Символика цвета в лирике Блока

В близком смысле символику снега толковала и И. Секулич: «Сквозь снег увидел свое самое прекрасное национальное видение самый большой, самый чистый, самый ангельский провидец наших дней. Снегом покрыл убийц, преступников и безумцев, снегом приглушил ругань и гадкие слова, снегом причастил свое грешное отечество, в белой метелице слил Христа с красным знаменем» [ 3, с. 226-227].

3 декабря 1914 года закончено шестнадцатистрочное стихотворение, начатое еще двенадцать лет назад. Тогда, в 1902 году, А. Блок сочинил четыре строки, начиная их по-разному: «Я пронес мое белое знамя…», «Я не предал тайное знамя…», «Я не отдал белое знамя…». Теперь начало получилось таким:

Я не предал белое знамя, 

Оглушенный криком врагов,

Ты прошла ночными путями,

Мы с тобой – одни у валов [1, с. 272].

Большинство эпитетов наряду с прямым значением (белый лебедь,    белое платье, белый цветок) могут получать в контексте метафорический смысл:

Из лазурного чертога

Время тайне снизойти.

Белый, белый ангел Бога

Сеет розы на пути [1, с. 97].

Излюбленным приемом А. Блока является употребление белого цвета как ауры, сопровождающей описываемый предмет: белая мечта, белая смерть, белый стан, белая пристань:

Ты услышишь с белой пристани

Отдаленные рога [1, с. 213].

Белый цвет знамени здесь символизирует чистоту, одухотворенность, мистически-духовное начало, антитеза ему – черное, злое. Это потом уже под названием «Белое знамя» возникнет отделение черносотенного Союза русского народа (назвать черное белым — вечный демагогический прием), а во времена Гражданской войны блоковское «Белое знамя» станет звучать как противовес всему «красному». Белый флаг еще бывает знаком признания поражения, сдачи на милость победителя, но к данным стихам это отношения не имеет [26, с.45-47].

У А. Блока белый цвет и его оттенки: снежный, бледно-белый, светлый, ясный, жемчужный, – означают смерть, тоску, холод, отчужденность. Белизна становится ключевым понятием в его стихах, также как и у других символистов. Белый снег – это символ новой жизни, очищения. Белому цвету у А. Блока всегда сопутствует красный.

В своей поэзии А. Блок наиболее часто употребляет красный цвет.

Есть стихотворения, в которых  красный цвет пронизывает весь сюжет, организует его («Распушилась, раскачнулась...», «Я бежал и спотыкался...», «Пожар», «Обман», «В сыром ночном тумане...», «Светлый сон, ты не обманешь...», «Невидимка», «Город в красные пределы...» и др.)

Стихотворение «Город в красные пределы...» (1904 г.) посвящено ближайшему другу А. Блока Е. П. Иванову. В близком поэту кругу людей красный цвет воспринимался как символ тревоги, беспокойства. А. Блок рассчитывал именно на такое понимание своего стихотворения, стремясь передать в нем безумие и обреченность капиталистического города:

Город в красные пределы

Мертвый лик свой обратил,

Серо-каменное тело

Кровью солнца окатил.

Стены фабрик, стекла окон,

Грязно-рыжее пальто,

Развевающийся локон –

Все закатом залито.

Блещут искристые гривы

Золотых, как жар, коней,

Мчатся бешеные дива

Жадных облачных грудей.

Красный дворник плещет ведра

С пьяно-алою водой,

Пляшут огненные бедра

Проститутки площадной,

И на башне колокольной

В гулкий пляс и медный зык

Кажет колокол раздольный

Окровавленный язык [1, с. 150].

    Красный цвет у зрелого А. Блока почти всегда трагический, больной. Можно предположить, что трагическое восприятие красного цвета появляется у Блока после прочтения рассказа Леонида Андреева «Красный смех» (1904 г.), в этом же году поэт пишет стихотворение «Город в красные пределы...» [8].

  Блок был потрясен андреевским «Красным смехом», ведь и он тоже чувствовал безумие страшного мира, его антигуманное начало. В январе 1905 года в письме к Сергею Соловьеву А. Блок писал: «Читая «Красный смех» Андреева, захотел пойти к нему и спросить, когда всех нас перережут. Близился к сумасшествию...» [9, с. 115].

