Вернувшись в Англию в
конце 1651, Гоббс вскоре вступил в
дискуссию с епископом Бремхоллом
по вопросу о свободе воли. В
результате появилась его работа
Вопросы касательно свободы, необходимости
и случая (The Questions Concerning Liberty, Necessity, and
Chance, 1656). Затем он оказался замешанным
в самом унизительном в его
жизни споре, ибо в двадцатой
главе трактата О теле, первой части
абмициозной трилогии, опубликованной
в 1655, Гоббс предложил способ вычисления
квадратуры круга. Это было замечено
Джоном Валлисом (1616–1703), профессором
геометрии, и Сетом Уордом, профессором
астрономии. Оба они были пуританами
и входили в число основателей
Королевского общества в Лондоне, в
которое Гоббсу так и не довелось
вступить. Профессора были раздражены
критикой Гоббсом системы университетского
образования и отомстили, указав
на его невежество в области математики.
Сделать это было нетрудно, поскольку
Гоббс начал заниматся геометрией
в сорок лет, да и Декарт уже
указывал на любительский характер его
доказательств. Скандал длился около
двадцати лет и зачастую принимал
характер личных выпадов с обеих
сторон.
Однако энергия Гоббса,
замечательная для человека его
возраста (в семьдесят лет он все
еще играл в теннис), не уходила
полностью на эти безнадежные
споры. В 1658 он опубликовал вторую часть
трилогии – трактат О человеке.
Затем произошли достойные сожаления
события, остановившие поток его
публикаций. В период Реставрации, несмотря
на то что Гоббс был представлен
ко двору, а король весьма ценил его
остроумие, он стал жертвой предрассудков
и страха, охватившего в то время
общество. Искали причину для неудовольствия
Бога, выразившегося в ужасной
эпидемии чумы и сильнейшем пожаре
в Лондоне (соответственно в 1664–1665
и 1666), и в парламенте обсуждался
билль против атеизма и богохульства.
Была создана комиссия, в задачу
которой входило изучение на этот
предмет Левиафана. Однако вскоре дело
было закрыто, по-видимому, после вмешательства
Карла II.
Тем не менее Гоббсу было
запрещено публиковать сочинения
на актуальные темы, и он занялся
историческими изысканиями. В 1668 был
закончен труд Бегемот, или Долгий парламент
(Behemoth, or the Long Parliament) – история гражданской
войны с точки зрения его философии
человека и общества; работа была опубликована
после смерти мыслителя, не ранее 1692. Прочитав
Начала общего права Англии Ф.Бэкона, которые
ему послал его друг Джон Обри (1626–1697),
Гоббс в возрасте 76 лет написал работу
Диалоги между философом и изучающим общее
право Англии (Dialogues between a Philosopher and a Student
of the Common Laws of England), опубликованную посмертно
в 1681.
В возрасте 84 лет философ
написал автобиографию в стихотворной
форме на латинском языке, а два
года спустя за невозможностью лучшего
приложения сил сделал переводы Илиады
(1675) и затем Одиссеи (1676) Гомера. В
1675 он покинул Лондон, перебравшись
в Чатсуорт, а в 1679 узнал о собственной
скорой неминуемой смерти. Говорят, что,
услышав о своей неизлечимой
болезни, Гоббс заметил: «Наконец-то
я обрету лазейку и выберусь из
этого мира». Он забавлялся тем, что
разрешил друзьям заготовить впрок
надгробные эпитафии. Более всего
ему понравились слова: «Вот истинный
философский камень». Умер Гоббс
в Хардвик-Холле (графство Дербишир)
4 декабря 1679.
На надгробном камне была
сделана надпись, что он был человеком
справедливым и хорошо известным
своей ученостью на родине и за
рубежом. Это соответствует истине,
и хотя вокруг его взглядов велись
бесконечные шумные споры, никто
никогда не подвергал сомнению, что
Гоббс был цельной личностью
и обладал выдающимся интеллектом
и замечательным остроумием. [1, с.
13-23]
§3. Эмпиризм и гносеология
Гоббса
Томас Гоббс был
продолжателем философских и
гносеологических традиций Ф.Бэкона,
крупнейшим материалистом и ученым
Англии XVII в. Гоббс ставит своей
целью создание философии, тождественной
человеческому разуму и способной
научить правильному суждению. Предмет
философии Гоббс решительно противопоставляет
предмету теологии.
Будучи продолжателем
методологической и гносеологической
мысли Бэкона, Гоббс защищает
прежде всего опытно-экспериментальный
метод исследования природы и
отстаивает известный тезис эмпиризма
о чувственном происхождении
человеческого мышления и знания.
