Марина Ивановна Цветаева

Марина Ивановна Цветаева - один из наиболее интересных поэтов Серебряного века. Однако долгое время ее творчество не только было недоступно широкому читателю в Советском Союзе, но и до настоящего времени еще не опубликовано полностью. Это объясняется многими причинами, и в том числе, помимо идеологии, непримиримой позицией самой Марины Цветаевой. Известен ее гордый характер.

Она не принадлежала ни к  одному поэтическому направлению или  школе, декларативно отказывалась от любых  литературных влияний, о чем сама указывала в дневниках, («литературные  влияния не испытывала, только человеческие»). В одной из дневниковых записей  М. Цветаевой о поэтических вечерах находим афишу: «Символисты, футуристы... и Марина Цветаева». И действительно, до сих пор исследователи придерживаются мнения, что творчество этого великого русского поэта настолько индивидуально и оригинально, что целиком не может быть отнесено ни к одному существующему в эпоху Серебряного века литературному направлению. Но этого мало: она абсолютно отказывалась и от сословных принадлежностей: «Я не дворянка - (ни гонора, ни горечи) и не хозяйка (слишком веселюсь), я не простонародье (слишком <пропуск>) и не богема (страдаю от нечищеных башмаков, грубости их радуюсь, - будут носиться!). Я действительно, абсолютно, до мозга костей, - вне сословия, профессии, ранга. - За царем - цари, за нищими - нищие, за мной - пустота»¹. Это отречение от всего - можно сказать, всего земного, всех примет - не однажды встречается в дневниках. Гордое скрывает горькое («не снисхожу!»). Она чужая большинству поэтических объединений, человеческих дружб, только «из истории не выскочишь».

В самом начале творческого  пути М. Цветаева, самостоятельно издав  свою первую книгу стихов «Вечерний  альбом», отправила ее для отзыва В. Брюсову (от этого факта она  позже отказалась в очерке о Брюсове  «Герой труда») - в то время уже  признанному мэтру символистов. Ответом на сборник послужила в целом благоприятная, но воспринятая М. Цветаевой в штыки рецензия на стихотворный сборник с пожеланием молодому автору «чувств более острых» и «мыслей более нужных». Это стало началом поэтической борьбы. Во втором сборнике Цветаевой «Волшебный фонарь» появилось стихотворение, посвященное В. Брюсову, где содержался прямой ответ на его замечание: «Острых чувств» и «нужных мыслей» / Мне от Бога не дано». Позднее, уже во время довольно широкой известности Цветаевой в поэтических кругах обеих столиц, в голодные революционные и военные годы, взаимная неприязнь М. Цветаевой и В. Брюсова сослужила ей недобрую службу, помешав изданию книги «Юношеские стихи» в 1919 году. Не смогла она и выступать на тех вечерах поэтов, на которых, может быть, очень хотела выступить.

¹ Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Кк 2: Дневниковая проза. Из записных книжек н тетрадей; Ответы на анкеты; Интервью/ Сост.. подаст текста и коммевт А Саакянц, Л. Мнухина, -М.:Терра; «Книжная лавка - FTP», 1997.-С 160.

В 1931 году она напишет: «МОЯ СУДЬБА - КАК ПОЭТА - в дореволюционной России самовольная, а отчасти we-вольная выключенность из литер<атурного> (фуга из-за раннего замужества с «е-литератором (NB! редкий случай), раннего и страстного материнства, а главное - из-за рожденного отвращения ко всякой кружковщине. Встречи с поэтами (Эллисом, Максом Волошиным, О. Мандельштамом, Тихоном Чурилиньш) не - поэта, а - человека, и еще больше - женщины: женщины, безумно любящей стихи. Читатель меня не знал, п<отому> ч<то> после двух книг - из-за той же литературной оторванности и собственной особости: ненавидела напр<имер> стихи в журналах - нигде не печаталась»².