    Мысль о визгливых звуках, врывающихся чужеродной нотой в «мировой оркестр» и разрушающих гармонию жизни и мечты, варьируется во многих стихах и высказываниях А. Блока – вплоть до послеоктябрьского периода.

Визг глубоко осознанно и болезненно воспринимался А. Блоком как антиэстетический звук – режущий, рвущий нервы, способный убить чуткую душу художника и человека. 27 февраля 1907 года он писал по поводу тех произведений Л. Андреева, которые были рождены крайним отчаянием «Каждая его фраза – безобразный визг, как от пилы, когда он слабый человек, и звериный рев, когда он творец и художник. Меня эти визги и вопли проникают всего, от них я застываю и переселяюсь в них, так что перестаю чувствовать живую душу и становлюсь жестоким и ненавидящим всех, кто не с нами...» [9, с.118].

Истинно же философический взгляд на жизнь не обходит вниманием и политическую реальность как важную часть бытия наряду с вопросами жизни и смерти, любви и ненависти, веры и неверия. А для художника революционный цвет — одна из красок потенциального спектра (не всегда красная, у А. Блока – «лиловые миры первой революции») [26].

   В эволюции символики красного цвета у А. Блока наблюдается явление, обратное тому, которое характерно для блоковской поэтики и ее символики в целом.

А. Блоком  используется красный цвет в портретных зарисовках:

Лазурью бледной месяц плыл

Изогнутым перстом.

У всех, к кому я приходил,

Был алый рот крестом.

...Им смутно помнились шаги,

Падений тайный страх,

И плыли красные круги

В измученных глазах [1, с. 183].

Цветовые образы, с участием красного, играют существенную роль в трагическом решении темы города («Невидимка»), гораздо реже используется  в портретных зарисовках. 

    Эволюция символики красного цвета у А. Блока позволяет проследить, как поэт углублял и расширял систему поэтических образов. Среди них образы, в создании которых использован красный цвет и его оттенки, играют решающую роль для понимания творчества А. Блока, эволюции его мировоззрения.

  Синий, как и красный, играет важную роль в поэтике А. Блока. Основная функция его – романтическая. А. Блок остался навсегда романтиком, и его «голубой цветок» не увял, оборачиваясь то голубым кораблем, то голубым сном, то голубой мечтой или синим туманом.

И когда предамся зною,

Голубой вечерний зной

В голубое голубою

Унесет меня волной ... [1, с.110].

Замечено, что в отличие от черного, «смертного» цвета, «падающего» на землю, – «лазурный естественно струится ввысь, он имеет крылья».

Не отсюда ли отсутствие «земного притяжения», полетность, сообщающая стихотворению характер светлой вершины флорентийского цикла? И не здесь ли, в этой крылатой голубизне на грани дня и ночи, уже таится ночное, темное флорентийских стихов, что так тревожно ищет выхода в набросках последнего стихотворения? И черновые наброски, и окончательный текст «голубоватым дымом ...» предшествовали беловой редакции стихотворения.

В использовании синего, голубого как поэтического образа преобладает символическое начало. Часто он передает ощущение зыбкости, нереальности, атмосферу сна: «И на сон навеваю мечты, и проходят они, голубые...»  [8, с. 153].

Главное значение синего цвета – божественность, справедливость, но негативная символика синего исходит из близости этого цвета к черному, то есть цвету смерти и зла, поэтому он  становится цветом «сумерек, тайны, холода и печали»:

Ты в синий плащ печально завернулась,

В сырую ночь ты из дому ушла [1, с. 71].

Синий участвует в создании пейзажа всех времен года, может способствовать, например, передаче настроений:

Я с мятежными думами

Да с душою хмельной

Полон вешними шумами,

Залит синей водой [2, с. 330].

Так же синий цвет может быть и спутником печали, тревоги, томительных, болезненных ощущений:

В голубом морозном своде

Так приплюснут диск больной,

Заплевавший все в природе

Нестерпимой желтизной [1, с. 52].

Законченным воплощением символа является один из персонажей пьесы «Незнакомка» по имени Голубой, который на вопрос Незнакомки «Ты можешь сказать мне земные слова? От чего ты весь в голубом?» отвечает: «Я слишком долго в небо смотрел: оттого – голубые глаза и плащ» [7, с. 85].

Синий встречается как составная часть сложных эпитетов, обозначающих многочисленные оттенки цвета вплоть до синэстетического звонко-синий: сине-черная, иссиня-черный, сине-голубая, мутно-голубой, нежно-синяя, бледно-синий, жгуче-синий, дымно-синий.

