Диалектика мифа А. Ф. Лосев

ДИАЛЕКТИКА МИФА В УЧЕНИЯ А. Ф. ЛОСЕВА  

Русская философия  в осмыслении Лосева

В 1918 году Лосев пишет  работу¹, которая должна стать для нас критерием определения принадлежности всей его философской концепции к парадигме, условно названной "русской философией". Эта ли работа спасла его от трагически известного "философского" парохода"? Но отношение Лосева к русскоязычной философской традиции становится очевидным - лояльность к тотальным системам и логическая отделанность диалектики выписаны здесь ясно проистекающими из некоторой антипатии к неспособности русской философии создать что-либо цельное, охватывающее своими логическими построениями всю проблему жизни и её смысла. В то же время положительный отклик находит здесь желание русской философии выйти за пределы рассмотрения познания только в русле исследования мышления. "...Накапливается всё больше оснований привлекать и учитывать не-логические и до-логические слои познания и мышления. ...Здесь мы и должны быть мифологами, потому что вся русская философия являет собой до-логическую, до-систематическую, или, лучше сказать, сверхлогическую, сверхсистематическую картину философских течений и направлений".² "...Кто ценит в философии прежде всего систему, логическую отделанность, ясность диалектики...может...оставить русскую философию без внимания".³ Каковы, по мнению Лосева, предпосылки, учения, сформировавшие именно такую парадигму?

Французское Просвещение  и идеи просвещённого абсолютизма: яркая социально-публицистическая окраска этой философии помешала ей выразиться в виде спокойной и  уравновешенной системы.

Немецкий идеализм: политическая нестабильность помешала его окончательному логическому и систематическому оформлению как направления русской  философии.

Славянофильство: невозможность  оформления в единую систему мистического познания православной церкви.

Западничество: отрицание  самобытности русской культуры и  её оригинальности вообще далеко от философии  и от системы.

Материализм: (указывая на него как на систему, Лосев вообще воздерживается от комментариев).

Идеалистическое направление  русской философии: "...благодаря  широте поставленных задач и небывалой  глубине и всеохватности его  философских откровений всё ещё  бесконечно удалено от систематизации, если таковая здесь вообще возможна".⁴

Формальные особенности  русской философии - по пунктам, выделенным Лосевым:

1. Мистическое познание  сущего в символе посредством  силы воображения и жизненной  внутренней подвижности.

2. Неразрывная связь с  действительной жизнью и поэтому  выраженность в литературе, политике  и т.д., то есть разбросанность.

Позже, в сороковых годах, он напишет: "...основными тенденциями  русской философии являются: в  учении о бытии - материализм, в учении о человеке - социализм, в учении о цели жизни - подвижничество и героизм  ради будущих благ, в учении о  познании - единство теории с практикой  и практика (в широком смысле) как критерий истины".⁵ Но что ещё можно было написать в год 1918? 

Как интерпретировать концепцию Лосева

В этой же работе приведены  краткие примеры концепций отдельных  мыслителей, по мнению двадцатипятилетнего  философа, являющиеся наиболее показательными в смысле самобытности русской философии  и её противостояния западной. "Русская философия, которая в противоположность западноевропейскому рационализму, провозглашает восточно-христианский логизм, в то же время провозглашает в противовес меонизму полнокровный и беспокойный мистико-онтологический реализм, а бескровному и абстрактному имперсонализму - динамический и волюнтаристский тонизм".⁶ "Русская самобытная философия представляет собой непрекращающуюся борьбу между западноевропейским абстрактным ratio и восточно-христианским, конкретным, богочеловеческим Логосом и является беспрестанным, постоянно поднимающимся на новую ступень постижением иррациональных и тайных глубин космоса конкретным и живым разумом".⁷ И персоналии, которые он рассматривает, есть предтечи всей его сложной философской концепции.

Г.С. Сковорода: основная идея - антропологизм. Человек - микрокосм. Познание возможно только через человека. В  человеке основание познания и жизни. Сердце - критерий такого познания. Следующая  идея - символизм. Мистический символизм  противостоит рассудочному методу, создающему только схемы. Истинное познание - только в образах. Скрытая сущность бытия  познается через скрытую сущность символа. Следующая идея - учение о  трёх мирах - человеческом (микрокосме), бесконечном (макрокосме), символическом (Библия). Далее - учение о двух сущностях - видимой и невидимой, мирской  и божественной. В их божественной глубине они суть одно и то же, и цель человека - вернуться в  это состояние, то есть познать истину.

