Джон, влюблённый
в Ленайну, тяжело переносит смерть
матери. Юноша любит Ленайну неуместной
в обществе возвышенной любовью, не смея
признаться ей, «покорный обетам, которые
никогда не прозвучали». Она искренне
недоумевает — тем более, что подруги спрашивают
её, какой из Дикаря любовник. Ленайна
пробует соблазнить Джона, но он называет
её шлюхой и убегает.
Психический
срыв Джона ещё усиливается из-за
смерти матери, он пытается объяснить
работникам из низшей касты «дельта»
такие понятия, как красота, смерть,
свобода — в результате его, Гельмгольца
и Бернарда арестовывают.
В кабинете Главноуправителя
Западной Европы Мустафы Монда — одного
из десяти, представляющих реальную власть
в мире, — происходит долгая беседа. Монд
откровенно признаёт свои сомнения по
поводу «общества всеобщего счастья»,
тем более, что сам был некогда одарённым
физиком. В этом обществе фактически под
запретом наука,
искусство вроде Шекспира, религия.
Один из защитников и глашатаев антиутопии
становится, по сути, рупором для изложения
авторских взглядов на религию и экономическое
устройство общества.
В результате
Гельмгольц и Бернард отправляются
на Фолклендские острова, причем Монд заявляет: «Я
почти завидую вам, вы окажетесь среди
самых интересных людей, у которых индивидуальность
развилась до того, что они стали непригодны
для жизни в обществе». А Джон становится
отшельником в заброшенной башне. Чтобы
забыть Ленайну, он ведёт себя неприемлемо
по меркам гедонистического общества, где «воспитание делает
всех не то что жалостливыми, но до крайности
брезгливыми». Например, он устраивает
самобичевание, свидетелем чего невольно
становится репортёр. Джон становится
сенсацией — уже во второй раз. Увидев
прилетевшую Ленайну, он срывается, бьёт
её бичом, крича о блуднице, в результате
чего у толпы зевак, под влиянием неизменной
сомы, начинается массовая оргия чувственности.
Придя в себя, Джон, не сумевший «выбрать
между двумя видами безумия», кончает
жизнь самоубийством.
Имена и аллюзии
Определённое
количество имён в Мировом Государстве,
принадлежащие выращенным в бутылках
гражданам, можно связать с политическими
и культурными фигурами, сделавшими
большой вклад в бюрократические,
экономические и технологические
системы времён Хаксли, а также, предположительно,
и в эти же системы «Дивного
нового мира»:
- Бернард Маркс
(англ. Bernard Marx) — по имени Бернарда Шоу (хотя не исключена отсылка и к Бернару Клервоскому или Клоду Бернару) и Карла Маркса.
- Ленайна Краун (Lenina Crowne) — по псевдониму Владимира Ульянова.
- Фанни Краун (Fanny Crowne) — по имени Фанни Каплан, известная, главным образом, как исполнитель неудавшегося покушения на жизнь Ленина. По иронии автора, в романе Ленайна и Фанни являются подругами.
- Полли Троцкая (Polly Trotsky) — по фамилии Льва Троцкого.
- Бенито Гувер
(Benito Hoover) — по имени итальянского диктатора Бенито Муссолини и президента США Герберта Гувера.
- Гельмгольц Уотсон (Helmholtz Watson) — по фамилиям немецкого физика и физиолога Германа фон Гельмгольца, и американского психолога, основателя бихевиоризма, Джона Уотсона.
- Дарвин Бонапарт (Darwin Bonaparte) — от императора Первой Французской империи Наполеона Бонапарта и автора труда «Происхождение видов» Чарльза Дарвина.
- Герберт Бакунин
(Herbert Bakunin) — по имени английского философа и социального дарвиниста Герберта Спенсера, и фамилии русского философа и анархиста Михаила Бакунина.
- Мустафа Монд (Mustapha Mond) — по имени основателя Турции после Первой мировой войны Кемаля Мустафы Ататюрка, запустившего в стране процессы модернизации и официального секуляризма, и фамилии английского финансиста, основателя Imperial Chemical Industries, ярого врага рабочего движения, сэра Альфреда Монда (англ.).
- Примо Меллон
(Primo Mellon) — по фамилиям испанского премьер-министра и диктатора Мигеля Примо де Ривера, и американского банкира и министра финансов при Гувере Эндрю Меллона.
- Сароджини Энгельс (Sarojini Engels) — по имени первой индийской женщины, ставшей президентом Индийского национального конгресса, Сароджини Найду и по фамилии Фридриха Энгельса.
