Особенности римской сатиры

Но столь же ошибочна возобладавшая у буржуазных исследователей XIX в. тенденция изображать Ювенала пустым «декламатором». Его критика римской действительности имеет, как мы видели, совершенно определенную социальную базу. Но «негодование» сатирика-рабовладельца не может подняться до критики социальной системы в целом и не выходит за пределы нападок на «нравы». Во второй период творчества Ювенал обращается к морально-философским темам, рассуждает о неразумных желаниях, воспитании, упреках совести. Критика действительности приобретает более отвлеченный характер жалоб на моральный упадок современности, на развращенную городскую жизнь, и резкость тона ослабевает. Иногда Ювенал пытается приблизиться к горацианской манере; такова, например, 11– я сатира, содержащая приглашение приятеля на скромную загородную трапезу. Своеобразна композиция сатир.

Автор больше дорожит цепью образов, чем логической связью, резко переходит от одной темы к другой и столь же неожиданно возвращается к прежней. Как истый «декламатор», он старается действовать средствами ораторского внушения, нагромождает чувственно –яркие образы, гиперболы, патетические восклицания и вопросы. Ювенал – сатирик декламационного стиля. И вместе с тем на примере этого писателя видно, в какой мере реторическая культура сопровождалась упадком общего культурного уровня. Ювенал рассуждает на философские темы, но познания его в философии ничтожны; он часто приводит мифологические примеры, но ограничивается общеизвестными сюжетами. Интересно его отношение к мифологии: он осуждает мифологические сюжеты трагедии как рассказы о безнравственных поступках и преступлениях, и это та позиция, на которой впоследствии будут стоять христианские авторы.

Для достижения правдивости используются разнообразные художественные средства: от всех ухищрений риторики до употребления банальной фразеологии и грубой, часто непристойной лексики. Даже если такая внешняя реалистичность не является действительным отражением реальной жизни, сила поэтического дарования Ювенала такова, что создается иллюзия удивительной жизненности, что далеко не часто встречается в произведениях римской литературы. Видимо, секрет заключается не столько в риторической выучке Ювенала, сколько в том, что поэт прошел суровую школу жизни и запечатлел в сатирах свой личный опыт. Чувство негодования суживает, но вместе с тем и заостряет взгляд поэта. Когда Ювенал заявляет, что "начинкой его книжки" являются "желания, страх, гнев, наслаждение, радость, интриги", то уже самим этим перечислением, нагромождением слов, без видимой их логической связи, он стремится передать впечатление беспорядочности и даже хаотичности, царящих в римском обществе. Главная заслуга Ювенала–сатирика, несомненно, заключается в том, что он, придав сатире характер резкой разоблачительности, навсегда закрепил за ней обличительное содержание. [10]

Сильные стороны Ювенала – чеканный стиль и способность рисовать незабываемые сцены, его слабость – в хаотичности изложения и пустой риторике. Некоторые его меткие выражения, такие, как panemetcircenses («хлеба и зрелищ»), menssanaincorporesano («в здоровом теле здоровый дух»), знакомы всем и каждому. Впрочем, последнее чаще всего понимают неверно, как прославление телесного здоровья, в дополнение к которому как бы само собой является здоровье душевное. На самом же деле поэт говорит в конце X сатиры, что человеку следует просить богов лишь о даровании «здорового духа в здоровом теле». У нас нет сведений о том, как современники отнеслись к сатирам Ювенала. Поздняя античность и Средние века ценили его как моралиста и признавали лучшим римским сатириком. Но особенную славу приобрел Ювенал во времена подъема революционной буржуазии. Как уже было указано, в римском сатирике видели пламенного обличителя аристократии и деспотизма. Эта точка зрения определила собою восторженную оценку Ювенала у В. Гюго, а в последнее время у Э. Синклера («Искусство маммоны»). Популярна она была и в России, сперва в декабристские времена, а затем – в 50 – 60–х гг. Онегин не случайно умел «потолковать о Ювенале», и Пушкин призывал «музу пламенной сатиры» вручить ему «Ювеналов бич». Посмертная слава. Примерно в течение 250 лет после своей смерти Ювенал пребывал в забвении. Его сатиры приобрели популярность в 4 в., при общем оживлении интереса к языческой литературе. На протяжении всего следующего столетия он был едва ли не самым читаемым писателем в Италии, Галлии, Испании и Северной Африке. Сатиры Ювенала были заново открыты в 9 в., и он стал одним из «золотых поэтов» Средних веков. Особенно сильное влияние он оказал на английскую литературу. Без Ювенала немыслимы как бичующие интонации Попа, Гиббона и Свифта, так и сама манера их письма. [15]

2.3. Традиции римской сатиры в романе Петрония Арбитра «Сатирикон».

