Мировоззрение и миропонимание. Необходимость современных универсумов

конкретное тело есть комплекс”. Нужно  объяснить и определенность предела  в

многоразличии мировых явлений  и закономерность (необходимость) их единства

[5].

Учитывая опыт раскрытия проблемы специфики понятия мир в истории  философии, а

также точку зрения современного естествознания на фактическое освещение этой

проблемы, можно предложить такое  предварительное определение рассматриваемого

понятия. Мир — это форма тотальности  явлении в границах определенного  типа

реальности, комплекса материальных условий бытия, раскрывающего предельную

сферу функционирования фундаментальных  закономерностей, самодостаточных  для

детерминации всего многоразличия  этого бытия и выявления его

самодеятельности. Понятие “мир”  дает представление о такой форме  единства

объектов (миропорядке), которая характеризует  самодеятельность материи.

Высшим проявлением этой самодеятельности выступает деятельность человека как

универсального, общественного существа. Вот почему понятие “мир” центрировано

относительно возможности появления  социальной формы движения материи. Это

значит, что мир определяется как  относительно условий, ведущих к  социогенезу,

так и относительно отрицательных  условий его реализации. В последнем  случае

речь идет о мирах, не ведущих  к возникновению человека, но служащих

источником разнообразия Универсума. Через это разнообразие Универсум  и

выступает как сфера полного  раскрытия всех возможностей развития материи, в

том числе и тех, которые ведут  к появлению жизни и разума.

Если обратиться к образным средствам, то используя метафору Н. Кузанского, можно

сказать, что множество возможных  миров причастны к человеку примерно так, как

множество различных зеркал могут  быть причастны к одному лицу (даже если

некоторые из них деформированы  или сводят на нет человеческую ипостась)

[6]. По крайней мере, негативные результаты (изображения) создают тот

контур, который очерчивает человеческий образ если не по прототипу, то по

контрасту.

Важно, однако, то, что относительно вариаций предпосылок жизни от

положительных (благоприятных) до отрицательных (негативных) условий можно

обнаружить инвариантные характеристики, всеобщие основания органической

эволюции.

Утверждение лишь положительных условий  конституирования человеческого мира

привело бы к догматизации человека как единственно возможной интеллектуально

творческой силы, исключающей другие, неантропоидные формы целесообразной

активности. Напротив, диалектическое понимание абсолютности человека,

предполагающее учет и положительных  и отрицательных условий социогенеза, не

исключает возможности неземных форм сознания и вместе с тем не нарушает

условий его уникальности: ведь наш  мир как сфера социогенеза  потому и

абсолютен, что человек в его  границах универсален и уникален. Поэтому любое

представление о внеземной цивилизации  реально для человека лишь в границах ее

редукции к земным моделям, то есть в границах проекции другого мира на наш,

человеческий мир.

Причина такой всеобщности “земной  мерки” Универсума (и его реализации через

различные миры) заключается в том, что “в самих категориях познающего мышления

скрыт общий механизм целеполагающей человеческой деятельности, так что

и объяснение природы “из нее  самой” совершается в формах, аналогом для которых

служит человеческая практика”.

Если учитывать и положительные  и отрицательные условия возможности

социогенеза, то обобщенно мир предстает  не только как предпосылка появления

человека, но и в виде космической  сферы утверждения его в качестве

универсального существа. Это “утверждение”  дает новый (сравнительно с

анализом условий и предпосылок  появления человека) ракурс определения

категории “мир”. Оно обнаруживает, что самодостаточность миропорядка  в

отношении детерминации всех присущих данному миру явлений не исключает

возможности других миропорядков и  миров с точки зрения универсального

развертывания социальной формы движения материи, ибо, будучи

детерминированным своим миром, человек  утверждает себя не только в

положительных формах целесообразного  миропорядка, но и через его возможные

альтернативы. Он полагает абсолютность своего мира через деятельное

противостояние нецелесообразной стихийности “бездны” за границей своей

“космической ойкумены”.

Внечеловеческая стихийность возможных  миров является диалектически подвижной

границей представительства Универсума в человеческом мире. Благодаря этому

представительству мир человека и  оказывается универсальной сферой

разворачивания человеческих сущностных сил. Иначе говоря, возможные миры

составляют тот потенциал бытия, без которого законы природы, творящей

человека, не носили бы абсолютного, универсального характера.

Сказанное, разумеется, определяет “мир”  в самой общей форме. Для

конкретизации содержания этого понятия  целесообразно рассмотреть также  его

атрибутивные характеристики, совокупность которых и будем рассматривать  как

содержательную дефиницию категории  “мир”.

Понятие Универсума характеризуется  раскрытием всех возможностей материального

бытия и их осуществлением в вечной и бесконечной перспективе развития

материи. В этом смысле представление  об Универсуме связано с идеей

максимальности существования  и полноты сущего. Универсум—это  единая цельность

(Unum), характеризуемая материальностью  субстанциальных основ всех

наблюдаемых и возможных явлений, объективной реальностью всякого  субстрата и

в таком понимании — единым материальным статусом оснований всех процессов (и

физических и психических), в  каких бы мирах они ни происходили.

    

Универсальность и материальность универсума.

 

Совпадение универсальности и  материальности является основанием всех тех

совпадений противоположностей (возможности  и действительности, конечного и

бесконечного,. единого и многого, максимального, и минимального, реального  и

виртуального и др.), через которые  Универсум выступает как всеохватывающее

бытие в его полноте, единстве и  самодостаточности. Полнота и

самодостаточность Универсума исключала  бы развитие, если бы он ни раскрывался

через само себя разрешающее противоречие материального бытия, то есть

процессуально, через конечную актуализацию своих бесконечных потенций.

