Лекции по "Литературе XVIII века"

В стилистическом отношении литература русского предклассицизма  характеризуется тяготением к красочности, экзотичности ситуаций. Это заметно  как в драматических произведениях, нередко насыщенных мелодраматическими эпизодами, так и в повестях, а также в приподнятом, иногда несколько насыщенном, словаре лирических стихотворений. Здесь можно говорить о барочных тенденциях. Русский преклассицизм подготовил почву для русского классицизма.

АНТИОХ ДМИТРИЕВИЧ КАНТЕМИР

(1709 –  1744)

Антиох Дмитриевич Кантемир – первый русский писатель-классицист, автор стихотворных сатир. Кантемир был воспитан в духе сочувствия Петровским реформам и в годы реакции, наступившей после смерти Петра Первого, смело обличал воинствующее невежество родовитых дворян и церковников. Он написал девять сатир. Сатирическая деятельность писателя наглядно подтверждает органическую связь русского классицизма с потребностями русского общества. В отличие от всей предшествующей литературы, произведения Кантемира носят сугубо светский характер.

Язык, система стиха и  стремление к яркости, экзотичности образов тесно связывают творчество первого русского сатирика с литературой  конца XVII века. Установка на максимальную правдивость, на правдоподобие образов также сближает сатирическую поэзию Кантемира с бытовыми повестями конца XVII – начала XVIII века, хотя стиль произведений Кантемира при всем том ярко самобытен, вполне индивидуален.

Судьба, кажется, сделала  все, чтобы отдалить Антиоха Кантемира  от русской народной жизни. Сын знатнейшего молдавского вельможи, сподвижника Петра I князя Дмитрия Кантемира (известного своей книгой по русской истории – трудом, привлекшим внимание Вольтера), будущий сатирик получил блестящее домашнее образование и значительную часть своей жизни провел вне России. Он был русским посланником сначала в Лондоне, а затем в Париже. Однако, человек необычайно наблюдательный и неравнодушный к несовершенству общества, Кантемир сумел зорко вглядеться в русскую действительность и красочно отразить ее в сатирах, написанных не только в России, но и за границей.

Кантемир пробовал свои силы в различных жанрах поэтического творчества. В юности он сочинял  любовные песенки. Такие песенки  пользовались большой популярностью. Он сочиняет также эпиграммы, переводит  произведения античных поэтов и работает над поэмой «Петрида», долженствовавшей прославить деяния Петра I. К этой теме он обратился по двум причинам: с одной стороны движимый горячим чувством любви к преобразователю России, с другой – гражданским долгом: никто из поэтов того времени еще не попытался создать достойного литературного памятника Петру I и его делу. Непосредственным поводом для написания поэмы послужила смерть Петра, поразившая его современников. Поэма имела подзаголовок: «Описание стихотворное смерти Петра Великого, императора Всероссийского». Начиная работу над поэмой, Кантемир явился, тем самым, первым из русских поэтов, из поэтов-классицистов, создавшим русский героический эпос. Некоторое удивление исследователей вызвало то, что поэма начинается прямо с описания смерти Петра. Кантемир был так потрясен смертью Петра I, что, начиная свое произведение, невольно поступился классицистичскими правилами, чтобы передать свое искреннее горе. Волнение заставило поэта отклониться от обязательной традиции. «Петрида» Кантемира оборвалась на первой книге, небольшой по объему. Однако, сам замысел произведения говорит достаточно ясно и о политических идеалах писателя, и о классицистических принципах его творчества.

Кантемир-поэт до конца жизни  остался верен силлабическому стихосложению. Вместе с тем он сознавал несовершенство русской силлабики и предпринял попытку ее усовершенствования, изложив принципы этой реформы в теоретическом трактате «Письмо Харитона Макентина к приятелю о сложении стихов русских». На практике эта реформа силлабического стихосложения отразилась в окончательной редакции сатир.

Ранние сатиры Кантемира  создавались в эпоху, наступившую  после смерти Петра, в обстановке борьбы между защитниками и противниками его реформ. Одним из пунктов разногласий было отношение к наукам и светскому образованию. Кантемир в своем творчестве осознает себя поэтом-гражданином, как писатель-просветитель он не может остаться в стороне, видя недостатки и пороки общества.

Сатиры Кантемира –  большие по объему и по тематическому диапазону произведения. Несложные по композиции, архаичные по своему стихотворному строю, эти произведения явились тем не менее настоящим поэтическим открытием. Как отметил В.Г.Белинский, Кантемир «первый на Руси свел поэзию с жизнью».

Необычайная правдивость зарисовок, сделанных Кантемиром в его сатирах, определяется типичностью изображаемых писателем явлений и характеров. Созданные поэтом типы еще во многом схематичны и рационалистически утрированы. Принципиально новое здесь заключается в том, что в своей типизации Кантемир опирается не на фольклорные (как было в XVI-XVII вв.), а на литературные стилистические традиции, на творческий опыт Горация, Ля Брюйера и Буало.

