Заключение
Идеологической основой нового
средневекового общества Европы стала
христианская философия. Зародившаяся
в последние века существования Западной
Римской империи, она стала мостиком от
позднего античного общества к новому,
от варварских королевств развивающемуся
в европейский средневековый христианский
мир. На всех этапах своего развития - примерно
первые 14 веков - средневековая философия
органически была связана с интерпретацией
идей Платона, Аристотеля и неоплатоников.
Первый его этап - патристика - заложил
идеи, которые позднее получат
дальнейшее свое развитие в схоластике.
Самым известным философом патристики
следует назвать Августина Блаженного.
Христианский неоплатонизм Августина
господствовал в западноевропейской философии
и католической теологии до XIII века, когда
он был заменён христианским аристотелизмом
Альберта Великого и Фомы Аквинского.
Его самый известный теологический и философский
труд -- «О граде Божием».
Дальнейшее развитие средневековая
христианская философия получила на
втором этапе - схоластике. Его классик
- Фома Аквинский. Он связал христианское
вероучение (в частности, идеи Августина
Блаженного) с философией Аристотеля,
сформулировал пять доказательств бытия
Бога; признавая относительную самостоятельность
естественного бытия и человеческого
разума, утверждал, что природа завершается
в благодати, разум -- в вере, философское
познание и естественная теология, основанная
на аналогии сущего, -- в сверхъестественном
откровении.
В наше время философия Фомы (Томаса)
Аквинского стала основой философского
течения - неотомизм.
Список использованной литературы
История философии: Энциклопедия.
-- Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. 2002
Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Философия.
Высшее образование - М.: Филол. о-во "СЛОВО":
ООО "Изд-во "ЭКСМО"", 2003
Кузнецов В.Г., Кузнецова И.Д., Миронов
В.В., Момджян К.Х. Философия: Учебник.
- М.: ИНФРА-М, 2004
Спиркин А.Г. Философия: Учебник. --
2-е изд. -- М.: Гардарики, 2006.
Философия: Учебник. 2-е изд., перераб.
и доп. Отв. редакторы: В.Д. Губин, Т.Ю.
Сидорина, В.П. Филатов. - М.: ТОН - Остожье,
2001
ПАТРИСТИКА (от греч.
πατήρ, или лат. pater, «отец») – термин, появившийся
в 17 в. и обозначающий совокупность учений
христианских авторов кон. 1–8 в. – т.н.
отцов Церкви. К кон. 5 в. были сформулированы
три признака, отличавшие авторитетного
«отца»: древность, святость жизни и ортодоксальность
учения (впоследствии к ним был добавлен
4-й – одобрение церкви). Хотя этим критериям
соответствовали не все крупные христианские
авторы; поэтому с современной точки зрения
составной частью патристики являются
и те учения, которые христианская традиция
не считает вполне ортодоксальными, а
«отцом» может быть назван почти всякий
автор первых веков христианства.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА. В широком
смысле патристика – это доктринальная
форма построения христианской культуры,
многоплановый синтез религиозных
ценностей христианства и эллинского
литературно-философского наследия. Диаметрально
противоположные взгляды на содержание
культурной конвергенции («эллинизация»
христианства – Гарнак, «христианизация»
эллинизма – Жильсон, Квестен) сходятся
в одном: религиозный элемент в патристике
заметно превалирует над рационально-рефлексивным.
Особенностью патристики как историко-философского
феномена (во многом разделяемой со схоластикой) является декларативный отказ от
свободного философского поиска. В отличие
от античной философии патристика признает
единую истину Откровения, которая нуждается
не в разыскании и обосновании, а в разъяснении
и истолковании и является корпоративным
достоянием всего христианского сообщества.
Христианская традиция считает патристику
единым учением, раскрытым различными
авторами с различной глубиной: монотеистическая
религия как тотальное духовное явление
требует от философствующих адептов почти
абсолютного теоретического конформизма.