Гоббс в отличие
от Бэкона, обращавшего главное
внимание на разработку индуктивной
логики, делает упор на осмысление
рационально-математических принципов
мышления. Большую роль в этом
сыграли знакомство Гоббса с
виднейшими математиками своего
времени Галилеем, Декартом, Лейбницем,
изучение их произведений, изучение
«Начал» Эвклида.
Гоббс как и философы-рационалисты
считает математику образцом
знания, потому что она в наибольшей
степени выражает «естественный
свет» человеческого разума и
его способность самостоятельно
постигать самые глубокие тайны
природы. Согласно Гоббсу, только
математика способна дать достоверное
и всеобщее знание, которое может
быть получено путем логических
размышлений. Гоббс пишет: «Из
опыта нельзя вывести никакого
заключения, которое имело бы
характер всеобщности». Заключение,
сделанное только опытным путем
не может считаться истинным.
Вслед за Декартом Гоббс пишет
о познавательной роли «синтетического»
(соединительного) и «аналитического»
(разделительного) метода.
Аналитическая деятельность
разума, приводящая к установлению
подлинных принципов познания - это
всё тот же экспериментальный
метод исследования природы. Этот
метод толкуется Гоббсом сугубо
механистически и метафизически,
поскольку он исходит из того,
что любое явление природы
может быть без остатка разделено
на свои составные элементы, и
что совокупность частей идентична
целому. Если мы рассмотрим гносеологию
Гоббса в свете разногласий
между эмпиризмом и рационализмом,
то при этом обнаруживается
прежде всего эмпирическая природа
учения философа «причиной ощущения является
внешнее тело, или объект», - пишет Гоббс,
к этому утверждению он возвращается постоянно.
В своем сочинении
«Левиафан» Томас Гоббс пишет
о том, что он различает два
вида знания: знание, доставленное
ощущением и памятью и дающее
нам лишь знание факта и
научное знание, представляющее
собой «знание связей и зависимостей
фактов», при этом первое знание
философ называет абсолютным, а
второе наукой или условным
знанием.
Гоббс хотя и разделяет
мнение рационалистов относительно
универсальности и безусловной
достоверности математики, но вместе
с тем делает попытку увязать
математику, т.е. математическое
знание с опытом.
Согласно Гоббсу основой
всего знания является не интуиция,
как считал Декарт, а определение
или дефиниция.
Искусство определения
сопряжено у Гоббса с умением
пользоваться речью. Человеческая
речь по мнению Гоббса играет
огромную роль в приобретении
опыта как вида познания. Философ
различает два вида опыта: первый
- чувственный, образуемый ощущениями
и представлениями, порождаемые
воздействием внешних вещей; второй
- умение правильно пользоваться
словами и правильно употреблять
имена в языке.
Речь или язык по
Гоббсу имеют знаковую систему.
Опираясь на собственную
теорию языка, как связь знаков,
Гоббс пытается решать проблему
обобщенного достоверного знания
в науке, выступая как сторонник
и продолжатель средневекового
номинализма. «Для Гоббса мыслительная
познавательная деятельность человека
связана только со словами,
с именами и поэтому всегда
носит условный характер».
Продолжая учение Бэкона
об индукции и дедукции, Гоббс
не только не противопоставлял
их друг другу, но наоборот
истолковывает их как два взаимообусловленных
и необходимых этапа движения
к знанию. Гоббс характеризует
частные методы наук, исходя из
соотношения дедукция-индукция, напр.
в науках, изучающих естественные
тела, преобладает индукция (кризика),
в науках, в науках, исследующих
тела искусственные (геометрия,
этика, политика) преобладает дедукция.
Философская методология,
сложившаяся у Гоббса, стала основой
для создания им моральной
или гражданской философии.
В гносеологии Гоббса
доминировала идея материалистического
сенсуализма и эмпиризма, которые
позже были развиты в философии
выдающегося мыслителя философии
Нового времени Джона Локка.
В процессе познания
достаточно четко просматриваются
две стороны - чувственное отражение
и рациональное познание. Поскольку
исходным в познании выступает
чувственное отражение, постольку
до последнего времени эти
стороны обычно обозначали как
ступени познания, хотя это и
неточно, поскольку чувственное
в ряде моментов пронизывается
рациональным и наоборот. Чувственное
отражение выступает в трех
основных формах - в виде ощущений,
восприятий и представлений. Что
из себя представляет каждая
из этих форм? Ощущение - это отражение
отдельных свойств предмета или
явления. В случае стола, например,
- его формы, цвета, материала
(деревянный, пластмассовый). По количеству
органов чувств различают пять
основных видов («модальностей»)
ощущений: зрительные, звуковые, осязательные
(тактильные), вкусовые и обонятельные.