Может быть, именно поэтому  многие произведения поэта имеют  очень сложную, порой почти трагическую  судьбу. Это в полной мере относится  к циклу «Лебединый стан». Написанный в 1917 - 1920 годах, буквально, с исторической точностью отразивший великие и мелкие события Революции и гражданской войны» он был опубликован лишь в 1957 году в Мюнхене. Вышла отдельная маленькая книжка, содержащая «Лебединый стан» (60 стихотворений) и «Дополнение» (стихотворение «Кто - мы? Потонул в медведях.,.»). Цикл не был издан в свое время ни в России, откуда М. Цветаева уехала лишь в 1922 году, ни позже, за границей - в Берлине шш Праге. Понятно, что произведение, возводящее белогвардейцев в ранг святых, не могло найти ни отклика у большинства населения Советской России, ни поддержки правительства социалистической страны. Однако и за границей, в обществе эмигрантов, еще недавно в большинстве своем состоявших в рядах Белой гвардии, цикл не имел успеха, как этого можно было бы ожидать. Более того, даже в собственной семье «Лебединый стан» не был оценен по достоинству. Муж М. Цветаевой С.Я. Эфрон вернулся из рядов Добровольческой армии разочарованным в идеях Белого движения. Дочь Марины Ивановны Ариадна Эфрон записала в своих воспоминаниях такой «разговор между родителями вскоре после нашего с матерью приезда за границу: «...И все же это было совсем не так, Мариночка, - сказал отец, с великой мукой все в тех же огромных глазах выслушав несколько стихотворений из «Лебединого стана». «Что же - было?» - «Была братоубийственная и самоубийственная война, которую мы вели, не поддержанные народом; было незнание, непонимание нами народа, во имя которого, как нам казалось, мы воевали. Не «мы», а -лучшие из нас. Остальные воевали только за то, чтобы отнять у народа и вернуть себе отданное ему большевиками - только и всего. Были битвы за «веру, царя и отечество» я, за них же, расстрелы, виселицы и грабежи». -«Но были - и герои?» - Были, Только вот народ их героями не признает. Разве что когда-нибудь жертвами... »³

Цветаева М. Собрание сочинений  В 7 т. Т. 4. Кн. 2' Дневниковая проза: Из записных книжек и тетрадей; Ответы на анкеты; Интервью/ Сост., годгот текста нкоммент. А. Саакяяц. Л Мнухина. -М.: Терра; «Книжнаялавка-РТР». 1997. -С. 188. ¹ Эфрон А.С. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. -М.: Советский писатель, t989.-С. 51.

Цикл «Лебединый стан», тем  не менее, глубоко народен. Точное чувствование Цветаевой, на первый взгляд, чуждой ей стихии народного языка говорит о коренном родстве поэта с русскими мужиками и бабами, их сказками и песнями. Эта истинная народность, по словам С. Эфрона, отсутствовавшая в деле Добровольчества, говорит от первого лица устами поэта в цикле «Лебединый стан». Иначе и быть не могло. «Помню, на вопрос, заданный Марине Цветаевой одним из поэтов старшего поколения, строгим приверженцем метра и меры, - откуда, мол, в ней, вскормленной классикой и вспоенной романтизмом, - лубок, былина, частушка, сказка, заплачка и плясовая, - пишет А. Эфрон, - она ответила коротко и глубоко серьезно: - России меня научила Революция.

Именно в первые годы революции, когда огромная Русь заговорила во весь свой голос, на все свои голоса, истинно народная стихия слова, стихия стиха, во всей торжественности своей и во всем своем просторечии, исподволь влилась и навсегда внедрилась в творчество Цветаевой, переиначив строй, лад и лексику ее произведений»⁴.