Силлабическая система стиха и тяготение  к правдоподобию деталей еще  тесно связывают творчество Кантемира  с литературными традициями русского XVII века, но идейная направленность его сатир и отчасти также их стилистическое оформление определяются уже принципами классицизма. Этими принципами подсказан и сам выбор жанра сатиры. Поэзия Кантемира – это поэзия позднего русского предклассицизма, перерастающего в классицизм. Характерная для всего творчества Кантемира тяга к просторечию, к обогащению поэтического языка живой устной речью, обнаруживается уже в самых ранних его произведениях, например, в «Переводе некоего итальянского письма», относящегося к 1726 году.

В конце 20-ых годов Кантемир усиленно знакомится с французской  литературой, с творчеством Мольера  и Мариво. В этот же период Кантемир испытал влияние «Характеров» Ля Брюйера, отразившееся в его сатирах. Внимательно читает он и произведения законодателя французского классицизма Буало, переводит некоторые из них. Кантемир явился одним из первых пропагандистов французской культуры, и, в частности, принципов классицизма на русской почве.

Первая сатира «На хулящих  учения. К уму своему», написанная в 1729 году, явилась произведением огромного политического звучания. Она была направлена против невежества определенной социальной и политической силы, а не абстрактного порока, невежества, облеченного авторитетом государственной и церковной власти. Эта сатира носила ярко выраженный антиклерикальный характер и была направлена против партии церковников Стефана Яворского и Григория Дашкова, стремившихся снова установить патриаршество и допетровские порядки. Кантемир выступает в защиту наук, просвещения, и хотя его рассуждения носили несколько абстрактный характер, тем не менее они были вызваны русской действительностью и обращены к ней. Он верил, что от развития просвещения зависит государственный прогресс и исправление нравов. Резкими сатирическими чертами он рисует портреты противников просвещения: Критона, Силвана, Медора. Имена эти условны, но созданные Кантемиром абстрактные образы несут в себе черты подлинных современников сатирика. Все они хулят науки, считая, что дворянину наукой заниматься непристойно, в ней нет никакой пользы, зачем «трудиться в том, с чего вдруг карман не толстеет». По их мнению наука – помеха:

Крушиться над книгою и  повреждать очи ?

Не лучше ли с кубком дни прогулять и ночи?

Критически  отображен образ епископа, прототипом которго, как указывал сам Кантемир в примечаниях к этой сатире, послужил глава церковной реакции Георгий  Дашков. Кантемир изображает корыстолюбие и невежественность церковников, считает  их опасными врагами просвещения. Он с большой выразительностью раскрывает черты внешнего облика епископа, которые соответствуют внутренней сущности его:

Епископом хочешь быть – уберися в рясу,

Сверх той тело с гордостью риза полосата

Пусть прикроет; повесь цепь на шею от злата,

Клобуком покрой голову, брюхо – бородою,

Клюку пышно  повели везти пред тобою;

В карете раздувшися, когда сердце с гневу

Трещит, всех благославлять нудь праву и леву.

Должен архипастырем всяк тя в сих познати

Знаках, благовейно отцом называти.

Вторая сатира «Филарет и Евгений» (На зависть и гордость дворян злонравных) (1730 г.) также направлена против врагов петровских реформ, против представителей родовой аристократии, недовольных возвышением в новое время людей незнатных, но способных.

Сатира построена в форме диалога между сторонниками петровской «Табели о рангах» Филаретом (в переводе с греческого – добродетельным) и защитником боярских привилегий Евгением (благородным). Евгений глубоко оскорблен тем, что его обошли и повышением в чине, и наградами. Особенно возмущает его выдвижение на командные посты людей незнатного происхождения. Среди них упомянут и А.Д.Меншиков (кто с подовыми горшком истер плечи...), в детстве торговавший пирогами.

Свое право  на чины и награды Евгений пробует  утвердить на заслугах предков и на древности своего рода, но автор показывает, что времена изменились и притязания Евгения выглядят смешно и архаично. Филарет воздает должное славным предкам Евгения, но считает, что заслуги отцов и дедов не доложны прокладывать дорогу к высоким чинам и наградам их ленивому и бездарному потомку. Филарет перечисляет ряд должностей, которые мог бы занять Евгений – полководец, судья, казначей, - но которыми тот пренебрег по причине своей ленности и невежества. По-новому ставится и вопрос о благородстве. «Разнится, - заявляет Филарет, - потомком быть предков благородных, или благородным быть».