Авторитет, основополагающая константа
патристики, иерархически структурируется
(в порядке убывания): Откровение (абсолютный
авторитет) – господствующая церковная
норма (корпоративный авторитет) – личный
авторитет отдельного «отца». В истории
европейской мысли патристика является
первым внутренне цельным и исторически
длительным типом рефлексии, в большинстве
отношений соответствующим гипотетическому
понятию религиозной философии, которая
по основным интуициям и посылкам тождественна
религии, по объекту рефлексии – теологии,
а по рациональным методам – «чистой»
философии. На протяжении более десяти
веков христианская теология была в Европе
единственно признанным (и исторически
возможным) стилем философствования, основной
характеристикой которого являлось подчеркнуто
подчиненное положение разума по отношению
к авторитету.
ПЕРИОДИЗАЦИЯ И КЛАССИФИКАЦИЯ.
Основные проблемы связаны с хронологическими
и регионально-языковыми особенностями
формирования патристики. Хотя римский
мир на закате своего существования
столь же мало соответствовал абстрактной
норме «античности», сколь и будущего
«средневековья», патристику не следует
квалифицировать как «переходное звено»
между античной и средневековой философией,
поскольку религиозное ядро с самого начала
обеспечило ей высокую степень внутренней
цельности, а христианская парадигматика,
рожденная в первые века патристики, без
существенных изменений более тысячелетия
доминировала в философском сознании
Европы. Поэтому по большинству параметров
патристика генетически связана со схоластикой
(которая может рассматриваться как непосредственное
продолжение патристики) и внутренне стоит
к ней неизмеримо ближе, чем к античной
философии. В то же время патристика стилистически
и в некоторых отношениях содержательно
отличается от схоластики. В начальный
период и даже в эпоху расцвета патристика
зависела от античных культурных стереотипов,
которые, не затрагивая непосредственно
сферу христианской парадигматики, оказывали
заметное влияние на каждого представителя
патристики пропорционально его образованности.
Хотя ориентированность на античную культуру
во многом носила внешний характер (план
риторического выражения, техника использования
философских теорий и терминов), она определила
интеллектуальную стилистику патристики,
поскольку отцы Церкви непосредственно
из античного наследия получали то, что
средневековым авторам доставалось через
христианскую традицию. Поэтому методологически
целесообразно рассматривать патристику
как «христианскую античность» в отличие
от схоластики как «христианского средневековья»
(Трельч), учитывая стилистическую завершенность
определенного периода рефлексии, определяющую
две линии преемства: внешне-генетического
между античностью и патристикой, и внутренне-генетического
– между патристикой и схоластикой. На
основе этого критерия к нач. 20 в. было
принято концом патристики считать на
Западе деятельность папы Григория Великого
(6 в.), а на Востоке – Иоанна Дамаскина
(8 в.).
Формальная классификация патристики
по языковому принципу обретает реальное
содержание, когда дело касается проблематики
регионально-культурного сознания. Поскольку
лишь греческий и латинский языки выражают
значимые в масштабах всей патристики
различия менталитета, деление ее на греческую
и латинскую в основном совпадает с делением
на восточную (включая периферийные ветви
– сирийскую, армянскую, коптскую) и западную.
Восточной патристике свойственно внимание
к высокой теологической проблематике
и традиционная ориентация на платоническую
метафизику: большая часть богословских
новаций принадлежит Востоку, где интенсивность
догматико-церковной жизни была гораздо
выше, чем на Западе. Латинский Запад, объединенный
римской культурной традицией, проявлял
больший интерес к проблемам индивида
и социума, т.е. к антропологии, этике и
праву. Эти общие тенденции не исключают,
разумеется, того, что внимание к этико-антропологической
проблематике проявлялось и на Востоке
(Немесий, каппадокийцы), а вкус к метафизике –
и на Западе (Марий Викторин,
Иларий, Августин);
но показательно, что тринитарные споры
(о сущностном триединстве Бога) мало затронули
Запад, в то время как пелагианская полемика
(о соотношении свободы воли
и благодати) не имела почти никакого резонанса
на Востоке.
Периодизация патристики должна сочетать
регионально-языковые факторы и доктринальный
критерий, в котором присутствуют два
плана – теолого-философский и догматико-церковный.
