Система образов в пьесе А.Н. Островского «Гроза»

       «Дикой и  Кабаниха стоят  в общем ряду Самодуров Островского,  но все же многое отличает  их от предшественников: совестно  им никогда не станет. Здесь  — новая мера обобщенности, сознательная генерализация главных черт этих характеров, за которыми открываются страшные силы, подавляющие людей в прошлой России. Дикой и Кабаниха — такие разные! — это неподвижные каменные глыбы, они словно  бы застыли — один в своей дикой и злобной брани, другая — в ханжестве и деспотизме. Оттого-то и вынести это человеку, не потерявшему себя, невозможно, оттого резко, как никогда раньше, обострен конфликт «Грозы» [3,28]. 

     В основе драмы «Гроза» лежит столкновение бесправных и угнетённых с купцами – самодурами. Этот конфликт слагается из ряда частных конфликтов (столкновение Катерины и Кабанихи, Бориса и Дикого, Кулагина и Дикого и т.д.). Однако ведущим в развитии действия является столкновение Катерины с «темным царством». С ним соотнесены, ему подчинены остальные конфликты, что придает всей пьесе стройность и законченность[7,18]. 

        Особенность конфликта пьесы  заключается в том, что наряду  со столкновением Катерины с  самодурами автор показывает  глубокую внутреннюю драму Катерины: страстный порыв героини к свободе и счастью сталкивается с её собственными представлениями о нравственности, сложившимися под воздействием того же «темного царства», против которого она «восстала». Не рассмотрев этого внутреннего конфликта, нельзя понять ни характера Катерины, ни идейного содержания социально-психологической драмы Островского.

     3.  Система образов

    3.1  Символика имен в пьесе Островского «Гроза»

    По  словам современников, пьеса Островского «Гроза» была очень значима для того времени тем, что в ней прекрасно отражен сильный народный характер, противостоящий устаревшим устоям. Роль же остальных персонажей пьесы, интерпретация их как действующих или же внесюжетных лиц зависит от понимания критиком общего конфликта произведения. Если основу «Грозы» понимать как бытовую драму, то трудно отнести большинство персонажей за грань сюжета, если же воспринимать ее как «трагедию души», то, несомненно, играя большую роль для произведения в целом, все персонажи, кроме Катерины, не несут действенной нагрузки. Теперь перейдем к описанию непосредственно самих персонажей и их ролевому значению.

    Начнем  с общего описания их. Здесь необходимо вспомнить о символике имен, которая, как и в произведениях других авторов, играет в пьесах Островского немаловажную роль. Первый, кого мы встречаем в перечне лиц, — это Савел Прокофьевич Дикой. Савел — связан по библейскому сюжету с Павлом, то есть Дикой по своей сущности близок к Богу. Но в то же время имя Павел искажено, что может свидетельствовать о закоснелости его взглядов, а именно о том, что стремление к Богу в нем подавлено какой-то ожесточенностью, дикостью. Это впечатление поддерживает в нас и фамилия персонажа. Следующим по списку лиц мы видим Бориса Григорьевича. Этот герой явно чужд атмосфере городка, причем он сам, как и другие, это осознает. Забегая вперед, надо сказать, что все критики сходятся во внесюжетности этого лица, в частности, Добролюбов писал: «Борис относится более к обстановке». Далее мы видим имя Марфы Игнатьевны Кабановой. Образ Марфы Игнатьевны вполне соответствует своему библейскому прототипу. Спасение души она видит во внешних проявлениях послушания Богу, большое значение Марфа придает внутреннему устройству дома. Тихон также вполне соответствует своему имени. Он относится к разряду людей «ни то ни се». С одной стороны, он якобы безвреден своим безразличием, но с другой — его бездействие оказывается пагубным. Следующий интересующий нас персонаж — это Варвара. Она является как бы «антонимом» к Катерине. В ней бытуют варварские начала и соответственно языческая идеология. Кулигин — механик-самоучка. Имя его ассоциируется с куликом, перевести же его можно как тихий, болото. Однако сам по себе он не несет смысловой нагрузки и интересен лишь в разговоре с Диким. После этого идут Ваня Кудряш и Шапкин. Эти имена заключают в себе элементы народности. По именам их явственно видно, что они относятся к тому же типу, к которому причисляется Варвара. Очень интересным в плане сюжета персонажем является Феклуша. Имя ее, переведенное как божественная, вполне соответствует образу странницы. Последняя в ряду персонажей — это Глаша, что в переводе означает сладкая. И действительно, она обожает слушать разные «сладкие» Феклушины рассказы и разговоры хозяев. 