Восхваление белогвардейских  идеалов войны за правое дело не нашли понимания ни у Сергея Яковлевича, ни у Ариадны Эфрон. Она вслед  за отцом хотела вернуться в Советский Союз, чему до последнего момента активно сопротивлялась Цветаева. «Дано мне отплытье Марии Стюарт», - напишет она в 1939 году, перед самым отъездом из Франции. Дар предвидения, которым она явно обладала, позволил ей предугадать как трагическую гибель семьи в СССР, так и с космической высоты нескольких лет судьбу своей страны в «Лебедином стане». Великие исторические события даже историкам удается осмыслить только по прошествии хотя бы нескольких лет. М. Цветаева записала в 1918 году: «Самое главное: с первой секунды Революции понять: Все пропало! Тогда - все легко»⁵. Легко, «с первой секунды» - и навсегда - определить всю жизнь - на жизнь вперед. Трагический дар предвидения, знания наперед. Ближайшее окружение ее, люди, которых она хорошо знала, просто знакомые в первые годы восторгались очищающим пламенем Революции. Маяковский бегал по Петербургу «туда, где стреляют. Я весь день бегаю туда, где стреляют!». Елок сидел у костров, разожженных солдатами на улицах, и «слушал музыку Революции». И лишь Марина Цветаева, как Кассандра в Трое, говорила о смерти самого дорогого, о гибели России. Цикл «Лебединый стан» - пророчество, которому, к сожалению, суждено было реализоваться в полной мере. В этих стихах есть предсказание и гибели царской семьи, и гибели всей Добровольческой армии, и гибели поэта в этой кровавой круговерти («Руки роняют тетрадь, / Щупают тонкую шею...»). «У нее было особое свойство, - пишет Ариадна Эфрон, -постигать

^;ЭфронА.С. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери -М.: Советский писатель, 1989. -С. 295. ТДветаева М Мои службы // Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Кн. 2; Дневниковая проза; Из записных книжек и тетрадей; Ответы на анкеты: Интервью/ Сост., подгот текста и коммент. А. Саакянц, Д Мнухина. -М.: Терра; «Книжная лавка - FTP», 1997, -С, 45

описываемое ею (явление, событие, предмет) и описывать постигнутое - не от формы к существу, а, наоборот, из глубины, из сути - к поверхности («хочешь писать дерево - стань ям!»)»⁶.

«Лебединый стан» так  и остался неопубликованным до 1957 года, когда творчество уже погибшего поэта пересматривалось как советскими, так и зарубежными исследователями. Так и не примкнув ни к одному из лагерей, Марина Цветаева всю жизнь оставалась чужой в зарождавшейся Советской России, в эмигрантских кругах Праги и Парижа, в СССР, куда она вслед за мужем вернулась в 1939 году. При этом современники Цветаевой высоко оценивали ее поэзию. Ее стихи были близки М. Волошину, сразу увидевшему в полудетских стихах «Вечернего альбома» будущую поэтическую силу и глубокое понимание человеческой души. Музыкальность и ритм пришлись по вкусу Андрею Белому (статья «Поэтесса-певица»). К. Бальмонт ценил ее творчество, хотя сам находился совсем на другом творческом пути. Известны положительные отзывы о ее поэзии Н. Гумилева, М. Цетлина, М. Шагинян, В. Ходасевича, даже Г. Адамовича (обычно критиковавшего стихи М. Цветаевой), многих других. Однако рваный ритм («я люблю стихи, которые рвутся, льются - нет»), чрезмерно усложненный синтаксис, поиски изначального смысла слова (поэтическая этимология, интерес к внутренней форме слова), актуализация его окказиональных значений в стихе часто отпугивали потенциальных издателей произведений М. Цветаевой за рубежом, ее стихи, поэмы и даже проза, которую все же удавалось печатать, не находили понимания. Это касалось не только «Лебединого стана». После выхода в свет замечательной, тонкой,русской поэмы «Царь-Девица» за границей Цветаеву окрестили «Царь-Дурой».

Сложность интерпретации  произведений М. Цветаевой определяется не только многогранностью личности поэта, но и поистине огромным количеством литературы о ее жизни и творчестве. Теоретическую основу диссертации составили труды ведущих ученых по теории и истории литературы.