Первый отражает объективную эволюцию
парадигматики, второй – ее соответствие
наличному догматическому канону; с этой
точки зрения Вселенские соборы являются
важными вехами традиции, догматическая
сторона которой неотделима от философской
и литературной.
1. РАННЯЯ ПАТРИСТИКА (кон. 1–3 в.):
протодогматический период делится
на два этапа. К первому (кон.
1 в. – 2-я пол. 2 в.) принадлежат
апостольские отцы и апологеты.
В сочинениях апостольских отцов, тесно
связанных с кругом представлений Нового
Завета, лишь приблизительно намечены
основные пункты будущего теоретизирования.
Апологетика, находившаяся под влиянием
стоического логоцентризма, сделала первые
шаги к построению христианской теории.
К этому же этапу относятся влиятельные
гностические учения 2 в. Составляющая
второй этап философская теология (кон.
2–3 в., Климент Александрийский, Тертуллиан, Ориген) начинает освобождаться
от влияния гностицизма и переходит от
«чистой» апологетики к построению универсальных
теологических систем. Параллельно начинается
смена философских парадигм: с Оригеном
на Востоке стоицизм уступает место платонизму;
аллегорический метод толкования Писания
получает статус герменевтической нормы.
Вместе с тем ряд представителей западной
патристики (Киприан, Арнобий, Лактанций)
еще остается под влиянием апологетической
традиции. Патристика институционально
оформляется в первых теологических школах
– Александрийской и Антиохийской.
2. ЗРЕЛАЯ ПАТРИСТИКА (4–5 вв.): классика
теоретизирования и оформление
догматики. В 1-й пол. 4 в. христианство
становится государственной религией.
Вселенские соборы, начиная с
Никейского (325), придают теологии догматическое
измерение. География патристики расширяется
за счет сирийской и армянской. Теоретизирование
в ходе тринитарной и христологической
полемики достигает наивысшего расцвета;
возникают классические теологические
системы на основе неоплатонизма
(каппадокийцы, Псевдо-Дионисий Ареопагит),
который утверждается и в западной традиции
(Марий Викторин, Августин).
Этот период отличается наибольшим разнообразием
жанров.
3. ПОЗДНЯЯ ПАТРИСТИКА (6–8 вв.): кристаллизация
догматики. Теоретико-догматическая
сторона патристики окончательно
принимает форму непреложного
канона. Крупные теоретические новации
отсутствуют, зато интенсивно ведутся
комментаторство и систематизация (Леонтий Византийский)
в то же время растут мистические тенденции
(Максим Исповедник)
и принципиальное внимание к аристотелизму
(Иоанн Дамаскин),
что предвещает схоластику. На Западе
теоретизирование постепенно также начинает
приобретать переходные к схоластике
формы (Боэций, Кассиодор).
РАЗВИТИЕ ФИЛОСОФСКОЙ ПРОБЛЕМАТИКИ.
Понятийная структура эллинской
философии оказалась единственным
средством, способным оформить религиозный
опыт христианства и придать ему
общезначимость в пределах тогдашней
культурной ойкумены. Так, из «ограничения»
веры при помощи понятийного аппарата
возникли христианские теология, космология
и антропология. Вместе с тем ни одно понятие
греческой философии не было способно
с полной адекватностью выразить реалии
христианского религиозного сознания.
Поскольку Писание выступало как источник
истины и конечная объяснительная инстанция,
христианское теоретизирование формировалось
как экзегеза священного текста, т.е. как
религиозная герменевтика, заимствовавшая
античную аллегорическую методику через Филона Александрийского.
Наиболее высокий, метафизический вид
экзегезы требовал осмысления важнейших
парадигм греческой философии, в ходе
которого кристаллизовались два основных
типа богословия – «отрицательный» (апофатическая
теология) и «положительный»
(катафатическая
теология). Платоновское запредельное
первоначало, стоящее выше бытия и категориальных
различий, было идеальной объяснительной
моделью для христианских представлений
о непостижимости Бога; традиционная апофатика,
спорадически заметная уже у апологетов
и развитая Оригеном, достигает кульминации
в неоплатонической версии 4–5 вв. – у Григория Нисского
и в особенности у Псевдо-Дионисия Ареопагита.
