деятельность "новых  людей"); будущее (его абрис в  духе идей

утопического социализма дан в "Четвертом сне Веры Павловны"). Через все

произведение проходит антитеза старых и "новых людей", поступки которых

кажутся странными обывателям (Марье  Алексеевне, "проницательному читателю");

их удивление, непонимание - источник комических ситуаций. Отношение к

представителям прошлого дифференцировано: жизнь праздная (Сторешниковы. Серж)

на аллегорическом языке романа - "фантастическая грязь"; трудовая, в заботах

о куске хлеба, вырабатывает "злые", но дельные характеры (Марья Алексевна) -

это "реальная грязь", из которой "родится пшеница" ("Второй сон  Веры

Павловны")-

Романтический пафос произведения - в устремленности к социалистическому

идеалу, будущему, когда тип "нового человека" станет "общею натурою  всех

людей" (Что делать? - С. 149; далее  указываются стр.). Прообразом будущего

выступают и личные отношения "новых  людей", разрешающих конфликты  на основе

гуманной теории "расчета выгод" (новая мораль оттенена традиционностью

сюжетного мотива любовного треугольника: Вера Павловна - Лопухов - Кирсанов),

и их трудовая деятельность (организация  швейных мастерских, учеба Веры

Павловны на врача и др.). Эти  подробно освещенные сферы жизни "новых  людей"

соотнесены с потаенным, "эзоповым" сюжетом, главным героем которого выступает

профессиональный революционер Рахметов. Но он не одинок: упоминается о

"восьми образцах этой породы", несомненно участие в нелегальной  борьбе

Лопухова - Бьюмонта после его ухода "со сцены", мужа "дамы в трауре" и др.

Темы любви, труда, революции органично  связаны в романе, герои которого

исповедуют "разумный эгоизм", стимулирующий  нравственное развитие личности:

"О, сколько наслаждений развитому  человеку! Даже то, что другой  чувствует как

жертву, горе, он чувствует как удовлетворение себе, как наслаждение, а для

радостей так открыто его  сердце, и как много их у него!" (С. 233). На высшей

ступени этой лестницы развития стоит "особенный человек" Рахметов, сын

богатого помещика, ушедший в  революцию, "ригорист", живущий  только интересами

"дела". В ссылке на "натуру", разную у "обыкновенных порядочных" и

"особенных" людей, сказался  антропологизм Ч. Реалистический  принцип типизации

последовательнее выдержан в Рахметове, суровое мужество которого продиктовано

условиями революционной борьбы нач. 60 гг. Призыв к светлому и прекрасному

будущему, исторический оптимизм Ч., мажорный финал сочетаются в романе с

осознанием трагической судьбы его "новых людей": "...еще  немного лет, быть

может и не лет, а месяцев, и станут их проклинать, и они будут согнаны  со

сцены, ошиканные, страмимые" (С.49).

Публикация романа вызвала целую  бурю в критике. На фоне многочисленных

обвинений Ч. в безнравственности, отсутствии художественности и пр.,

остроумно высмеянных в сатирических стихах В. С. Курочкина в "Искре"

("Молодая жена! Ты "Что делать?" взяла?"; "Нет, положительно, роман  "Что

делать?" нехорош!", 1863), выделяется серьезностью разбора статья Н. Н.

Страхова "Счастливые люди". (Библиотека для чтений. - 1865.- № 4). Признав

жизненную основу и "напряжение вдохновения" автора, "органический" критик

оспорил рационализм и оптимизм "новых людей" (скрытого трагизма романа он не

увидел) и отсутствие между ними глубоких конфликтов. М. Е. Салтыков-Щедрин

("Наша общественная жизнь" // Современник. - 1864.- № 1, 3), выразив

сочувствие общей идее романа, отметил, что в ее воплощении автор "не мог

избежать некоторой произвольной регламентации подробностей..." (Салтыков-

Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20 т. -М., 1968. -Т. 6. - С. 324). Горячим

пропагандистом романа стал Д. И. Писарев, выступивший с подробным анализом

его содержания ("Новый тип" // Русское слово. - 1865.- № 10; впоследствии 1

статья была названа "Мыслящий пролетариат").

