Достоевский и город: Петербург фантастический и трагический в произведениях Достоевского

15. Некрасов, Н.А.  Избранные сочинения / Сост. Н.Скатов. - М.: Худож. лит., 1987. - 607с. - (Б-ка классики. Рус. лит.)  
26. Кирпотин, В.Я. Достоевский - художник. - М.: Сов. писатель, 1972. - 320с.

Объектом  исследования является идейное наследие Достоевского и совокупность работ русских и зарубежных критиков и мыслителей, интерпретирующих его творчество.

Предметом исследования является отражение и осмысление писателем проблемы спасения, лежащей в основе решения комплекса философских и богословских вопросов, и способ их решения в библейско-христианской традиции и современным богословием.

Цель  и задачи исследования. Целью работы является прояснение адекватного философского и конфессионального образа Достоевского как мыслителя по преимуществу. Для достижения этой цели выдвигаются следующие задачи:

1) уточнить соотношения в мировоззрении и художественной практике писателя философии, эстетики, этики и богословия в течение XIX—XX веков;

2) произвести историко-философскую «расчистку» накопившихся недоразумений в философско-богословских интерпретациях Достоевского;

3) определить отношение Достоевского к ортодоксально-христианской традиции в связи с его учением о душевно-телесном в человеке и о предназначении последнего в мире;

4) аналитически определить место вопросов грехопадения и всеобщего спасения, этической призванности человека любить ближнего в миросозерцании Достоевского;

5) подвергнуть анализу проработку писателем проблемы соотношения веры и знания в рамках самосознания героя;

6) определить связь перечисленных аспектов мировоззрения Достоевского с его представлениями о спасающей роли красоты в Божьем мире, о смерти и бессмертии, о свободе воли и, самое главное, о промыслительном замысле Богочеловечества как типе мистического единства Творца и тварного;

7) предложить общую антропологию писателя, понятную не только для верующих читателей и исследователей, но и для агностиков и атеистов, которым дорог Ф. М. Достоевский.

Гипотеза  исследования

Степень разработанности проблемы и теоретические  предпосылки исследования. Мы опираемся в диссертации на обширный корпус текстов, созданных критиками Достоевского в русской традиции — от В. Соловьева, Л. Шестова и Н. Бердяева до С. Франка, Л. Карсавина и Н. Лосского. В круг исследования вовлечены также труды европейских интерпретаторов (Англия, Германия, Италия, США, Франция) — писателей, богословов, философов, филологов, принадлежащих к разным религиозным конфессиям. Лишь на фоне взвешенных оценок этого огромного научного наследия проясняется необходимость дальнейшего разговора о Достоевском в плане интересующей нас религиозно-философской проблематики.

Теоретико- методологическая база исследования

Методы исследования. Представляется необходимым, в силу комплексного характера нашей проблематики, объединить методы историко-богословского, историко-философского и историко-эстетического подходов. Кроме того, компаративистские и герменевтические подходы, практикуемые современными исследователями при изучении религий, в работе дополнены приемами филологического комментария поэтики героя и образа автора Метод исследования: анализ, комментирование, сопоставление, обобщение, вывод. Методика работы:  
 
1. комментирование текстов романов "Бедные люди", "Униженные и оскорблённые", "Преступление и наказание", "Идиот", "Подросток";  
2. отбор литературоведческих умозаключений по анализу этих произведений;  
3. сопоставление собственных выводов с научной литературоведческой интерпретацией романных текстов Ф.М.Достоевского.

Научная новизна исследования заключается в том, что:

— творчество Достоевского анализируется в контексте сложной и традиционной для христианства проблемы спасения, но с учетом как современной богословско-философской ситуации Запада и Востока, так и на фоне догматических традиций христианских конфессий;

— диссертация является не суммой готовых мнений о специфике религиозных взглядов Достоевского, а попыткой заново актуализовать обсуждаемые в текстах писателя вопросы нравственно-философского и богословского порядка в свете духовных запросов нашего времени;

— в работе предложено то понимание русского православия в его исторической и духовной целостности, в соответствии с которой оно мыслится не как герметически замкнутая конфессия, но как сложный, по составу вошедших в него концептов, перекресток различных традиций Востока и Запада;

— в исследовании сделана попытка максимального приближения к адекватному пониманию позиции автора и героев с точки зрения современных достижений изучения религий, которая учитывает не только разнообразие уже наличных трактовок творчества писателя, но и многовековой, порой трагический, опыт понимания/непонимания библейской экзегетики Византии, классической патристики и схоластики мировой христианской мыслью.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. Значение образа Петербурга в творчестве писателя

В XIX столетии Достоевский  оказался самым вдохновенным и пророческим  поэтом Петербурга. Он в громадной  мере обогатил и обновил уже сложившеюся традицию изображения Города средствами художественного слова, сотворил о нем свой, неповторимый самобытный миф.

