Жанровое своеобразие и идейное звучание рабочих романов А. Силлитоу

В 1995 вышла в свет книга воспоминаний писателя «Жизнь без панциря» (Life Without Armour). Рецензии подтвердили, что Силлитоу-писателю по-прежнему даются те же оценки критикой, что и при появлении первых двух книг. Тогда вокруг них разгорелся спор, не решенный до сих пор: кем является Силлитоу – традиционалистом, сентиментально тяготеющим к писателям прошлого, или подлинным «революционером» и «разгневанным молодым человеком» своего времению.Сам Силлитоу в многочисленных интервью говорил, что не видит смысла в споре по этому поводу [Вельский 2001:93]. Как бы ни определяли стиль Силлитоу, все сходятся на том, что книги, подобные «В субботу вечером, в воскресенье утром» и «Одиночеству бегуна на длинную дистанцию», надолго остаются бестселлерами, потому что служат зеркалом для читателей из рабочей среды и окном для остальных в богатую по-своему и цельную культуру[Ладыгин 2009:59].

В 1999 вышел новый роман Силлитоу «Немец пересчитывает женщинц (The German Numbers Woman). «Паблишерз уикли» пишет: «Семидесятилетний Силлитоу в своем последнем романе создает еще один запоминающийся образ аутсайдера из рабочей среды – слепого ветерана Второй мировой войны.. Хотя у Силлитоу уже нет былого напора молодых лет, он, тем не менее, со знанием дела изображает особенности психологии английского ветерана, приводя подробности, от которых бросает в дрожь, и демонстрируя сочувственное понимание одиночек, одержимых навязчивой идеей» [Аникин 2004:86].

1.3 Своеобразие художественного мира А. Силлитоу 

Термин «рабочая литература», сам по себе решительно ничего не определяет и более чем условен. Произведения писателей Линдсея, книги Смита, Лэмберта также очень часто посвящены изображению жизни и борьбы рабочего класса. Но в романе Силлитоу критика нашла черты, позволившие не только заметить его автора, но даже поддержать его. «Рабочий» роман 50—60-х отличается новыми чертами: теперь герой-рабочий – неповторимая индивидуальность. Раньше натуралистическое описание производства занимало немалое место; теперь на первый план выдвигаются нравственно-психологические проблемы. Раньше «рабочий» роман был документальным повествованием и журналистским репортажем, теперь он стал подлинно художественным произведением [Бабаков 2006:23].

«Рабочему» роману свойствен и комизм ситуаций и комизм характеров. Стихия комического, атмосфера юмора возникают в рабочем романе, потому что в рабочих больше веселости, жизнелюбия, искренности и сознания своей силы, чем у представителей высших классов общества. И тем не менее за юмором повествователя скрываются печальные и даже трагические истории.

Лирически окрашенная авторская речь в романе Силлитоу приближена к прямой речи главного героя. Повествование от первого лица — излюбленная форма «рабочих» романистов. Это естественное выражение народного миросозерцания. Непосредственно звучит в романе голос рабочего, все освещено его настроением, его психологическим состоянием. Повествование органически вбирает в себя все признаки сказовой речи, разговорные интонации, разговорную лексику, юмористические выражения, свободные тематические переходы[Бабаков 2006:24].

Характерные черты «рабочего» романа Силлитоу – это сюжет, связанный с судьбой центрального героя, молодого рабочего, это психология рабочего, недовольного своим положением и размышляющего над тем, как изменить это положение, это связь рабочего вопроса с вопросами, волнующими всё человечество[Анастасьев 2004:67].

Символичны образы джунглей и крыс в творчестве Силлитоу. «Крысой» называет Смит ненавистного ему начальника тюрьмы. О «крысах» говорят герои других рассказов сборника, обозначая этим словом жадных, корыстных, подлых представителей мира имущих. «Крысы» — так назвал Силлитоу и свою аллегорическую поэму, вышедшую вскоре после «Одиночества бегуна на длинную дистанцию» [Бабаков 2006:25].

В поэме «Крысы» социальный протест выражен недвусмысленно. Некоторые критики даже называли ее революционной. Протест выражен здесь, несмотря на аллегорическую форму, четко, и адрес, в который направлены стрелы инвективы, совершенно очевиден: «Крысы — это правительство, а Огады — рабы, которые не знают, куда им пойти, и которым неведом путь к революции».

В сопоставлении с «Крысами» недоумение вызывает аллегорический роман «Генерал». Параллели в нем настораживают, аллегории кажутся двусмысленными [Вельский 2001:93].

Непосредственно за ним появляется повесть — «Достойные женщины». Повесть о Лизе Эткин обнаруживает рост художественного мастерства Силлитоу. Интересен здесь не так рассказ о жизни простой английской женщины (она ничем не замечательна и даже грубовата, но обладает в то же, время неистощимыми душевными качествами), как его финал. Испытав нужду, безработицу, тяжелое горе (сын Эткин убит на войне в Корее), Лиза находит себя в фабричном коллективе и становится сознательным и деятельным борцом — «достойной женщиной». Даже смерть Лизы не может заглушить оптимистическое звучание повести. Когда Лиза шагает в колонне бастующих, ее озаряет мысль о солидарности людей труда, убеждение в том, что впереди, причем не так уже далеко и не так уж недостижимо, ожидает «огромный мир свободы и больших перемен» [Попова 2004:71].