А.С. Хомяков: соборная теория познания или теория познания целостного духа - разум и воля, находящиеся  в моральном согласии с всеобъемлющим  разумом, составляют основание всего. Истинный критерий познания - в церковном  общении, в любви. Полное понимание - это обращение в факт нашей  собственной жизни с помощью  церкви как организма истины и  любви.

В.С. Соловьев: идея телесной духовности, идея Всеединства и Богочеловечества, идея преображения тела и духа и  идея Церкви как Тела Христова. Нет  смысла излагать здесь хотя бы кратко учение Соловьева, но есть необходимость  добавить, что именно этот философ  вызывал у Лосева непреодолимый  интерес, именно его жизнь и творчество Лосев исследует более всего (из русских философов).⁸

И далее - по записям Лосева - С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, И. И. Лапшин, Н. О. Лосский - "самостоятельная русская философия, поднявшаяся на высокую ступень апокалиптической напряжённости, уже стоит на пороге нового откровения, т.е. новых догм".⁹

Наша задача в интерпретации  Лосева - указать на новое откровение, рождённое из этих предтеч, выделив  это откровение как продолжение  особенностей русской философии - онтологичности, соборности, личностности, критики отвлечённых построений.¹⁰  

К тезаурусу учения Лосева как онтологической системы

Философии Лосева присущ, прежде всего, момент преодоления пантеизма  в монизме. Это синтезирование через  принцип символа и переопределение  двух пределов - первосущности и чистого опыта.

Первосущность сама по себе (бытие в себе или имманентная жизнь Троицы) допускает ещё два момента - существования в себе и для иного (софийность, фактичность, субстанциальность) и существование для иного и для себя (энергийность). Лосевское определение энергии отлично от античного неоплатонизма тем, что в неоплатонизме энергия - реальна, в христианстве (следовательно, и у Лосева) - это не что иное, как принцип различения. Энергия для богослова Лосева - сфера предвечного, где иное включается в принцип личности в собственном смысле (для себя). Три онтологических момента - первосущность, софийность и прасимвол - три кита онтологии Лосева - бытие в себе (само по себе), бытие в себе и для иного (включённость в структуру опыта) и бытие для иного и для себя (символ как энергийность, способная быть усвоенной миром). В некотором смысле эта концепция - неоплатонизм с его моментами единства, генезиса и становления.

Всякая вещь имеет свой собственный эйдос (единичность подвижного покоя самотождественного различия), выявляемый в чистом структурированном опыте-акте.

Символ (символично то, что  различно) - совпадает структурой со структурой первосущности (бытием самим по себе), но выражается энергийно (личностно).

Миф - развёрнутый осуществлённый символ, коммуникация человека и Бога (открытость личности Бога в энергии  или осуществление символа).

Ближе всего к абсолютному  мифу (или коммуникации человека и  Бога) - православие, но эта коммуникация искажена, поскольку пока не развёрнуто имяславие. Искажение может быть снято в реальной речи реального субъекта при структурировании чистого опыта диалектико-феноменологическим методом. Феноменология здесь - простое описание (отнюдь не в смысле гуссерлевской философии), а диалектика - магия общения с Богом, коммуникация, но не только логичное построение. 

Общее поле проблемы

Лосев начинает свою работу над осмыслением мифа на рубеже перехода русскоязычной философии под  власть идеологии - и соответственно этому разрешает возникающие  вопросы. Нелегко разбираться в  его системе (которая и сама по себе непроста), ибо её перекрывает  скрытая философия, а поверхность  текста иногда несёт случайный, внесённый  идеологической коррекцией характер.

Но как бы то ни было, его  проблематика не выходит за рамки  очевидных на тот момент времени  проблем: философия конца 19 - начала 20 века была поставлена перед серьёзной  задачей. Денатурализация предметной области вследствие введения нескольких критических факторов - критики силлогистической логики и построения новых, предикаторных логик (чистой логики), а также критики психологических теорий, подменявших в то время теорию сознания, - привели к потере предмета философского исследования и обострили проблему "основного вопроса философии", скрывающего в своей основе неопределённость сознания как явления. Разрешение этой проблемы заключалось в переопределении понятия "явление" и разрешение на основании вновь данного определения проблем "сознательного", "до-сознательного" и "вне-сознательного".

