Люди-гротески в цикле рассказов Ш.Андерсона "Уайнсбург, Огайо"

        Непередаваемо страшной кажется  действительность провинциальной  Америки, когда читаешь эти новеллы. Воссоздается сплошной, густой и тяжкий мрак, не прорезаемый ни единым проблеском света. Мир точно вымер вокруг этих людей, они в нем как заблудившиеся дети, не знающие и не понимающие ничего в его страшных очертаниях, блуждающие взад и вперед без цели и смысла. Как уже было сказано, цикл открывается новеллой «Книга о гротескных людях». Теплое и ласковое начало: писатель, комната, высокие окна, спокойный разговор со столяром, переделывающим кровать. «Писателю, старому человеку с седыми усами, не нравилось, как стоит его кровать. Окна в доме были расположены высоко, а ему хотелось, проснувшись утром, смотреть на деревья. Он позвал плотника, чтобы установить кровать на одном уровне с окном.

       Сколько  тут было возни! Плотник, бывший  солдат гражданской войны, вошел в комнату к писателю, и они уселись поговорить, нельзя ли сделать помост, чтобы кровать стояла выше. У писателя лежали на столе сигары, плотник не отказался закурить.

       Писатель  и плотник побеседовали о том,  как лучше всего поднять кровать, а затем коснулись и других вещей». [1, с.19]

        И вдруг – внезапный поворот  в сторону, нервная судорога  – и этот теплый рисунок  мгновенно истлевает. Искомое  не найдено, ибо весь мир  – это процессия гротесков,  он искривлен, растянут или  сжат до неузнаваемости, в нем нет истин, люди должны, ибо всегда и всюду они неполны и неполноценны. Мир – это гримаса. Таков смысл этого первого рассказа знаменитой книги Андерсона. Дальнейшие ее страницы развертывают не менее жуткие образы.

        «Андерсон берет жизнь в ее направлении, смертельном для его героев – маленьких людей маленьких мирков. Они в разрыве со средой, но не могут ей противостоять, у них нет силы и энергии. Они ничтожны и жалки, у них нет ярких мыслей. Но вся трагичность их положения в том, что они и есть наиболее яркие в их среде. Их жизнь – без событий, их события – без жизни. Главное, что мучает и убивает их, - одиночество. Они предельно, отчаянно одиноки, они – точно марсиане на Земле или земляне на Марсе». [6, с.375] Так описывает критик Сергей Динамов героев сборника.

          Герои рассказов Андерсона очень  одиноки в большом и чуждом  для них мире. Таков Уинг Бидлбом в новелле «Руки», жизнь которого искалечена еще в молодости, и который двадцать лет живет полным отшельником.

        «Уинг Бидлбом, вечно запуганный, преследуемый тягостными сомнениями, никогда не считал себя причастным к жизни городка, где он провел вот уже двадцать лет. Среди всех жителей Уайнсбурга только один был ему близок». [1, с.71]

         Один из рассказов так и озаглавлен: «Одиночество», - это история неприспособленного к жизни художника, к старости оставшегося совершенно одиноким.

         «Эноху Робинсону ничего не  удавалось. Он довольно хорошо  рисовал, в его голове таилось  много оригинальных тонких мыслей, которые могли бы найти себе выражение под кистью художника, но он навсегда остался ребенком, и это препятствовало его жизненным успехам. Он так и не стал взрослым и, конечно, не понимал людей и не мог добиться, чтобы они понимали его, Как малый ребенок, он вечно ушибался, сталкиваясь с такими явлениями действительности, как деньги, или проблемы пола, или чужие мнения». [1, с.113]

       Тоской  и одиночеством измучена Элси  Линдер, героиня новеллы «Уроженка  Новой Англии», неспособная найти  выход своим чувствам. Даже с самыми близкими людьми не может найти общего языка Розалинда Уэскот ( новелла «Из ниоткуда в ничто» ). Она одинока в Чикаго, где работает в конторе. Приехав домой в провинцию, к родителям, посоветоваться об устройстве своих личных дел, она увидела их однообразную, скучную жизнь и поняла, что они не в силах ей помочь. Мать говорит Розалинде, что все на свете ложь и никакой любви нет. Розалинда бежит от матери и отца, от тех, «кто физически жил, но духовно был мертв».