В замысле Силлитоу интересно сопоставление и сближение двух борцов: Лизы — борца за социальную справедливость, и рассказчика, брошенного в тюрьму за активную борьбу против военной опасности. «У нас много достойных женщин в нашем районе, Лиза была только одной из них» — размышляет рассказчик.

В рассказе о Лизе Эткин автор рисует уже не анархический бунт, а коллективное выступление рабочих людей, показывает рождение в этом коллективе рабочего братства[Бабаков 2006:27].

Роман «Ключ от двери» (1961) отличается от многих других произведений английской литературы тем, что постепенно в этой книге, вместе с ростом ее героя нарастают и события, которые требуют к себе все более серьезного и ответственного отношения. Герой произведения — старший брат Артура Ситопа, Брайан — постепенно приходит к пониманию несправедливости современного английского строя, жестокости тех общественных отношений, над которыми Артур почти не задумывался.

«Ключ от двери» — книга о наступлении зрелости, книга о выборе, который надо делать и который сделан: Брайан определил свое место в жизни, и сделать это его заставила жестокая школа войны. Мальчишки и подростки из других английских рабочих романов просто не доросли до этой школы.

В романе четыре части, и они очень четко отвечают замыслу автора.

Пролог, написанный отличной ритмической прозой, грустный и лирический, служит как бы эпиграфом к возможной судьбе Брайана. Душно и страшно течёт жизнь его родителей. Хотя они кое-как перебиваются на жалкое пособие, получаемое Ситоном-старшим, во цвете лет обреченным на прозябание вынужденного безработного, живущего на грошовую подачку,— но что же это за жизнь в обветшалых домах, рушащихся над головами их детей, в квартале, таком же обреченном, как и они сами, никому не нужные, всеми забытые в своем прозябании, опускающиеся люди. Их чувства ожесточены уродливым положением, которое они, как и сотни тысяч таких же безработных семей, занимают в английском обществе. Родители Брайана живут как в дурном сне, который никак не может кончиться. Их единственное развлечение — тяжелый хмель от дешевого пива да потасовки, в которых находит себе выход накапливающееся в душе отчаяние [Банковская 2006:45].

Когда Ситона арестуют и мать Брайана остается с детишками одна среди нищеты, окружающей ее, она старается понять, что за нелепая и страшная жизнь выпала ей на долю. И на этом обрывается пролог.

Вторая часть книги называется «Немврод» (эта часть названа именем сказочного библейского охотника, искусного зверолова, «ловца перед господом») В Брайане пробуждается ненасытная жажда познания всего, что окружает его — природы, людей, мыслей, томительно живется ему в переулках родного города. Детство и отрочество Брайана повторяют жизненный путь всякой рабочей плоти в старой Англии: он учится в плохой школе, копается в свалке, чтобы добыть себе лишний пенни на мороженое, переживает уличные приключения, видит все ту же нищету как дома, так и в семьях своих друзей, начинает сам работать; но в его сознании уже возникает некий поэтический антипод его жалкому дому — коттедж деда, стоящий за городом. И здесь бедность, и здесь грубый быт с тумаками и затрещинами, но и дедушкин дом, и Вишневый сад — старый парк, лежащий поблизости, овеяны запахом невозвратной старой жизни, в которой было что-то кроме обычных дрязг и ссор, пьяного веселья и вынужденного лодырничанья. Вместе с живой изгородью, псом, дыханьем Вишневого сада в жизнь Брайана входит поэзия, в мире которой он чувствует себя лучше и чище, чем в старых закопченных и съеденных нищетой кварталах родного предместья. Поэзия обращается к нему языком Шекспира, услышанным впервые от старого опустившегося учителя, который однако и сам, попадая во власть поэзии, начинал говорить другим голосом и преображался. Поэзия говорит с мальчиком из рабочей семьи строкой из старой баллады, благородным звучаньем французского слова, случайно услышанного им, экзотическим названьем неведомой страны, в которую ему хочется уехать — что-то слышал маленький Брайан об Абиссинии, и вот теперь он грезит о ней, повторяя это чужое и прекрасно звучащее слово[Банковская 2006:45].

Но на книги нет денег. Брайан — уже рабочая сила, с которой можно урвать шиллинг-другой, чтобы накормить и одеть братишку или купить лишнюю бутылку пива. Тошный безработный быт, жизнь людей, обреченных заниматься нелюбимым делом или вести нищенское существование на пособие, засасывает Брайана. Подрастая, он убеждается, что люди, окружающие его - и его несчастные родители, и их соседи, и его друзья — это на самом-то деле люди очень хорошие, мужественные, стойко переносящие свою участь, отзывчивые, готовые в трудную минуту помочь друг другу, ценящие товарищество и заботливо выращивающие его в своих детях, — отличные люди, но уж очень загнанные, доведенные до молчаливого отчаяния жизнью «на пособие».