В этой сатире впервые  была высказана мысль о природном равенстве людей, мысль, характерная для эпохи просвещения. Кантемир отмечает, что и « у холопа и у барина течет в жилах одна и та же кровь».

Третья сатира «О различии страстей человеческих»  обращена к архиепископу Новгородскому  Феофану Прокоповичу. По словам поэта, «содержание сатиры сей есть вопрос к вышеуказанному архиепископу, которым  требуется от него знать: для чего в людях, подобных телом и душою, столь различные находятся страсти? И по сей причине описываются разные нравы людей под вымышленными именами Хрисиппи, Клеарха, Менандра и прочие».

Четвертая сатира «О опасности сатирических сочинений» – навеяна нападками, которым мог подвергнуться за свою сатирическую деятельность смелый обличитель. О таких нападках и идет речь в начале этой сатиры, содержащей также интересные биографические сведения. Предполагая закончить этим произведением цикл своих «нумерованных» сатир, Кантемир счел нужным высказать здесь свой непоколебимый принцип – продолжать писание сатир, несмотря на все трудности.

Пятая сатира «На  человеческие злонравия вообще», «писана, – как говорится в примечании, – разговором меж Сатиром и Периергом, то есть любопытным». Таким образом, Кантемир вновь обращается к диалогической форме. Это дает ему возможность излагать событие от имени фантастического рассказчика Сатира и, благодаря необычайной точке зрения, изображаемые Лицемерие, Двоедушие и пьянство становятся здесь предметом обличения. Сатира кончается категорически: «Исправит горбатых могила».

В шестой сатире «О истинности блаженства» Кантемир рисует идеал спокойной жизни  в стороне от общественной борьбы и бурных страстей. Знаменательно  уже начало этого произведения: «Тот в сей жизни лишь блажен, кто малым доволен». Тщета всех человеческих помыслов и побуждений – вот пафос шестой сатиры, написанной в 1738 году. Горацианский идеал золотой середины, счастье в личной жизни последовательно развивается поэтом. Содержание приобретает обобщенный философский характер. Человек счастлив, если даже «неведо дни скончал и по смерти остался забыт», зато остался «нетронут зубом ненависти». По идейной однолинейности сатира сближается с басней и завершается выразительным афоризмом: «Добрым быть – собою мзда есть уже немалая».

Седьмая сатира «О воспитании» посвящена его  другу Н.Ю.Трубецкому, человеку прогрессивных  взглядов. Здесь две темы: первая – старость не всегда сочетается с  мудростью, вторая – воспитатель  должен быть примером для ученика, родителям следует избегать всякой фальши в отношениях с детьми. Здесь поднята тема воспитания юношества, которая станет одной из главных тем просветительной литературы XVIII века в России и пройдет через произведения Новикова, Фонвизина и Радищева.

В небольшой  восьмой сатире Кантемир обрушивается «На бесстыдную нахальчивость». Кульминацией сатиры являются стихи, рисующие назойливого  нахала. Кантемир отмечает, что такой  человек получает в конце концов просимое. Внешность обманчива, обманчивы и поступки людей. К такой, уже ранее высказывавшейся им мысли возвращается поэт и в этой сатире. В начале произведения писатель выражает принципы своего сатиричского творчества, в сущности, уже принципы классицистической сатиры. Кантемир, в соответствии с требованиями поэтики классицизма, подчиняет образную систему «здравому смыслу», он настаивает на соблюдении ясности поэтической речи, отвергает заумь, построение слишком непривычных образов и создание мало понятных неологизмов. Вместе с тем, по мнению писателя, сатирическое творчество требует осторожности. Он выдвигает правило «не дразнить гусей», которое, видимо, следствие каких-то серьезных нападок на Кантемира за его смелые сатирические удары по невежеству и косности. Кантемир как бы становится более последовательным классицистом и более осторожным обличителем.

Его творчество, лившееся ранее волной, безудержной  и порой опасной для существовавшего  в России порядка вещей, все более  входит в традиционные рамки, узаконенные  еще поэтами французского умеренного классицизма XVII века.

Не случаен  поэтому глубоко пессимистический характер последней, девятой сатиры «К Солнцу. На состояние света сего». Она выражает глубокое разочарование поэта в возможности переустройства общества. Показательно, что сатира посвящена символическому «персонажу» – Солнцу, видящему всю вселенную. Риторический характер этого посвящения подчеркивает безнадежность всяких попыток исправления злонравия.

Сатиры Кантемира  не утратили своего интереса и по сей  день. В них видна личность Кантемира, человека гуманного, умного, наблюдательного, который в своих сатирах отразил нравы людей своего времени. Он силой отрицательного примера боролся за просвещение, за будущее России. Прав был Белинский, который в 1845 году написал, что «... развернуть изредка сатирика Кантемира и прочесть какую-нибудь из его сатир – есть истинное блаженство».