      Даже  описывая процесс коллективного производства, работу на заводе, Андерсон видит там лишь одиночек, ничем не связанных друг с другом. Рассказывая о работе юноши Уила на заводе ( «Печальные музыканты»), Андерсон пишет: «Люди были вроде кусков железа, в которых сверлили дыры. Их тоже сваливали потом куда – то в тележку. Ему не было никакого дела до них, а им до него». [1,с. 13]

         Об одиночестве, о стенах, которые  воздвигли между собою люди, говорится  и в «Повести о человеке».  Одиночество ведет к нарушению  душевного равновесия людей, к совершению ими разных необъяснимых поступков. В уже упомянутой «Повести о человеке» Уилсон приходит к выводу, что человек не способен ни мыслить, ни чувствовать по – настоящему, если он одинок.

        Более ясно эту мысль можно  проследить в новелле «Возвращение», герой которой архитектор Джон Холден, посетив родные места после восемнадцатилетнего отсутствия, подводит итоги своей жизни, которая прошла бесплодно, ибо он думал только о себе. Он понял, что быть цивилизованным человеком – это, в сущности, значит помнить о других людях, об их надеждах, радостях и иллюзиях».

       Герой  Мыслителя» Сэт «был одинок  и уже начинал думать, что одиночество  является неотъемлемой частью  его характера, чем – то  таким, что навсегда останется  при нем». «Его охватывало отчаяние при мысли, что он был чужим в своем родном городе, хотя отчаяние не было глубоким, так как он не считал себя виноватым». [1, с.376]

      Герой  новеллы «Пьяница» заявляет: «Я  страдаю не только от пьянства. Есть еще что – то. Я ищу  любви, но не нахожу, кого бы полюбить. Дело это не легкое, если вы только понимаете, что я этим хочу сказать. Благодаря этому я неизбежно должен погибнуть. Для меня нет спасения. Редко кто понимает меня». [1, с.152]

       Том  Фостер из уже упомянутой новеллы  «Пьяница» не менее одинок. «Он никогда не держал себя уверенно, и это – то помогало ему избегать столкновений. Каким – то странным образом он стоял в стороне от жизни; ему словно было суждено всегда оставаться в стороне. Он видел мужчин и женщин в домах похоти, знал об их случайной и странной любви, видел, как дрались его товарищи, слушал их разговоры о пьянстве и воровстве, и странно было то, что все это нисколько его не интересовало и не захватывало». [1,с.154]

         Описывая разобщенность людей и их одиночество, пытаясь объяснить их причины, Андерсон осуждает строй, порождающий эти явления.

         Неудовлетворенные и мятущиеся  герои Андерсона ищут выхода  в бегстве от жизни, от общества, от своих близких, - этот мотив  проходит через все сборники  новелл Андерсона.

         Доктор Персивал ( новелла «Философ»  ) считает, что «каждый в этом  мире – Христос, и всех распинают»; он прячется от жизни, так  как боится быть распятым.

         Джо Уэллинг ( новелла «Человек  с идеями» ) говорит, что весь  мир объят огнем, от которого нигде нельзя скрыться.

         Мать Джорджа Уилларда, Элизабет, прожившая бесцветную и несчастливую  жизнь, тоже объята неясными  стремлениями:

          «Я рвалась из этого города, из своей одежды, из своего  брака, из своей плоти… Мне хотелось бежать от всего, но я хотела также добежать до чего – то». ( новелла «Смерть» ) [1, с.160] За всю свою жизнь она так и не сумела поговорить по – человечески с любимым сыном и даже не успела сказать ему о деньгах, которые берегла для него.

           В новелле «Неразгоревшееся пламя» старик врач Кокрейн замкнулся в себе и не мог найти общий язык даже с родной дочерью. Он «всегда молчал, потому что боялся выражать свои чувства». [1, с.195]

            Большинство героев Андерсона  томится и жаждет любви, но не находит ее. Герой новеллы «Тенди» говорит: «Мое сердце создано для любви, а любить мне некого». [1, с.93] То же самое повторяется и в других новеллах.