Впоследствии  А. Блок, эскизно набрасывая общественно-исторический фон, на котором должно было развиться  действие во второй главе поэмы «Возмездие», первым делом отметил, сколь важную роль сыграл в образовании этого фона автор «Преступления и наказания» и «Подростка». «Петербург рождается новый, напророченный Достоевским». Да, именно новый… Как никто до него, Достоевский своим характером, со своими повадками. Уже в «Петербургской летописи» (1847 год) Город возникает в образе желчного, «с ног до головы сердитого» субъекта, изливающего свое раздражение решительно на все, что его окружает. «Весь горизонт петербургский смотрел так кисло, так кисло… Петербург дулся. Видно было, что ему страх как хотелось сосредоточиться».

Достоевский глубже всех проник в непостижимую силу воздействия  Города на психику и поведение  его обитателей. Вот какое многозначительное  рассуждение вложил он в уста Свидригайлова: «Редко где найдется столько мрачных, резких и страшных влияний на душу человека, как в Петербурге. Чего стоят одни климатические влияния! Между тем, это административный центр всей России, более того: Петербург непостижимым образом определяет самое существование и судьбу человека, и характер его должен отражаться во всем».

Этот аспект петербургской темы, открытый Достоевским, был усвоен литературой начала XX века, а более всего сказался в  мироощущении и творчестве А. Блока.

Именно Достоевский внес в чувство Петербурга так сильно зазвучавшую после него ноту безотчетного страха перед неразгаданными тайнами города.

Для Достоевского Петербург с самого начала был  и навсегда остался «самым фантастическим городом с самой фантастической историей», «самым отвлеченным и умышленным городом на всем земном шаре». Об этом сказано в «Зимних заметках о летних впечатлениях» (1863) и в «Записках из подполья» (1864). Как это было у Гоголя, фантастика и «умышленность» Петербурга, так остро почувствованные Достоевским, существовали в его видениях и прозрениях не сами по себе, а в единстве с «тускло прозаическим и обыкновенным, чтобы не сказать: до невероятности пошлым». Таким мы видим Петербург уже в самых ранних художественных произведениях Достоевского. Несчастный Макар Девушкин из «Бедных людей», робкий и великодушный, с тяжкого похмелья стремительно бродит по Фонтанке и Гороховой, «чтобы как-нибудь освежиться», и наблюдает резко контрастные сцены столичного быта, на который, при всей их будничности, тем не менее лежит печать чего-то странного, необыкновенного.

Эти картины  еще сильно отдают Гоголем, но как  все меняется уже в «Двойнике», снабженном и подзаголовком: «Петербургская поэма». Вот вещь единственная в  своем роде, подвергшаяся, как только она появилась, близорукому осуждению, да и доныне, пожалуй, не разъясненная в должной мере.

Здесь уже безраздельно господствует двуединая стихия «пошло-фантастического», и сам замученный галлюцинациями пошлейший Яков Петрович Голядкин, с его нелепыми повадками и  ужимками, с его горячкой и смятением, есть ничто иное, как исчадие такого же горячечного, фантасмагорического, ненадежного и внушающего неописуемый страх Петербурга. Вот ровно в полночь, когда бьют часы, выбегает господин Голядкин «вне себя» все на ту же набережную Фонтанки возле самого Измайловского моста (участок города для дальнейшего дотошного описания выбран безошибочно!) – и словно растворяется в ненастной петербургской ночи. А ночь в самом деле была ужасная – «ноябрьская, мокрая, туманная, дождливая, снежливая, чреватая флюсами, насморками, лихорадками, жабами, горячками всевозможных родов и сортов, одним словом всеми дарами петербургского ноября. Ветер выл в опустелых улицах, вздымая выше колец черную воду Фонтанки и задорно потрагивая тощие фонари набережной, которые в свою очередь вторили его завываниям тоненьким, пронзительным скрипом, что составляло бесконечный, писклявый, дребезжащий концерт, весьма знакомый каждому петербургскому жителю».

Петербург Достоевского – это прежде всего город, связанный с трагическими судьбами его героев. «В атмосфере туманов этого призрачного города» зарождаются безумные мысли, созревают замыслы преступлений, в которых преступаются границы человеческой природы. Все сконцентрировано и сгущено вокруг человека, «оторвавшихся от божественных первооснов». Попадая в Петербург Достоевского, читатель оказывается в очень необычном духовном пространстве, несколько напоминающим гоголевский и некрасовский город, но еще более жестокий, фантастический и реальный одновременно. Распивочные, трактиры, трущобы, полицейские конторы, Сенная и Калава, убогие, темные комнаты, квартиры ростовщиков, черные лестницы, облитые помоями – вот фон, на котором развязываются конфликты и трагедии «самого петербургского» романа Достоевского – «Преступление и наказание». Многие блуждания главных героев происходят на закате (мотив заходящего солнца). Это странная, призрачная пора, грань дня и ночи, самое болезненное время суток в Петербурге.