Радикально-антирационалистический и
персоналистски-ориентированный вариант
апофатики, намеченный Тертуллианом, не
получил развития (если не считать поздних
сочинений Августина), т.к. не отвечал спекулятивным
потребностям патристики, и был востребован
лишь протестантизмом. Но и традиционная
апофатика, таившая в себе отказ от всякой
попытки объяснить отношение Бога к миру
и человеку, неизбежно должна была получить
противовес в виде катафатической теологии,
содержательно гораздо более широкой
(в ее сферу входят тринитарное учение,
христология, космология, антропология
и т.д.) и использующей помимо платонических
перипатетические и стоические элементы.
Эти взаимодополняющие типы богословствования
никогда не выступали в совершенно «чистом»
виде, хотя один из них мог предпочитаться
сообразно уровню учения того или другого
автора и особенностям его регионально-языкового
менталитета.
Апологетика по преимуществу катафатична
и космологична. Ей импонировало стоическое
учение о мировом разуме-логосе,
позволявшее объяснить мироустроительные
и провиденциальные функции Бога-Творца,
раскрывающиеся в Христе-Логосе и божественной
премудрости-Софии. Космополитический
пафос стоицизма также отвечал насущным
практическим задачам апологетов. Стоицизм
достаточно заметен у Климента Александрийского
(в учении об этическом идеале) и достиг
кульминации у Тертуллиана, который опирается
на стоическую онтологию. В дальнейшем
стоическое влияние сохраняется лишь
в космологии (гармоническая упорядоченность
мироздания), антропологии и этике, а сферу
высокой парадигматики безраздельно занимает
платонизм. Уже у апологетов встречаются
первые апофатические высказывания (Бог
непостижим и трансцендентен) в сочетании
с катафатическим использованием платонических
и перипатетических элементов (Логос присутствует
в Боге-Отце как разумная потенция, получающая
энергийное выражение в акте творения).
Ориген, создавший первую систему философской
теологии, во многом сходную с неоплатонизмом,
определил дальнейшие пути развития патристики.
Возвышенное монотеистическое благочестие
и глубина платонизма как нельзя лучше
отвечали возросшим метафизическим потребностям
зрелой патристики и задачам тринитарной
полемики, которая вывела онтологическую
проблематику на первый план.
Формула Никейского собора («единство
в трех Лицах») требовала отказа
от схематически-рационалистического
субординационизма (учения о неравносущности
Лиц-ипостасей), которого придерживались
апологеты, Тертуллиан, Ориген и которое
пропагандировал Арий. Поскольку в апофатической
проекции бытие Божье выше категориальных
различий, вопрос решался в катафатической
плоскости: трансцендентное единство
нужно было представить как «явленное»
в трех различных ипостасях. Каппадокийцы
пытались достичь этого с помощью переосмысленного
учения Аристотеля о категориях и о «первой»
и «второй» сущностях: Бог может быть представлен
как родовая сущность, проявления которой
обладают устойчивыми индивидуальными
свойствами (но при этом остается «первой»
сущностью). Разработка тринитарной (а
затем и христологической) проблематики
временно оттесняла апофатический метод
на задний план, но после оформления тринитарной
каноники неоплатонически ориентированная
апофатическая теология вновь заявила
о себе ростом мистических тенденций в
5–6 вв. (Псевдо-Дионисий Ареопагит, Максим
Исповедник). Христологическая полемика
4–5 вв. была хронологическим и смысловым
продолжением тринитарной, используя
те же методы для решения теологического
вопроса о соотношении двух природ во
Христе, т.е. двух различных субстанций,
парадоксально соединенных в одной «первой»
сущности, по формулам Эфесского и Халкидонского
соборов, «нераздельно и неслиянно». Борьба
с рационалистическими крайностями (которые,
как правило, и считались ересями) христологии
– несторианством и монофизитством (5–6
вв.), а затем – монофелитством (6 в.) – завершила
догматическое оформление патристики.