- Моргана Ротшильд (Morgana Rothschild) — по имени банковского магната США Джона Пирпонта Моргана и по фамилии банкирской династии Ротшильдов.
- Фифи Брэдлоо
(Fifi Bradlaugh) — по фамилии британского политического активиста и атеиста Чарльза Брэдлоу.
- Джоанна Дизель
(Joanna Diesel) — по фамилии немецкого инженера Рудольфа Дизеля, изобретателя дизельного двигателя.
- Клара Детердинг
(Clara Deterding) — по фамилии Генри Детердинга, одного из основателей «Royal Dutch Petroleum Company».
- Том Кавагути (Tom Kawaguchi) — по фамилии японского буддистского монаха Кавагути Экай, первого подтверждённого японского путешественника из Тибета в Непал.
- Жан Жак Хабибулла
(Jean-Jacques Habibullah) — по именам французского философа эпохи Просвещения Жана-Жака Руссо и эмира Афганистана Хабибуллы-хана.
- Мисс Кийт (Miss Keate) — по фамилии одного из наиболее известных директоров Итонского колледжа Джона Кита (англ.).
- Архипеснослов Кентерберийский (Arch-Community Songster of Canterbury) — пародия на архиепископа Кентерберийского и решение Англиканской Церкви в августе 1930 об ограниченном использовании контрацепции.
- Попе
(Popé) — от Попе, коренного американского лидера восстания, известного как Восстание пуэбло[2].
- Дикарь Джон (John the Savage) — от термина «благородный дикарь», впервые использованного в драме «Завоевание Гранады (англ.)» Джона Драйдена, и позже ошибочно ассоциируемого с Руссо. Возможно является аллюзией на роман Вольтера «Дикарь»[источник не указан 935 дней].
Возвращение
в дивный новый мир
В 1958 году,
спустя почти 30 лет после выхода первой
книги, Хаксли публикует её нехудожественное
продолжение: «Возвращение
в дивный новый мир», в котором он
рассуждает, насколько приблизился или
отдалился наш мир от описанного в романе
27-летней давности. О. Хаксли приходит к
выводу, что мы движемся к концепции «дивного
мира» намного быстрее, чем он предполагал.
В книге он
анализирует, почему это происходит,
например, как перенаселенность (с
момента написания первой книги,
население планеты увеличилось
на 800 миллионов) может привести к
образованию тоталитарного режима.
Не меньшую роль он уделяет наркотикам
и подсознательному воздействию, сравнивает способы пропаганды
Геббельса и современные способы «промывки
мозгов» через телевидение.
«Возвращение
в дивный новый мир» является сочинением,
рассуждением автора, а не романом,
как первая часть. Также влияние
оказала индуистская Веданта,
к которой он обратился в 1939 году.
В последней
главе книги Хаксли предлагает меры,
которые, по его мнению, смогут предотвратить
переход демократии к тоталитаризму,
описанному в «О дивном новом мире».
Именно эти идеи ложатся в основу
его последнего романа — «Остров».
Анализ произведения Платонова Котлован». |
|
Творчество
Андрея Платонова помогает современному
читателю разобраться в событиях,
происходивших в России в 2030-е
годы XX века, в период укрепления в
нашей стране Советской власти. К
числу произведений, правдиво отразивших
события этого времени, относится
его известная повесть Котлован.
Платонов начал писать ее в декабре
1929 года, в самый пик великого
перелома, или, как говорится в
самой повести, в светлый момент
обобществления имущества. Работа писателя
над Котлованом была закончена в
первой половине 1930 года. Эта своеобразная
повесть и социальная притча, и
философский гротеск. Главный герой
произведения Вощев попадает в бригаду,
которая должна вырыть котлован. Мы узнаем,
что раньше Вощев работал на заводе, но
был уволен оттуда за то, что задумался
над планом общей жизни. Таким образом,
в самом начале повести перед нами предстает
традиционный для русской литературы
образ народного искателя счастья и правды.
В то же время это представитель первого
поколения советской интеллигенции, едва
нарождавшейся в двадцатые годы. Вощев
тоскует из-за того, что никто не может
ему объяснить, в чем заключается смысл
жизни. Однако вскоре рабочие-землекопы
объясняют ему, что смысл жизни в работе
на благо будущих поколений. Чиклин, Сафронов
и другие рабочие живут в ужасных условиях,
работают до тех пор, пока есть силы. Они
живут впрок, заготовляя свою жизнь для
будущего всеобщего благоденствия. Эти
люди негативно относятся к размышлениям
Вощева, потому что, по их мнению, мыслительная
деятельность является отдыхом, а не работой.