     3.2 Расстановка действующих лиц в «Грозе»

     «Общественный сад на высоком берегу Волги; за Волгой сельский вид». Такой ремаркой Островский открывает «Грозу». Внутреннее пространство сцены обставлено скупо: «две скамейки и несколько кустов» на гладкой высоте. Действие русской трагедии возносится над ширью Волги, распахивается на всероссийский сельский простор. Ему сразу же придается общенациональный масштаб и поэтическая окрыленность.

     В устах Кулигина звучит песня «Среди долины ровныя» — эпиграф, поэтическое  зерно «Грозы». Это песня о  трагичности добра и красоты: чем богаче духовно и чувствительнее нравственно человек, тем драматичнее его существование. В песне, которая у зрителя буквально на слуху, уже предвосхищается судьба героини с ее человеческой неприкаянностью («Где ж сердцем отдохнуть могу, когда гроза взойдет?»), с ее тщетными стремлениями найти поддержку и опору в окружающем мире («Куда мне, бедной, деться? За кого мне ухватиться?»).

     Песня открывает «Грозу» и сразу  же выносит содержание трагедии на общенародный песенный простор. За судьбой Катерины— судьба героини народной песни, непокорной молодой снохи, отданной за немилого «чуж-чуженина» в «чужедальную сторонушку», что «не сахаром посыпана, не медом полита». Песенная основа ощутима и в характерах Кудряша, Варвары. Речь всех персонажей «Грозы» эстетически приподнята, очищена от бытовой приземленности, свойственной, например, комедии «Свои люди — сочтемся!». Даже в брани Дикого, обращенной к Борису и Кулигину: «Провались ты! Я с тобой и говорить-то не хочу, с езуитом...»; «Что ты, татарин, что ли?»,— слышится комически сниженный отзвук русского богатырства, борьбы-ратоборства с «неверными» «латинцами»-рыцарями или татарами. В бытовой тип самодура-купца Островский вплетает иронически обыгранные общенациональные мотивы. То же и с Кабановой: сквозь облик суровой и деспотичной купчихи проглядывает национальный тип злой, сварливой свекрови. Поэтична и фигура механика-самоучки Кулигина, органически усвоившего вековую просветительскую культуру русского XVIII века.

     Люди  «Грозы» живут в особом состоянии  мира — кризисном, катастрофическом. Пошатнулись опоры, сдерживающие старый порядок, и взбудораженный быт заходил ходуном. Первое действие вводит нас в предгрозовую атмосферу жизни. Временное торжество старого лишь усиливает напряженность. Она сгущается к концу первого действия: даже природа, как в народной песне, откликается на это надвигающейся на Калинов грозой. 
 
 

     3.2.1 Образ Дикого

     Дикой Савел Прокофьич – богатый  купец, один из самых уважаемых людей  города Калинова.

     Дикой – типичный самодур. Он чувствует свою власть над людьми и полную безнаказанность, а потому творит, что захочет. «Нет над тобой старших, вот ты и куражишься», — объясняет Кабаниха поведение Дикого.

     Его жена каждое утро со слезами умоляет  окружающих: «Батюшки, не рассердите! Голубчики, не рассердите!» Но Дикого трудно не рассердить. Он и сам не знает, в какое расположение духа может прийти в следующую минуту.

     Этот  «жестокий ругатель» и «пронзительный мужик» не стесняется в выражениях. Его речь наполнена словами типа «дармоед», «езуит», «аспид» [9,37].

     Но  «нападает» Дикой только на людей слабее себя, на тех, кто не может дать отпор. Зато он побаивается своего конторщика Кудряша, который слывет грубияном, не говоря уж о Кабанихе. Ее Дикой уважает, больше того, она единственная, кто понимает его. Ведь герой иногда и сам не рад своему самодурству, но ничего не может с собой поделать. Поэтому Кабаниха считает Дикого слабым человеком. Кабаниху и Дикого объединяет и принадлежность к патриархальному строю, следование его законам, и беспокойство по поводу наступающих изменений вокруг.