Синий цвет в поэтике А. Блока, несмотря на разнообразие оттенков его значений, в основном всегда выполняет функцию высокой поэтизации, романтизации образа; он неизменно сообщает образу неповторимую взволнованность, страстность, активно участвует в философском и эстетическом осмыслении поэтом окружающего мира. Стилистическая многозначность и смысловая емкость синего цвета в поэтической системе А. Блока позволяет говорить о нем как об одной из характерных особенностей блоковской поэтики.

Употребление эпитета «черный» в контекстах, связанных с утратой и страданием, опирается на традиционную символику черного цвета как цвета скорби. Например, вот как говорится о думе, которая терзает поэта:

И проникало в тишину

Моей души, уже безумной, 

И залила мою весну

Волною черной и бесшумной.

(Я медленно сходил с ума…)

Или о тяжелом, гнетущем душу чувстве:

Надо мной небосвод уже низок

Черный сон тяготеет в груди [1, с. 137].

Черный цвет воспринимается чаще всего негативно – это символ зла, в противоположность белому – цвету добра. Он символизирует гордыню, тайную зависть, злобу, подлость. Древние индусы связывали черный цвет с состоянием угнетенности. Это цвет темноты, печали, смерти, скорби, траура.

В ночь, когда правда Флоренции явлена,

В ночь. [???].

Образ ночи, тьмы, рожденный драматизмом флорентийских впечатлений, возникает исподволь, не сразу, и не сразу в звучном многоцветье цикла начинает доминировать черный цвет. Его смысловая и стилистическая палитра необычно широка у А. Блока; в «Итальянских стихах» и записях этого периода – от прямых значений просто цвета – через промежуточные непрямые значения  – к черному воздуху, черному небу, с их грозным, неистовым, безысходным трагизмом [3, с. 155].

Зеленый цвет не характерен для поэзии А. Блока и встречается нечасто. Обычно он реализуется в прямом цветовом значении, сочетаясь со словами, обозначающими растительные и природные объекты: зеленый клен, зеленая травка, зеленая поляна.

Сочетание эпитета «зеленый» с существительным «звезда» достаточно нетрадиционно и в стихотворениях А. Блока создает атмосферу волшебства, яркости:

И ангел поднял в высоту

Звезду зеленую одну.

Свирель запела на мосту…

Зеленой звездою

С востока блесну [1, с. 160].

По сравнению с другими цветами,  желтый цвет в творчестве А. Блока используется очень редко.

Желтый цвет впервые встречается в одном из самых проникновенно-грустных юношеских стихотворений «Медлительной чредой нисходит день осенний...». Желтый в этом стихотворении – это ключевой образ, создающий определенное настроение, связанное с темой осени как угасания:

Медлительной чредой нисходит день осенний,

Медлительно крутится желтый лист,

И день прозрачно свеж, и воздух дивно чист –

Душа не избежит невидимого тленья.

Так, каждый день стареется она,

И каждый год, как желтый лист кружится,

Все кажется, и помнится, и мнится,

Что осень прошлых лет была не так грустна [1, с. 34].

Чаще всего цвет второстепенен, на первое место выступает настроение; как правило, это грусть, вызванная увяданием, старением, быстротечностью жизни:

Помните день безотрадный и серый,

Лист пожелтевший во мраке зачах... [1, с. 406].

    От этого исходного рубежа – настроения печали, тоски – возникает широкая амплитуда чувств: и в сторону нагнетания уныния вплоть до отчаяния, безысходности и неизбежности трагического конца. Желтый цвет связывается с близким Блоку трагическим решением темы юности:

Воспоминанья величаво,

Как тучи, обняли закат,

Нагромоздили груду башен,

Воздвигли стены, города,

Где небосклон был желт и страшен,

И грозен в юные года [1, с. 336].

    Желтый встречается в гармоническом сочетании с другими цветами: «Зеленый, желтый, синий, красный – вся ночь в лучах...»; «Зарево белое, желтое, красное...» [1, с. 136].

    Реалистичен желтый цвет и в пейзаже родины, неярком, осеннем, печальном: «Желтой глины скудные пласты» [1, с. 75]; «Над скудной глиной желтого обрыва в степи грустят стога...». Это и осенние «желтые листочки». [6, с. 324]