Исключительное место в русской  литературе занимает "Что делать?" по силе

воздействия на общественную жизнь: под  его влиянием устраивались мастерские,

коммуны, в частности "коммуна" В. А. Слепцова (см.: Чуковский К. И. История

слепцовской коммуны Чуковский  К. И, Люди и книги шестидесятых годов. - Л.,

1934).. Герои Ч. и в особенности  Рахметов повлияли на формирование  характера

многих деятелей освободительного движения. Роман стимулировал нравственные и

художественные искания русских  писателей: как последователей Ч. ("Степан

Рулев" Н. Ф. Бажин?), "Андрей Кожухов" С. М. Степняка-Кравчинского, "На жизнь

и смерть" В. В. Верви-Флеровского  и др.), так и оспаривающих его  взгляды,

концепцию личности ("Записки из подполья", "Преступление и наказание"

Достоевского, "Некуда" Н. С. Лескова, "Живой труп" Л. Толстого и др.).

К "Что делать?" тематически  близки написанные в крепости повесть "Алферьев",

роман "Повести в повести", цикл "Мелкие рассказы". Здесь  также

противопоставлены "новые" и  старые люди и утверждается странная в глазах

обывателя - не своекорыстная и  свободная от лицемерных условностей - новая

мораль. Однако решение образа автора здесь иное: он скрыт за системой

рассказчиков. Стремление к "объективным" способам изображения характерно и

для последующих произведений ("История  одной девушки", "Отблески сияния",

пьесы и др.), включая "Пролог. Роман  из начала шестидесятых годов".

В "Прологе" (предназначавшемся  для публикации за рубежом) политическая тема

непосредственно отражена в сюжете, в особенности в первой части ("Пролог

пролога"), где воссоздана на широкой  прототипической основе борьба демократов

с либералами и консерваторами в  связи с начатой в Петербурге предреформенной

кампанией (действие происходит в 1857 г.). Вождем демократов выступает

журналист Волги", в котором узнаются многие черты самого Ч. Незаконченность

второй части ("Из дневника Левицкого  за 1857 год"), посвященной в основном

жизни Левицкого (его прототип - Добролюбов) в деревне. не позволяет в полном

объеме судить о деятельности этого  героя, революционная направленность

которой подчеркнута тщательной конспирацией. В изображении "новых людей" Ч.

отходит от принципа группового портрета, используемого в "Что делать?"

(характеристики Лопухова и Кирсанова). Герои существенно расходятся  в

понимании перспектив общественного  развития, спорят по тактическим вопросам

(политический реализм и "апатия" Волгина противостоят нетерпению  Девиц- кого,

некоторым либеральным иллюзиям Соколовского и в особенности Нивельзина).

Оценивая в конце 60 гг. (в условиях спада крестьянского движения, эволюции

либерализма, развития народничества) предреформенную "весну". Ч. в гораздо

большей степени, чем в "Что делать?", обнажает трудности, стоящие перед

"мужицкими" демократами в  связи с неподготовленностью  масс к революции.

Трезвый анализ Волгиным общественно-политической ситуации, его революционная

тактика - не только ретроспекция Ч.. но и, вероятно, предостережение

народникам (с которыми он тесно  общался в Александровском заводе).

В юмористическом ключе изображены .в романе либералы - "прогрессисты"

(Рязанцев и его почитатели), в гротескно-сатирическом - правительственные

чиновники - деятели реформы (Савелов, Чаплин). Их беспринципность проявляется

не только в политике, но и в  личных отношениях (история Савеловой).

Своеобразной параллелью к трудностям политического руководства массами

выступает в романе, тема помощи отдельной  личности. В ошибочных

первоначальных прогнозах Волгина  относительно Савеловой. Левицкого

относительно Анюты, Настеньки, в  его тщетной попытке воздействовать на Мерк

ощутима автополемика с "Что делать?" (история Настеньки Крюковой и  др.).

Однако автополемические мотивы "Пролога" не следствие пересмотра концепции

личности и теории "расчета  выгод"; рассуждая, извлекая уроки  из заблуждений,

главные герои проходят школу самовоспитания, учатся быть руководителями.

Факты повседневности осмысляются  как симптомы тенденций, которые  нужно

учитывать в политике (случай с  Чекаловым). В целом "Пролог" свидетельствует  о

развитии революционной мысли  Ч. в пореформенный период.

Соч.: Полн. собр. соч.: В 15 т. 1 Под обш. ред. Б. Л. Козьмина и др.-М..

1939-1953. Т. 16 (дополнит.): Что делать? Из  рассказов о новых людях 1 Изд.

полют. Т. И. Орнатсная и С. А. Рейсер. -Л., 1975