Для многих философов начала века эта тенденция определила их стремление разобраться в проблеме мифа.

Для русскоязычных философов  эта проблема стала проблемой  мистических откровений.

Для Лосева эта проблема стала проблемой всей его философской  концепции, в которой слился интерес  к мифу как форме сознания и  к мифологии как форме коммуникации с Богом. Каким образом он определяется с методом работы в таком сложном проблемном поле? 

Философский метод  Лосева

В 1927 году выходит одна из первых из знаменитого "восьмикнижия" Лосева работа - "Философия имени".¹¹ В предисловии к книге Лосев указывает на своё понимание феноменологической концепции Гуссерля и учения Кассирера о символических формах, принимая их как удачный отход от натурализма с совмещением со строгой разработанностью категорий, на которые претендовала метафизика. Однако он отрицает свою направленность на объяснение следованием этим учениям. В открытой форме он признает диалектический метод - методом своего исследования, а феноменологию рассматривает в своей работе как чистый платонизм, в то же время обвиняя русскую мысль того времени в причастности допотопному психологизму и сенсуализму, незнанию современных логики, психологии, феноменологии. Эта двойственная позиция выражена вследствие специфических переопределений диалектики и феноменологии, которые как метод Лосев использует при написании своих философских работ.

В "Философии имени" задана плоскость осмысления явления (причём явления мира) - рассмотреть  мир как имя диалектическим методом. И в этом утверждении нас должно интересовать и "имя" и диалектический метод. Имя потому, что мышление не существует без слов, без слов и  имени нет вообще мышления, а анализ слова (имени) - руководящий метод  для разграничения феноменологии, логики, онтологии и гносеологии. Проанализировать имя - такую задачу поставил перед собой Лосев для  дескрипции явления диалектическим методом. Но о какой диалектике идёт речь?

Диалектика - не формальная логика, поскольку лежит вне законов  тождества и противоречия, но такая  система, которая закономерно и  необходимо выводит антиномии и  синтетические сопряжения всех антиномических конструкций смысла, следовательно - логика только противоречий. Диалектика - не метафизика, поскольку вместо постулирования даёт логические конструкции, таким  образом вычищая метафизику. Диалектика - не феноменология, поскольку это  не только описание раздельно данных компонентов смысла, но объяснение смысла в его смысле, структурной  взаимосвязанности и самопорождаемости, от одной категории к другой.

И Лосев действительно  проводит анализ имени, следуя им же намеченным методологическим установкам. Новое  откровение - в его работе - диалектико-феноменологический метод, или феноменологическая диалектика.

Сама по себе эта диалектика - непосредственное знание (поскольку  не опосредовано). "Диалектика есть подлинный и единственно возможный философский реализм"¹², (поскольку нет никаких "вещей в себе", никакого духа). В то же время диалектика абстрактна (вместо живой непосредственной данности мы получаем логически осознанную закономерность). Диалектика абсолютно эмпирична (как осознание только опыта).

Однако это только поверхностное  восприятие философской системы  Лосева, а именно то, на что хотел  указать философ как на пропедевтическую составную его системы. Более  глубокое осмысление мы получаем при  рассмотрении его концепции как  имяславия.

Зародившись в недрах православного  богословия, это движение было поддержано В. Эрном (не случайно при создании "Русской  философии" Лосев опирается на его интерпретацию), П. Флоренским (с которым философ "...вёл переписку по поводу имяславия и которого считал единственным, кроме себя, из русских философов, который до конца продумал эту тему..."¹³ , а впоследствии С. Булгаковым.¹⁴ "Предтечами имяславия Лосев считал деятелей исихазма - ... Григория Синаита и... Григория Паламу, его религиозно-философской основой - православную доктрину энергетизма"¹⁵. Паламитский энергетизм и религиозно-философские тезисы имяславия очевидно тождественны. Вот как сформулировал их сам Лосев в письме к Флоренскому: "Энергия сущности Божией неотделима от самого Бога и есть сам Бог... Имя Божие есть сам Бог, но Бог сам - не имя"¹⁶. И коррелят этого тезиса в его более поздней работе "Вещь и имя"¹⁷: "...имя вещи есть сама вещь..."¹⁸ , но вещь не есть имя.