Часть третья — «На краю пропасти» — показывает Брайана на этом новом пути: повинуясь стремлению вырваться из душной бесперспективной жизни дома, он раньше срока записывается в армию и оказывается в Малайе — на полуострове, охваченном ожесточенной борьбой против английского колониализма. Силлитоу обращается к двойному плану повествования. Один план — это солдатские будни радиста Брайана Ситона; это и есть тот «край пропасти», на который привела его тошная и темная жизнь в старом Ноттингаме. Другой план – цепь воспоминаний, продолжение рассказа о том, как в Брайане зрел человек, способный вырваться из душащего кольца «жизни на пособие», изображение того, как Брайан осмысляет свое недавнее прошлое [Аникин 2004:87].

Из этого второго плана мы узнаем о том, как в Брайане начало нарастать чувство протеста против окружающей его постной и тусклой действительности. Как он полюбил Полин и в первый раз ощутил в себе желание и способность нести ответственность за чужую судьбу — решил жениться на Полин. Полин — прекрасный образ, полный достоинства, женственности, страсти. Это большая удача Силлитоу. Но это и удача Брайана — то, что Полин поверила в него и пошла с ним по нелегкой жизненной дороге, готовая к лишениям и трудностям, которых не может не быть в жизни молодой солдатки, дожидающейся мужа из далекой колонии, где кипит беспощадная война. Домашний мир Брайана, полный теплых и трогательных воспоминаний, — теперь, с далеких постов, затерянных в джунглях Малайи, он представляется ему таким, — резко контрастирует со всем тем, что окружает его и новой для него стране.

Брошенная бездарными британскими генералами на произвол судьбы в первые же месяцы войны на Тихом океане, Малайя героически сопротивлялась японскому нашествию. Силлитоу изображает один из эпизодов этой еще незаконченной войны, длящейся уже десятилетия. Прекрасный экзотический мир полуострова омрачен и изувечен войной, растоптан британской солдатней. Прекрасно море и небо, горы и пляжи Малайи, но на нее пала тень войны, все разрушающей, все уничтожающей, безнадежной.

Он может погибнуть за дело, которое презирает. Обо всем этом его предупреждала китаянка Мими. Мими с ее стихами о голубом маке, начертанными на песке, с ее сложной духовной жизнью, более богатой, чем жизнь Брайана, а во многом и непонятной ему, — открытие целого мира, для него нового и прекрасного, чужого, но вызывающего желание понять его. Как и Брайан, Мими любит стихи, остро чувствует природу, умеет ценить сильное впечатление, яркое переживание. По существу, она грустный и ласковый поэт в душе, и это привлекает к ней Брайана. Сближение с нею, их любовь, душевное благородство Мими подготавливают почву для того поворота, который происходит в Брайане. В истории духовного развития Брайана Мими играет очень большую роль. Она прямо и откровенно, даже резко спрашивает о его отношении к войне, к освободительному движению в Малайе — обо всем том, о чем он сам боялся заговорить с собой. Мими предостерегает Брайана, советует ему убраться подальше из мест, где может решаться судьба Малайи [Ладыгин 2009:61].

Часть четвертая называется «Джунгли». Сейчас идет бой в джунглях Вьетнама. Вот он, момент выбора, неотвратимо приближавшийся к Брайану. Как он ни отмахивался от него, как ни казалось ему, что он может остаться солдатом, не принимая участия в событиях, кипящих вокруг него, все это оказывается жалкими иллюзиями. Это жестокая правда освободительной войны, и Брайан понимает, что его смерть в джунглях будет заслуженной, что он несет ответственность за преступления оккупантов в Малайе.

Но он и сам избегает смерти, и щадит партизана, благополучно ускользающего от английского патруля. Однако эта встреча лицом к лицу с тем, кому он сочувствует и кто, вместе с тем, может и должен его убить, переживается Брайаном как решительный перелом в его отношении не только к Малайе, но к жизни в целом. Когда Брайан, посланный стрелять в партизан-коммунистов, отпускает пленного малайца, он делает это не только благодаря проснувшейся в нем человечности. Если он еще не знает до конца, как переустроить жизнь, но, в отличие от Артура, уже начинает искать пути к этой перестройке, перестает быть пассивным орудием в руках ведущих войну империалистов. В сознании Брайана созревает ощущение братства людей труда, каков бы ни был цвет их кожи.

Суровый урок, полученный им, оказывает решительное воздействие на его медленно пробуждающуюся душу. Брайан сделал выбор, он осознал себя созревающим для той борьбы, которая, возможно, наполнит другую часть его жизни - ту, которая наступит, когда он вернется в Англию. Ключ от двери у него в руках. «И теперь, когда ключ от двери у меня, — думает Брайан, — остается только напрячь силы и открыть ее, но я не удивлюсь, если на это потребуется больше половины моей жизни». Этим нелегким, но мужественным признанием заканчивается роман Силлитоу.