А отдыхать сейчас не время. Выходит, что
задумавшийся среди общего темпа труда
Вощев потенциально опасен для идеи рытья
ямы. А ведь ее роют согласно директиве
сверху, в соответствии с генеральной
линией! Но герой не может разобраться,
зачем нужен этот котлован. Он просто разрастается
во все стороны благодаря ударному труду
рабочих, не приобретая при этом никакой
функциональности. Сомнения главного
героя передают нам мысли самого автора,
оказавшиеся действительно пророческими.
Котлован строится на энтузиазме рабочих
до бесконечности он будет постоянно расти,
калеча землю, уничтожая пашни и реки...
Потому что главное, что движет людьми,
которые руководят этим проектом, угодить
наверняка и забежать вперед генеральной
линии. К сожалению, огромное количество
ударных и часто бессмысленных строек
советских времен действительно изменило
нашу землю порой до неузнаваемости. В
Котловане Платонов пытался предупредить
своих современников об этом. Но его повесть
не была напечатана, потому что во времена
единомыслия нельзя иметь свое мнение.
И об этом Платонов тоже говорит своей
повестью. Тема овладевшего людьми всеобщего
психоза, превращения человека в винтик
системы едва ли не главная в Котловане.
Создав скорбный гротеск, Платонов показывает
массовый психоз всеобщего послушания,
безумной жертвенности. Судьба Вощева
трагична. Он так и не нашел истины не только
сути бытия, но и истины более близкой,
которая помогла бы ему совершать ежедневные
поступки осмысленно и достойно. Ведь
даже идея светлого будущего, олицетворением
которой в повести является девочка Настя,
не терпит испытания временем. То, что
рабочие видят реального ребенка, ради
которого стоит жить впрок, вдохновляет
их и заставляет работать еще больше. Кроме
того, мы видим, что рабочие воспринимают
Настю как символ будущего благоденствия,
коммунизма (Сафронов приветствует девочку
как элемент будущего). Сама Настя говорит
Главный Ленин, а второй Буденный. Когда
их не было, а жили одни буржуи, то и я не
рожалась, потому что не хотела. А как стал
Ленин, так и я стала! Но девочка Настя,
единственная радость и надежда землекопов,
умирает. Но землекопы все равно продолжают
свою работу... Смерть девочки, символизировавшей
собой не просто будущее, а коммунистическое
будущее, имеет два значения. Во-первых,
Платонов говорит нам о том, что никакая,
пусть даже самая благородная цель, не
оправдывает человеческие жертвы, насилие
над личностью, тем более смерти ребенка,
в чем он перекликается с Достоевским.
А во-вторых, Платонов просто предсказывает
недолговечность утопической идеи полного
душевного коммунизма. Выступая против
насилия над личностью, против полного
физического и духовного равенства (единомыслия),
Платонов обвиняет тоталитарное государство
в том, что оно пытается сделать из людей
марионеток. Он пишет, что кто-то "Один
(или Несколько) вынул из человеческих
сердец веру и узурпировал истину, наделав
из нее массу кумачовых плакатов об ударном
темпе и энтузиазме. А на место Бога теперь
претендует реальный живой человек вождь
всех времен и народов. Повесть Платонова
Котлован свидетельство того, что автор
уже тогда понимал антидемократичность
Советской власти и видел, к чему может
привести такое развитие событий. Личность
растворяется в массе, вера исчезает с
приходом живых идолов. Наверное, именно
поэтому в полном молчании исчезает Плот,
на который, не расходуя средств на умерщвление,
погрузили неугодных и середняков, и бедняков,
и несознательных бедняков. Плот это символ
воздействия на непослушных. В нем находит
отражение трагический исход в лагеря
и ссылки. В чем же были виноваты крестьяне?
В отличие от рабочих-землекопов они заботились
не о всеобщем благе, а о том, как прокормить
собственные семьи. Крестьяне не ожидали
от Советской власти ничего хорошего.
Поэтому у каждого жителя деревни вплоть
до маленьких детей был заготовлен гроб.
Повесть Платонова Котлован это не только
суровое пророчество, но и предупреждение
всем поколениям. Нет ценности выше человеческой
личности, не возомни из себя бога автор
призывает читателя вернуться к вечным
нравственным постулатам.
Глава 2. Судьба русской
деревни в повести «Котлован»
2.1 Проблема приобщения
человека к новой жизни
В повести А.П. Платонова
«Котлован» поднимается одна из важнейших
проблем русской литературы XX века
- проблема приобщения человека к новой
жизни.
Герой Платонова Вощев попадает
в бригаду, которая должна вырыть котлован.
Читатель узнает, что раньше Вощев работал
на заводе, но был уволен оттуда за то,
что задумался над «планом общей жизни».