     Своеволие Дикого в отличие от самодурства  Кабанихи уже ни на чем не укреплено, никакими правилами не оправдано. Нравственные устои в его душе основательно расшатаны. Этот «воин» сам себе не рад, он жертва собственного своеволия. Он самый богатый и знатный человек в городе. Капитал развязывает ему руки, дает возможность беспрепятственно куражиться над бедными и материально зависимыми от него людьми. Чем более Дикой богатеет, тем бесцеремоннее он становится. «Что ж ты, судиться, что ли, со мной будешь? — заявляет он Кулигину.— Так ты знай, что ты червяк. Захочу — помилую, захочу — раздавлю».

       Бабушка Бориса, оставляя завещание,  в согласии с обычаем поставила  главным условием получения наследства  почтительность племянника к дядюшке. Пока нравственные законы стояли незыблемо, все было в пользу Бориса. Но вот устои их пошатнулись, появилась возможность вертеть законом так и сяк, по известной пословице: «Закон, что дышло: куда повернул, туда и вышло». «Что ж делать-то, сударь! — говорит Кулигин Борису.— Надо стараться угождать как-нибудь». «Кто ж ему угодит,— резонно возражает знающий душу Дикого Кудряш,— коли у него вся жизнь основана на ругательстве?..» «Опять же, хоть бы вы и были к нему почтительны, нешто кто ему запретит сказать-то, что вы непочтительны?»

     Но  сильный материально, Савел Прокофьевич  Дикой слаб духовно. Он может иногда и спасовать перед тем, кто  в законе сильнее его, потому что  тусклый свет нравственной истины все  же мерцает в его душе: «О посту  как-то, о великом, я говел, а тут нелегкая и подсунь мужичонка; за деньгами пришел, дрова возил. И принесло ж его на грех-то в такое время! Согрешил-таки: изругал, так изругал, что лучше требовать нельзя, чуть не прибил. Вот оно, какое сердце-то у меня! После прощенья просил, в ноги ему кланялся, право, так. Истинно тебе говорю, мужику в ноги кланялся... при всех ему кланялся» [3,23].

     Конечно, это «прозрение» Дикого — всего лишь каприз, сродни его самодурским причудам. Это не покаяние Катерины, рожденное чувством вины и мучительными нравственными терзаниями. И все же в поведении Дикого этот поступок кое-что проясняет. «Наш народ, хоть и объят развратом, а теперь даже больше чем когда-либо,— писал Достоевский,— но никогда еще... даже самый подлец в народе не говорил: «Так и надо делать, как я делаю», а, напротив, всегда верил и воздыхал, что делает он скверно, а что есть нечто гораздо лучшее, чем он и дела его».

       Дикой своевольничает с тайным  сознанием беззаконности своих действий. И потому он пасует перед властью человека, опирающегося на нравственный закон, или перед сильной личностью, дерзко сокрушающей его авторитет. 
 
 

     3.2.2  Образ Кабанихи

     Кабаниха (Кабанова Марфа Игнатьевна) — «богатая купчиха, вдова», свекровь Катерины, мать Тихона и Варвары.

     Кабаниха — очень сильный и властный человек. Она религиозна, но не верит в прощение и милосердие. Эта героиня вся состоит исключительно из земных дел и интересов. Ее интересует соблюдение патриархального порядка и формы. От людей она требует в первую очередь неукоснительного выполнения обряда и чина. Эмоциональная сторона, чувства интересуют Кабаниху в последнюю очередь.

     Своей семьей, особенно сыном и его женой, героиня недовольна. Она постоянно их пилит. Кабаниха придирается к воображаемому охлаждению к ней сына, высказывает ревнивые замечания его жене. По мнению Кабанихи, правильный семейный уклад держится на страхе младших перед старшими. «Страх» и «приказ» — вот главное в домашнем укладе для героини. Поэтому она не чувствует себя тираном: «Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить». Но Кабаниха чувствует, что старый уклад жизни нарушается, она одна из последних его хранителей: «Так-то вот старина и выводится…Что будет, как старшие перемрут,…уж и не знаю». Это осознание придает трагизм ее фигуре. Кабаниха — не самодурка, она осуждает своего кума Дикого за самодурство и относится к нему как к слабому человеку. Кабаниха — олицетворение патриархального уклада жизни, хранитель традиций предков. По мысли героини, не ее дело рассуждать, хороши они или плохи. Нужно жить как завещали отцы — это гарантия сохранения жизни и миропорядка вообще. В конце пьесы Кабаниха переживает свою «грозу». Катерина публично признается в своем грехе, сын восстает против нее на людях, Варвара сбегает их дома. Мир Кабанихи гибнет, а вместе с ним и она сама [8,116].