            В отдельных случаях эта жажда  любви приобретает чисто патологический  характер. В новелле «Приключение» истосковавшаяся и не знающая, что с собой делать, Алиса Хайндмен выбегает на улицу и зовет к себе первого попавшегося мужчину.

            Ни в одной из своих новелл  Андевсон не нарисовал счастливого  брака, счастливой любви. Даже  любящие друг друга люди никак не могут соединиться ( Элизабет и доктор Рифи в новелле «Смерть» ).

            По мнению критика М. Каули,  лучший из «моментов», составивших  цикл «Уайнсбург, Огайо», носит название  «Невысказанная ложь». В нем  говорится о двух батраках, которые уже в сумерках работают в поле, очищают маисовые початки. Рей Пирсон – человек небольшого роста, тихий, лет пятидесяти, отец полдюжины тонконогих ребятишек; Холл Уинтерс – молодой, здоровенный и, как гласит молва, «дрянной» парень. «Худо я поступил с Нел Гантер, - внезапно обращается он к своему товарищу. – Это я только тебе говорю, а ты, смотри, помалкивай!» Затем Холл подходит к Рею и кладет обе руки ему на плечи. «Ну старик, - говорит он, - дай мне добрый совет! Может, и ты был в такой передряге. Я знаю, что скажут все другие, знаю, какой выход они считают единственно правильным, но скажешь мне ты?» И тут автор бросает на своих героев взгляд со стороны. «Так они стояли, затерявшись в большом пустынном поле между аккуратно сложенным в кучи маисом на фоне отдаленных желтых и алых холмов, но это были уже не прежние безучастные друг к другу работники фермы Уилза, а близкие, понимающие друг друга люди». [1, с.145]

        Это мгновение близости, внезапного  озарения, ломающего перегородки  между людьми, преодолевающее бедность языка, неразвитость чувств, фатальное недопонимание, и есть то основное, ради чего написан рассказ Шервуда Андерсона.

         Сама история на этом не  кончается, но кульминация уже  пройдена. Рей Пирсон вспоминает  о своей женитьбе на другой девушке, с которой тоже «дурно поступили», и он отворачивается от Холла, так и не сказав ему ничего о его долге. Поздно вечером, однако, в душе Рея поднялась буря, и он решил предупредить молодого человека о той опасности, которая ему угрожает. Неуклюже ковыляя через поле, он кричит о том, что никаких обещаний никто не давал и что дети – это «житейская случайность». Но, нагнав Холла, Рей останавливается, и все слова сразу вылетают у него из головы. Молчание нарушает Холл. «Я уже принял решение, - говорит он, встряхивая Рея за отвороты пиджака. – Нел не дура. Она не просила меня жениться на ней. Я сам этого хочу. Хочу жить своим домом и иметь детей». [1,с.148] И оба они смеются, словно бы забыв о том, что произошло на маисовом поле. Рей поворачивает назад, в темноту, вспоминает о своих детях и невнятно бормочет: «Так оно и лучше! Что бы я ни сказал ему, это было бы ложью». [1,с.148]

        Момент в жизни двух людей,  которых успел подхватить Андерсон, уже промелькнул, и связавшие их незримые узы распались, но зато мы знаем теперь подлинную натуру Рея Пирсона и Хола Уинтера. Словно молния сверкнула над маисовым полем, озарив ослепительным светом прошлое и будущее героев новеллы. [5,с.107-108]

         Данная новелла Андерсона возникла, конечно, не на пустом месте. За ней стояли определенные традиции американской литературы, связанные в первую очередь с открытиями Марка Твена, хотя сам Андерсон, как свидетельствует М, Каули, не всегда эту связь отчетливо осознавал. В конкретном выражении близость эстетике М. Твена проявилась в творчестве Андерсона в нескольких аспектах. В стремлении пробиться к правде о людях и обществе. В подозрительном отношении к устоявшимся литературным формам, где желаемое слишком часто выдается за действительное, а реальные конфликты оказываются мистифицированными.