В работе мы опирались на биографические исследования А.С. Эфрон, А.И. Цветаевой, А.А. Саакянц, И.В. Кудровой, М.И. Белкиной, В. Лосской, на литературоведческие труды С. Ельницкой, В. Адмони, С. Карлинского, Е.Б. Коркиной, И. Бродского, на структурно-семантический анализ текстов Ю.М. Лотмана, Б.М. Гаспарова, М.Л. Гасларова, на лингвистические исследования О.Г. Ревзиной, Л.В. Зубовой, Е.М. Крадоджен, Н.С. Вштгиной. А.А. Бурова, на труды зарубежных исследователей - Е. Эткннда (Франция), Е. Фарыно (Польша), Г. Ванечковой (Чехия), М. Мейкина, Л. Фейлер (США). Огромное значение для интерпретации фольклорных символов и мифологем имеют работы А.А. Потебни, А.Н, Афанасьева, С.С. Аверинцева, А. Голана. Особенную роль в исследовании текстов М. Цветаевой сыграл «Словарь по-

ЭфронА.С. О Марине Цветаевой, Воспоминания дочери.-М.: Советский писатель. 1989,-С. 229.

этического языка Марины Цветаевой», составленный И.Ю. Беляковой, И.П. Оловянниковой, ОТ. Ревзиной (в настоящее время вышло 4 тома из шести). Теоретическую базу исследования составили труды Б.М. Томашевского, Ю. Тынянова, Л.Я. Гинзбург, Р. Якобсона, Ю.М. Лотмана, Л. Тимофеева, Я. Му-каржовского, исследования природы и исторических путей циклизации М.Н. Дарвина, С.И. Фоменко, Л.В. Спроге, Г.Т. Легковой, М.В. Серовой, исследования сюжета в лирике В.А. Сапогова, Т.Н. Сильман, Б.О. Кормана, Н.И. Копыловой.

Особую роль для уточнения  символистского понимания лирического  цикла сыграли теоретические  работы символистов Андрея Белого, В. Брюсо-ва, А. Блока.

Также очень важными для  работы явились диссертации, защищенные в последние годы на кафедре русской  литературы XX века МПГУ: И.О. Оси-повои «Художественный мифологизм творчества М.И. Цветаевой в истори-ко-культурном контексте первой трети XX века» (1998); В.Ю. Александрова «Фольклоризм Марины Цветаевой (стихотворная поэтика, жанровое своеобразие)» (1989); Е.В. Сомовой «Личность поэта, природа и назначение творчества в художественной концепции М.И. Цветаевой» (1997).

Интерес к творчеству М. Цветаевой  в литературном, религиозном, общекультурном контексте Серебряного века не утихает. До сих пор исследователями нечетко определена позиция М. Цветаевой по отношению к многочисленным литературным школам и течениям, образовавшимся в эту эпоху. Это отчасти объясняется еще и тем обстоятельством, что часть архива поэта до сих пор была закрыта завещанием дочери М. Цветаевой А.С. Эфрон. Так и не опубликованный при жизни поэта (первая публикация - 1957 год), цикл «Лебединый стан» до сих пор не привлек пристального внимания исследователей. Конечно, существует несколько упоминаний о цикле как в литературоведческих, так и в биографических исследованиях (Пинаев С. «Близкий всем, всему чужой...»: Максимилиан Волошин в историко-литературном контексте серебряного века. - М., 1996; Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. - М., 1992; Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. -М., 1997 и др.), однако до сих пор цикл «Лебединый стан» является недостаточно изученным.

Настоящее диссертационное  исследование направлено на анализ основополагающих для поэтики Марины Цветаевой категорий сюжета и детали. Интересующие нас моменты рассмотрены на материале лирического цикла М. Цветаевой «Лебединый стан». Таким образом, предметом нашего исследования является цикл «Лебединый стан». В работе исследовано 60 стихотворений цикла (всего 871 строка), также привлечены другие тексты, циклы из книги М. Цветаевой «Ремесло», циклы «Стихи к Блоку» и «Стихи о Москве», «Поэма Конца», стихи, проза, дневники и письма поэта (как относящиеся к периоду 1917 - 1920-х годов, так и позднейшие), цикл А. Блока «Родина»