Таким образом, в самом начале повести
появляется традиционный для русского
народного творчества образ искателя
счастья и правды. Действительно, Вощев
именно народный мыслитель, и об этом свидетельствует
даже тот стиль, которым написаны эпизоды,
относящиеся к этому герою. Платонов использует
газетные штампы, ведь Вощев, видимо, не
читал ничего, кроме газет и лозунгов.
Вощев тоскует из-за того, что никто не
может объяснить ему, в чем заключается
смысл жизни. Однако вскоре он получает
ответ на этот вопрос: рабочие-землекопы
объясняют ему, что смысл жизни - в работе
на благо будущих поколений.
Чиклин, Сафронов и другие рабочие живут в ужасных
условиях, работают до тех пор, пока есть
силы; они «живут впрок», «заготовляя»
свою жизнь для грядущего благоденствия.
Им не нравятся раздумья Вощева, ведь,
по их мнению, мыслительная, умственная
деятельность является отдыхом, а не работой;
думать про себя, внутри себя - это то же
самое, что и «любить себя» (как это делает
Козлов). Вощев присоединяется к бригаде,
и тяжелейшая работа избавляет его от
необходимости и возможности думать. Итак,
новая жизнь в повести Платонова «Котлован»
- это «жизнь впрок», постоянный тяжелый
труд. Важно отметить, что только коллективно,
всем вместе, у рабочих-землекопов нет
личной жизни, нет возможности проявить
индивидуальность, ведь все они живут
только ради воплощения одной идеи.
Символом этой идеи для
рабочих является маленькая девочка
Настя. То, что они видят реального
ребенка, ради которого стоит «жить
впрок», вдохновляет их и заставляет
работать все больше и больше. Рабочие-землекопы
воспринимают ее как символ коммунизма:
Сафронов приветствует ребенка «как
элемент будущего». Сама девочка
тоже осознает себя только в связи
с коммунизмом: «Главный - Ленин, а
второй - Буденный. Когда их не было,
а жили одни буржуи, то я и не рожалась,
потому что не хотела. А как стал
Ленин, так и я стала!»
Говоря о приобщении
к новой жизни в повести
Платонова «Котлован», нельзя не сказать
об образе Прушевского. Инженер Прушевский чувствует
тоску из-за того, что существование кажется
ему бессмысленным; он живет воспоминанием
о любимой женщине и не находит себе места
в настоящем, в нынешней жизни. Единственный
способ для Прушевского преодолеть тоску
- прийти к рабочим, приобщиться к их коллективу,
ощутить спокойствие, которое присуще
Чикли-ну и Сафронову, заняться полезным
делом. Для Прушевского, как и для Вощева,
приобщение к новой жизни нужно, чтобы
избавиться от собственных проблем.
На мой взгляд, в
приобщении к новой жизни не было
бы никакого драматизма, если бы эта
новая жизнь исчерпывалась работой
на котловане. Однако рабочие-землекопы,
будучи коммунистами, должны были выполнять
указания партии. В то время в
рамках генеральной линии партии
был взят курс на коллективизацию
и раскулачивание. Именно поэтому
землекопы были отправлены в деревню,
и рытье котлована было приостановлено.
В той части повести,
которая посвящена организации
колхоза, ключевым образом, на мой взгляд,
является образ медведя-молотобойца.
Медведь - фанатик работы, он трудится
не ради результата, но ради самого процесса
труда. Именно поэтому то, что он
изготовляет в деревенской кузнице,
не годится для колхозного хозяйства.
Кроме того, одним из качеств молотобойца
является звериная жестокость, которая
не имеет никаких оправданий.
Чтобы понять причину
жестокости рабочих-землекопов, которые
с такой нежностью и любовью
относились к Насте, необходимо сказать
о тех людях, против которых эта
жестокость была направлена. Крестьяне
в повести «Котлован» отличаются
от рабочих-землекопов тем, что заботятся
не о грядущем благоденствии мира,
а о себе. Это и дает основания Чиклину
я другим считать крестьян кулаками, враждебными
элементами. Однако в самом первом эпизоде,
где идет речь о крестьянах, читатель видит,
в чем выражается эта забота о себе. Крестьянин
Елисей приходит к рабочим, чтобы забрать
у них гробы, которые те случайно отрыли.
Выясняется, что у каждого жителя деревни
вплоть до маленьких детей есть свой гроб,
сделанный точно по размеру. Крестьяне
уверены, что из-за того или иного мероприятия
советской власти даже их дети не успеют
сколько-нибудь подрасти. Крестьяне - нищие,
забитые люди, никогда не противостоящие
насилию, которое над ними совершается.