         Познание истины через внезапное  озарение составляет основу всех рассказов Андерсона, которые не становятся от этого однообразными, ибо насчитывают столько же вариаций, сколько лиц возникало перед писателем в его видениях. Один облик воплощал в себе бунтарство, другой, напротив, капитуляцию перед суровыми фактами жизни. В третьем случае речь шла о юноше, открывающем мир и познающем самого себя, а четвертый мог быть скопирован с сестры Андерсона, какой он ее рисует в своих мемуарах. В отличие от других девушек у нее не было поклонника, и, гуляя с братом, она делала вид, что на его месте находится возлюбленный. «Как красиво, не правда ли, Джеймс?» - говорила она, глядя, как ветер колышет залитое лунным светом пшеничное поле. Потом она целовала его и шепотом спрашивала: «Ты любишь меня, Джеймс?» - и в этой фразе концентрировалось все ее одиночество и чувство протеста против действительного положения вещей. Рассказы ее брата и были такой концентрацией жизненной субстанции; в одном быстротекущем мгновении они вмещали целую вечность». [5, с.110]

           Книга Андерсона – это прекрасный  документ, замечательная иллюстрация  неспособности мелкой буржуазии  действовать самостоятельно. Удел  его героев – это страдание  и бездеятельность, им некуда и не к кому идти. У них нет целей в их жизни, у них нет сил для жизни, у них нет мыслей и воли. Они раздавлены страшной пустотой существования, они смяты и раздроблены течением жизни, они – как рыбы, выброшенные на берег и задыхающиеся под палящими лучами солнца. Кто же поможет этим жалким рыбам и рабам? Никто. Ибо сами себе они помочь не могут. «Этот вот тротуар, этот магазин, эти деревья на улице – все кругом объято огнем, - говорит Джо Веллинг в «Человеке с идеями». – Все горит. Потому что гниение происходит постоянно. Никогда не останавливается. Ни вода, ни краска не могут остановить его. Вот железо, что же? Оно ржавеет, молодой человек. А это тоже огонь. Весь мир объят огнем!»

          Это общее ощущение всех героев  книги, для всех них характерен этот огонь агонии. «Весь мир в огне». Ну что же, именно так и должна была бы думать рыба на берегу под солнцем, если бы она могла думать.

          Страшный мир рисует Шервуд  Андерсон. Казалось бы, что это  должно было еще сильнее двинуть  художника вперед к позиции борьбы, еще решительнее о должен был бы быть в своем отрицании. Но получилось обратное. «Я – смущенный ребенок в смятенном мире», - говорит Андерсон.

          «Уайнсбург, Огайо» - это действительно  книга смущенного ребенка, попавшего  под обломки рассыпающегося мира. Художник, ослепленный, останавливается перед страшным зрелищем человеческой трагедии. Он, переполняясь жалостью и сожалением, скорбью и ужасом, сочувствием и болью, не сгущает эти чувства для уничтожения их источника, - нет, они разъедают его, делают бессильным и безвольным. [6,с.376-377]

          Последние три рассказа – «Смерть», «Прозрение», и «Отъезд» - были  написаны с некоторым промедлением  и с очевидным намерением придать  книге необходимую завершенность.  Цель эта была достигнута: смерть матери расторгает последние узы, связывающие Уилларда с Уайнсбургом, и, ощутив себя совсем взрослым, он отправляется утренним поездом в большой город, а все его прошлое сразу же сжимается до размеров почтовой открытки. Когда он «снова выглянул в окно вагона, город Уайнсбург уже исчез, а его жизнь там осталась только фоном, на котором ему отныне предстояло рисовать мечты зрелых лет». [1,с.183]

        По своей композиции «Уайнсбург, Огайо» представляет нечто среднее между типичным романом и обыкновенным сборником рассказов. Пытаясь суммировать основные идеи книги Андерсона, можно сказать, что в ней выведены люди, беда которых состоит не в том, что каждый из них является обладателем лишь одной из сотен и тысяч истин, а в том, что они лишены возможности раскрыть перед миром свои мысли и чувства. Тяжелый недуг некоммуникабельности превратил их в эмоционально ущербных инвалидов.