Для актуализации бесконечных потенций необходима вечность. Вечность и есть

“длительность” Универсума форма  его утверждения и сохранения. Всякое же

временное осуществление Универсума выступает в виде того либо иного

конкретного мира.

В этом смысле Универсум есть возможность  всякого-мира, очерченная

закономерностями развития материи. Но возможность возникать не имеет  начала.

Вот почему еще Н. Кузанский отождествлял вечность с “возможностью-бытием”.

Как потенциальная максимальность Универсум предстает через множество  миров.

Но актуально он репрезентируется для человека в нашем мире, во вселенной,

породившей социальную форму движения материи. Иначе говоря, для человека

Универсум как возможность нашего мира реализуется лишь в виде человеческого

мира.

В формах нашего мира Универсум и  предстает через реалии и возможности

наблюдаемой вселенной как вечное, бесконечное и абсолютное развитие всего

сущего, характеризующееся тем, как  “материя движется” и как “материя мыслит

”. Универсум воплощает, таким образом, не только сферу

стихийно-материального, но и область  культурно-исторической предметности

идеального в человеческой практике, раскрывает возможности продолжения  истории

природы в формах очеловеченной  реальности[7]

.

Универсум не является метамиром (хотя он и соединяет в себе черты  многих

систем бытия) и не выступает  как кооперация, объединение миров. Это проекция

всех возможных миров на наш  мир как воплощение универсальных  закономерностей

и потенций развития материи. Универсум, таким образом, соединяет максимальную

потенциальность сущего (множество  возможных миров) с максимумом существования

(реальностью наблюдаемой нами  вселенной). Соответственно его единство

оказывается цельностью и единственностью  нашего мира, через который и

раскрываются другие, возможные  системы бытия.

Рассмотрение нашей вселенной  как репрезентации Универсума позволяет  решить

парадокс совмещения идеи множественности  миров с принципом универсального

единства материального бытия, требование всеохватывающей связи  всего со всем

с ограниченностью сферы причинных  опосредований рамками “светового конуса”

наблюдаемых событий. то есть рамками  конечной скорости распространения

физических взаимодействий, через  которые осуществляются каузальные отношения.

Ведь допущение множества миров (в частности, множества вселенных  типа нашей

Метагалактики) ведет к некоторым  трудностям естественнонаучного порядка.

Известно, например, что закон тяготения  А. Эйнштейна допускает множество

космологических решений, каждое из которых  ассоциирует свой особый мир или

вселенную. Если учесть неисчерпаемое  многообразие физических условий в

системе материального бытия, то естественно  допущение возможности реализации

всех космологических моделей, совместимых с законом тяготения. Но такое

допущение упирается в проблему природы физической взаимосвязи  различных

метагалактик (то есть миров, подобных нашей вселенной) .

Человеческий мир и репрезентирует Универсум, потому что содержит другие миры,

хотя и в виде их относительных  проекций. Тем самым утверждается единство

Универсума. Для нас это единство обнаруживается в том, что даже

нечеловеческая стихийность иных миров измеряется целесообразностью

человеческого мира, является стихийностью лишь относительно социальной формы

движения и как относительная  стихийность очерчивает абсолютность

человеческого мира.

Концепция множественности возможных  миров предполагает, таким образом,

уникальность известной нам  вселенной, репрезентирующей Универсум. А сам

Универсум оказывается связанным  со способностью нашего мира выступать  базисом

тотальности или универсальности  явлений и очерчивать тем самым  относительные

проекции других миров на этот базис.

Абстрактно Универсум можно  было бы представить как один абсолютный мир. Но

тогда универсальность из состояния  развития всего сущего, раскрывающегося

через актуализацию Универсума в выделенной, всеобщей системе бытия и через

потенциализацию других систем (их проекцию иа выделенный мир), превратилась

бы в застывшее, отлитое в  формах вечности, атрибутивное свойство: развитие

“всего” (в его уникальной однотипности), если, разумеется, не допускать

“конечных” причин, стремления к  какому-то верховному, высшему состоянию

сущего, сводится в конечном итоге  к круговороту бытия. Соответственно вне

процессуальных проявлений Универсума через актуализацию выделенного  мира и

потенциализапию возможных миров  оп превратился бы в безразличную тотальность,

в которой бы стирались все различия положительных и отрицательных  условий

абсолютности бытия в его  границах и безграничности, мерности и безмерности,

стихийности и гармоничности, причинности  и целесообразности, объективности  и

субъективности, прототипной и  репрезентативной (проективной) заданности

сущего.

Вот почему идея множественности возможных  миров, диалектически утверждая

абсолютность человеческого мира, не ведет к крайностям линейного  эволюционизма,

под углом зрения которого человек  превращается в самую верхнюю  “перекладину”

“лестницы бытия”, то есть приобретает  абсолютный статус

структурно-иерархически, по пространственному  “месту”, а не по значению, вне

процессов актуализации и потенциализации  целесообразной материи. Человек не

может создать альтернативный себе тпп существования (не уничтожив  своей

цивилизации), но он может создавать  приборы или, более широко, —

духовно-практические основания изучения даже отрицательных условий

человеческого бытия. В этом отношении  человеческий мир является системой

отсчета Универсума, то есть не природным, а культурным горизонтом бытия

[8].

В тех своих аспектах, в каких  Универсум выходит за границы  человеческого

мира, оп оказывается сферой потенциального бытия, опять-таки относительно

этого мира, то есть выступает для  нас в виде относительных проекций возможно

сущего. В силу подобной проективности  потенций развития материи за пределами

человеческого мира вселенная выступает  в предикатах наблюдения так, как  будто

бы она приспособлена для  человека. Так, с точки зрения релятивистской

механики возможны космологические  условия, при которых осуществляется

циклическое время, то есть время, которое  протекает не линейно, но