Жестокость Чиклина, Жачева и других строителей
новой жизни объясняется не столько их
личными качествами, сколько тем, что идея
предписывала им быть жестокими.
Новая жизнь в повести
«Котлован» - «жизнь впрок», тяжелый
труд в коллективе ради счастья грядущих
поколений. Люди приходят, приобщаются
к этой новой коммунистической жизни,
чтобы избавиться от собственных
внутренних сложностей, придать смысл
своему существованию. Однако идея коммунизма
не всегда положительно влияет на героев
Платонова: она заставляет их жестоко
обращаться с себе подобными. Драматизм
приобщения к новой жизни для
героев Платонова определяется тем,
что слепое следование идее развращает
их, приучая к насилию, и нивелирует
личные качества каждого. Для коммунистической
идеи жестокость, насилие также не
кончаются ничем хорошим. На мой
взгляд, то, что гибнет Настя, которая
является символом коммунистической идеи,
связано с тем, что эта идея
постепенно теряется в потоках крови,
которые за нее проливают. В конце
концов котлован становится не фундаментом
будущего счастья, а его могилой.
2.2 Строительство «нового
мира» в повести А. Платонова
«Котлован»
«Котлован» -- таково название
повести Платонова, посвященного строительству
нового, небывалого еще Дома светлых
и высоких человеческих отношений.
Платонов останавливается на самом
начале строительства -- на земляных работах,
обеспечивающих успех постройки, чтобы
дом был прочен, котлован должен
быть надежен.
С первой и до последней
строки повести идет спор о том, как
пробиться к будущему из этого
оцепеневшего от несчастий, неблагополучного
мира. Сюжет и композиция повести
“Котлован” - четыре небольшие новеллы,
включаемые в повесть, - развивают
все тот же мотив нарастающей
тревоги об убывающей человечности.
Первая новелла отмечена
откровенно романтической приподнятостью,
выделяющей ее из общей тональности
произведения. Это история несбывшейся
любви землекопа Чиклина, удивительным образом совпадающая
с историей любви Прушевского. И тот, и
другой отказались от дивного счастья
и наказаны за это одиночество послушным
чувством утраты. «Все мне кажется, что
я кого-то утратил и никак не могу встретить»,
-- признается Прушевский.
Вторая новела интонационно
также выделяется из общего звучания
повести: в ней преобладает трагический
рисунок. Кузнец Михаил, добреющий от
вида детей, каким-то странным образом
превращается в медведя-молотобойца,
обладающего только тремя свойствами
-- «усердным страданием», «классовым
чутьем», «дисциплиной». Вот так
прошел сдвиг от одной метафоры --
«работать как зверь» -- к другой
«озвереть». Но -- превращения продолжаются.
Темп, скорость, мгла, лишенные разума,
превращают труд в «медвежью услугу»,
лишают его творчества, подлинно человеческого
начала.
Так же мотив развивает
история Орлова колхоза имени
Генеральной линии. В ней своя
вставная новелла о лошадях, которые
фантастически просто усвоили принцип
новой организационной жизни: сами,
стройными рядами, они направляются
на водопой, купаются, затем разбредаются
в поисках пищи. Эта неформальная
слаженность действий животных наводит
на мысль о жестокости выдрессированности.
Последняя вставная новелла
-- опять о любви. Это снова возвышенное
повествование, хотя внешне здесь, в
отличие от новеллы, о несостоявшейся
любви Чиклина. Эта новелла о любви к ребенку
-- к юной части человечества, которой старшее
поколение оставляет в наследство весь
мир.
Сирота Настя -- дочь той
женщины, которую утратили и Чиклин,
и Прушевский. Крошечное, беззащитное
существо, она, сама того не подозревая,
защищает своим присутствием Сафронова,
Жачева, Чиклина от наступающего бесчеловечья.
Пробуждает в них чувство жалости и любви,
напоминающей, «насколько окружающий
мир должен быть нежен и тих, чтобы она
была жива». Однако девочка умирает. Платонов
утверждает, что это -- катастрофа вселенского
масштаба, потому что гибнет будущее, его
юная частица. Прощаются с Настей самые
человечные люди -- Елисей, Никита Чиклин,
молотобоец Михаил. Только они, да еще
Настя, и имели имена в повести -- остальные
обходились без них. Так вот Андрей Платонов
ставит такой вопрос: «Так смогут ли эти
люди, в основном безымянные, завершить
строительство котлована? Хватит ли у
них сил не только на внешнее, но и на внутреннее
устройство, на «духовную оснастку» будущего?»