Ф.М. Достоевский считал, что большой город – дьявольское создание цивилизации – имеет на душу человека пагубное влияние. Настойчиво и подробно писатель исследует в романе закоулки и грязные улицы, их мерзость и смрад, запыленный городской камень, от которого нигде нет спасения. Это неживая материя, которая подавляет, порабощает человека, задыхающихся в этих каменных бесчувственных громадах. «Город – трагическая судьба человека. Город Петербург, который так изумительно чувствовал и описывал Достоевский, есть призрак, порожденный человеком в его отщепенстве и скитальничестве». Живя в Петербурге, Достоевский внимательно всматривался в окружающую его действительность. Столица николаевской империи предстала перед ним со всеми своими контрастами и противоречиями. Многое ему показалось странным и непонятным. «Еще с детства, затерянный, заброшенный в Петербурге, я как-то все боялся его. Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какой-то тайной». И в эту тайну хотелось проникнуть, понять, как и чем живут жители громадного города – и в первую очередь обитатели нищих кварталов. Все чаще задумывался Достоевский над участью бедных и обездоленных людей, и у него возникало страстное желание рассказать о их жизни.

Продолжая традиции Пушкина и Гоголя, Достоевский  главным героем своих произведений делает «маленького человека», забитого нуждой, тяжестью быта, униженного и оскорбленного. Сами названия романов говорят об этом: «Бедные люди», «Униженные и оскорбленные». Просматривается аналогия и с гоголевскими героями. Главный герой романа «Бедные люди» Макар Девушкин напоминает Акакия Акакиевича Башмачкина. Он такой же маленький чиновник, он тоже беден, живет впроголодь, копя деньги, но на цели более высокие. Ничтожность его существования не делает его жалким и смешным. В нем есть гордость, чувство собственного достоинства, им движет бескорыстная любовь к Вареньке Доброселовой.

К чему же приводит бедного человека постоянно попираемое чувство собственного достоинства? Он может попытаться отрешиться от реальности, стать мечтателем, либо сделаться в большей или меньшей  степени амбициозен, либо даже пытаться бунтовать, но всегда остается одинок: мечтатель сравнивает себя с улиткой, потому что «селится он большею частию где-нибудь в неприступном углу, как будто таится в нем даже от дневного света» и «кончает он тем, что знакомые у него все переводятся», а Акакий Акакиевич разговаривает с собою «как с благоразумным приятелем, с которым можно поговорить о деле самом сердечном и близком».

Одиночество приводит к тому, что вместо друзей реальных у человека появляются друзья выдуманные, вместе жизненную дорогу, – и подруга эта была не кто другая, как та же шинель на толстой вате, на крепкой подкладке без износу». Мечтатель говорит о себе: «Мне тоже и дома знакомы. Когда я иду, каждый как будто забегает вперед меня на улицу, глядит на меня во все окна и чуть не говорит: «Здравствуйте, как ваше здоровье? и я, слава богу, здоров, а ко мне в мае прибавят этаж»… Из них у меня есть любимцы, есть короткие приятели; один из них намерен лечиться это лето у архитектора. Нарочно буду заходить каждый день, чтоб не залечили как-нибудь, сохрани его господи!.».

И не только мечтатели  могут общаться с неодушевленными  предметами, но и пушкинский Евгений  в своем гневе грозит не царю, а Медному Всаднику, и, чтобы покарать безумца, Всадник приходит в движение – подобно тому, как «забегают вперед» приветствующие Мечтателя дома. Но вещи для бедного человека – не только его товарищи, они еще и воплощение его амбиций:

Иррациональность  мира подчеркивается упоминанием лестницы, «умащенной. помоями», или «великодушно воспомоществования петербургского климата», благодаря которому «болезнь пошла быстрее», или лечения «единственно уже для того, чтобы» умирающий «не остался без благодетельной помощи медицины». Разве в такой действительности, в реальности, которая настолько лишена здравого смысла, маленький человек может сохранить ясность ума, не стать сначала мечтателем, живущим в мире грез, а потом и вовсе сумасшедшим? Эта проблема не исчерпывается образом бедного чиновника – ведь в подобную беду попадает и князь Мышкин, герой романа Достоевского «Идиот».

Большинство героев Достоевского не видят красот северной столицы. Они словно не замечают их, замкнутые в темных переулках  дворах, загнанные в каморки, похожие  на шкафы, или убогие угловые комнаты. Достоевский называл Петербург  «самым умышленным и отвлеченным городом в мире». Этот город с его трагическим мистическим ореолом полнее раскрывал внутренний мир героев, оттенял, высвечивал их душу.