С именем Петрония Арбитра до нас дошло от первого века римской империи, в отрывочном виде, сочинение, под заглавием, которое в рукописях обозначается различно, но в изданиях и у историков римской литературы всего чаще встречается в форме «Сатирикон» (Satiricon или satirarum libri). Сочинение это писано прозой и стихами вперемешку, как писались сатиры, называвшиеся «менипповыми». По содержанию своему это – сатирический роман, состоящий из множества отдельных сцен, в которых живо и с большим талантом рассказываются забавные похождения и грязные истории.

Роман этот имел, очевидно, большие размеры: дошедшие до нас отрывки, относящиеся к 15–й и 16–й книгам сочинения, сами по себе представляют объём настолько значительный, что из них выходит целая книга в нашем смысле. О содержании потерянных книг сказать ничего нельзя, так как древние романы не имели такой цельности, какая требуется от нынешних.

Уцелевшие отрывки представляют собой ряд сцен, без строгой взаимной связи, нередко без начала и без конца, содержания очень пёстрого. Связью для них служит рассказ о похождениях трёх приятелей шалопаев, из сословия вольноотпущенников.

Главное действующее лицо – Энколпий, человек с литературным образованием, понимающий недостатки современного обучения в риторских школах, где будущие ораторы учатся говорить речи на самые неправдоподобные темы; имена двух его спутников Аскилт и Гитон. Эти последние, состоящие между собой в особых интимных отношениях, не занимаются литературными и педагогическими вопросами, хотя и состоят в компании с Энколпием в качестве странствующих учёных и литераторов, а всецело посвящают свой ум и деятельность на плутни и мошенничество, предаваясь при этом необузданному разврату, в котором им не уступает и более образованный товарищ.

Главный эпизод сохранившейся части романа – пир у Тримальхиона, богатого самодура из вольноотпущенников, не знающего, какую новую роскошь и чудачество придумать для своего безграничного чванства и удовольствия. В этом эпизоде развёртываются картины мытья в бане, домашней и обеденной обстановки, вульгарных увеселений, декламации стихотворных экспромтов, глупости и пошлости поведения хозяина, его покрытой золотом и драгоценностями, но скупой до скаредности жены, необыкновенно грубых супружеских пререкании в присутствии гостей; самим Тримальxионом рассказывается история достижения им, бывшим рабом, колоссального состояния, которое он думает ещё увеличить присоединением к своим владениям Апулии. К беспутному, пошлому, падшему и омерзительному миру, среди которого движется его повествование, автор относится с точки зрения спокойного наблюдателя, не чуждого, правда, юмора, но без всяких признаков протеста, скорби или ужаса. Это не мешало римскому читателю пробегать страницы романа с интересом, какой вообще возбуждает в массе публики пикантное чтение.

Сочинение Петрония ценно, как превосходный источник для знакомства с нравами средних и низших слоев римского общества первого века империи, оживающими перед читателем в своём повседневном языке, которым автор пользуется с большим искусством.

Стыдно отвергнутой быть; но быть самовластной – прекрасно.

Больше всего я люблю путь свой сама избирать.

Благоразумный мудрец презреньем казнит за обиду.

Тот, кто врага не добьет, – тот победитель вдвойне.

(Петроний Арбитр «Сатирикон»  XVIII)

Вопрос о том, кто автор «Сатирикона», с давнего времени занимал учёных, приходивших к самым различным решениям. Так, Нибур относил роман ко времени Александра Севера, то есть к III веку, Бурман – ко времени Августа, Пети – ко времени Константина Великого; огромное же большинство филологов, начиная со светил филологической науки XVI–XVII ст. (Питу, Казобон, Липсий) не колеблясь приписывали его Т. Петролию, известному, по Тациту, законодателю вкуса (arbiter elegantiarum) при дворе Нерона. В настоящее время по этому вопросу, кажется, нет более разногласия, особенно после того как Бюхелер, главный знаток языка романа, заявил, что не только по всем обстоятельствам, среди которых движется роман, но и по языку и по технике стихотворных размеров он должен принадлежат к Нероновскому времени.

Сатирико́н (лат. Satiricon, варианты: Satyricon; Saturae; Satyrae; Satirae; Satirarum libri) – произведение древнеримской литературы, автор которого во всех рукописях называет себя Петроний Арбитр. По жанру, начиная с XVII века, принято относить кроманам; более древних романов до нашего времени не сохранилось. Время написания не может считаться окончательно установленным, но наиболее вероятен I век н. э., эпоха Нерона.

По традиции мениппей Петроний украсил свое произведение стихотворными вставками. В них он воспроизводит стиль, манеру, метры латинских поэтов–классиков – Вергилия, Овидия, Горация, Гая Луцилия.

Петроний был аристократом времен Нерона (60–годы), но презирал разврат императора, его преступные деяния. Сатирикон или книга сатир дошла до нас не полностью (15–я и 16–я книги, а предположительно было 20). Главными героями являются бродяги-люмпены, юноши Энколпий (довольно образованный), Аскилт, мальчик Гитон, бывший ритор–учитель, старик Евмолп (тоже разбирается в литературе, пишет стихи). Бродяги скитаются по Италии, живут подачками или уварованным.

Герои не видят цели в жизни, сами говорят о падении нравов, у них нет уважения ни к себе, ни к людям. Считают, что жить надо только ради удовольствий под девизом: лови момент! Герои романа опекаются на Эпикура в самом примитивном упрощенном аспекте. Но автор ценит красоту, так бродяга Экнолпий брезгливо относится ко всем проявлениям безвкусицы. Автор смеется над поэтом–ритором Евмолпом и над всеми поэтами архаистами, которые создают произведения далекие от жизни. Вообще, изображены люди разных социальных групп, но нет цельного представления об этих героях. Лишь один образ в романе изображен о весь рост–вольноотпущенник Тримальхион (яркий, жизненный образ), показал как умные проворные рабы из низов поднимаются до вершины социальной лестницы. Противопоставляет дряблости и лени аристократии, но и зло смеется над ним, над тем как он кичиться своим богатством. Произведений представляет сатирико–бытовой приключенческий роман.

До наших дней сохранились фрагменты из 15–й, 16–й и, может быть, 14–й книги (20–я глава). Сколько всего было книг, неясно. Эти фрагменты дошли до нас вместе с отрывками из других авторов в рукописях, относящихся не ранее, чем к IX—X векам н. э. Первое издание фрагментов из Петрония (Codex Bernensis) увидело свет вМилане в конце XV века. Более полный текст, так называемая скалигеровская копия (Codex Leidensis), был издан в Лейдене в 1575 году. Самая полная рукопись Петрония (Codex Trauguriensis), содержащая значительную часть «Пира» (гл. 37–78), была найдена в 1650 году в Трогире (Tragurium, итал. Trau) в Далмации и издана в Падуе в 1664. Её полное название Petronii Arbitri Satyri fragmenta ex libro quinto decimo et sexto decimo («Фрагменты сатир Петрония Арбитра из книг пятнадцатой и шестнадцатой»).

В 1692 (или в 1693) француз Франсуа Нодо, дополнив «Сатирикон» собственными вставками, опубликовал в Париже якобы полный текст романа с французским переводом, сославшись на рукопись, найденную в Белграде в 1656 году. Подделку вскоре обнаружили, так как она мало помогала выяснению различных трудных мест и противоречий в сохранившемся тексте и содержала довольно много нелепостей и анахронизмов. Однако вставки Нодо и поныне сохраняются в некоторых изданиях и переводах, поскольку они до известной степени помогают связать в одно целое дошедшие до нас во фрагментарном виде главы.

Несмотря на принятое обозначение, вопрос о жанре «Сатирикона» остается дискуссионным, поскольку применение к «Сатирикону» термина «роман» условно даже в его античном понимании. По форме это смесь стихов и прозы (характерная для менипповой сатиры), по сюжету — своеобразный авантюрно-сатирический роман, пародирующий греческий любовный роман.

То, что дошло до нас от «Сатирикона», представляет собой ряд мало связанных между собой эпизодов, рассказывающих о скитаниях и приключениях компании трёх молодых людей без определенных занятий и с сомнительным прошлым. Эти люди, получив образование, но не имея ни денег, ни твердых моральных устоев, ведут паразитический образ жизни. Гонимые случаем, они скитаются по свету, высматривая, где можно поживиться за чужой счет. Скитальческая жизнь, ссоры и примирения, встречи и расставания составляют сюжетную канву произведения, обнажающего изнанку быта низших слоев римского общества.

Место действия часто меняется; в сохранившихся отрывках приключения героев происходят на юге Италии, в Кампании.

Сохранившиеся главы «Сатирикона» по содержанию можно разделить на три большие части, каждая из которых включает в себя несколько эпизодов.

По сохранившимся главам «Сатирикона» разбросаны намёки на те факты и события, которые происходили в предыдущих 14 книгах. Это прежде всего намёки на преступления Энколпия. Кроме того, из разных мест «Сатирикона» явствует, что в потерянных частях романа должна была быть целая серия любовных приключений Энколпия – с Аскилтом, с Лихом и Гедилой, с Доридой; затем знакомство с Гитоном, с Агамемноном, встречи с Трифеной, ее страсть к Гитону. В одном из фрагментов, сохраненных позднейшими грамматиками и схолиастами (их около 30), действие происходит в Массилии. В другом фрагменте фигурирует адвокат Евскион, по–видимому, игравший какую–то значительную роль.

События, происшедшие с главными героями до того, как они попали на пир к Трималхиону. Она начинается с речи Энколпия, которую тот произносит в школе ритора Агамемнона. Затем следует ссора между Энколпием и Аскилтом из–за коварного Гитона. Потом Энколпий с Аскилтом на рынке пытаются сбыть с рук неизвестно как попавший к ним в руки богатый плащ и заполучить свою старую рваную тунику, в которой зашит кошелек с золотом. Завершает первую часть сцена оргии в гостинице с участием жрицы Приапа Квартиллы.