Наиболее важной для человека
является зрительная модальность:
через нее поступает более
80% чувственной информации. Восприятие
дает целостный образ предмета,
отражающей уже совокупность
его свойств; в нашем примере
- чувственно-конкретный образ стола.
Исходным материалом восприятия,
таким образом, являются ощущения.
В восприятии они не просто
суммируются, а органически синтезируются.
То есть мы воспринимаем не
отдельные «картинки» – ощущения
в той или иной, (чаще калейдоскопической)
их последовательности, а предмет
как нечто целое и устойчивое.
Восприятие в этом смысле инвариантно
относительно входящих в него
ощущений. Представление выражает
образ предмета, запечатленный в
памяти. Оно является воспроизведением
образов предметов, воздействовавших
на наши органы чувств в
прошлом. Представление не такое
четкое, как восприятие. Кое-что в
нем опускается. Но это и хорошо:
опуская одни черты или признаки
и удерживая другие, представление
делает возможным абстрагирование,
обобщение, выделение повторяющегося
в явлениях, что очень важно
на второй, рациональной, ступени
познания. Чувственное познание
являет собой непосредственное
единство субъекта и объекта;
они даны здесь как бы слитно,
нераздельно. Непосредственное не
значит ясное, очевидное и всегда
правильное. Ощущения, восприятия, представления
нередко искажают действительность,
неточно и однобоко воспроизводят
ее. К примеру, карандаш, опущенный
в воду, воспринимается как изломанный.
Углубление познания, выделение
объективного из того субъектно-объектного
единства, которое дано на чувственном
этапе познания, ведет нас к рациональному
познанию (иногда его называют еще абстрактным
или логическим мышлением). Это уже опосредованное
отражение действительности. Здесь тоже
три основных формы: понятие, суждение
и умозаключение. Понятие – это мысль,
отражающая общие и существенные свойства
предметов, явлений и процессов действительности.
Составляя себе понятие о предмете, мы
отвлекаемся от всех его живых подробностей,
индивидуальных черт, от того, чем конкретно
он отличается от других предметов, и оставляем
только его общие, существенные черты.
подробностей, индивидуальных черт, от
того, чем конкретно он отличается от других
предметов, и оставляем только его общие,
существенные черты. Столы, в частности,
разнятся между собой по высоте, цвету,
материалу и т. д. Но, формируя понятие
«стол», мы как бы не видим этого и сосредотачиваемся
на других, более существенных признаках:
возможность сидеть за столом, ножки, гладкая
поверхность. Суждения и умозаключения
суть формы познания, в которых движутся
понятия, в которых и которыми мы мыслим,
устанавливая те или иные отношения между
понятиями и, соответственно, стоящими
за ними предметами. Суждение – это мысль,
утверждающая или отрицающая что-либо
о предмете или явлении: «процесс пошел»,
«в политике нельзя верить словам». Суждения
закрепляются в языке с помощью предложения.
Что важнее в познании – чувственное или
рациональное начало? В ответе на этот
вопрос есть две крайности: эмпиризм и
рационализм. Эмпиризм – это точка зрения,
согласно которой единственным источником
всех наших знаний является чувственный
опыт, то, что мы получаем с помощью зрения,
слуха, осязания, обоняния и вкуса. Нет
ничего в уме, чего бы не было прежде в
чувствах. Рационализм, наоборот, есть
позиция, в соответствии с которой знание
(подлинное, истинное, достоверное) может
быть получено с помощью одного ума, без
всякой опоры на чувства. Абсолютизируются
при этом законы логики и науки, методы
и процедуры, развитые самим разумом. Образцом
подлинного знания является для рационалистов
математика – научная дисциплина, развиваемая
исключительно за счет внутренних резервов
разума, его формотворчества, его конструктивизма.
Своеобразной формой сопряжения чувственного
и рационального является также интуиция
– способность непосредственного или
прямого (в виде какого-то озарения, инсайта)
усмотрения истины. В интуиции четко и
ясно осознается лишь результат (вывод,
истина); конкретные же процессы, к нему
ведущие, остаются как бы за кадром, в области
и глубинах бессознательного.
Любопытно такое рассуждение
Гоббса: если бы духовные субстанции
и существовали, они были бы
непознанными. Он не допускает
существование бестелесных духов,
но придерживается идеи существования
Бога. Он рассматривал Бога как
источник начальной «энергии
мироздания, как первопричину всего
сущего». Бог не вмешивается
в течение земных событий. Рациональное
познание в понимании Гоббса
опирается на чувственный опыт
(ощущения он полагает основным
источником познания). Однако он
не останавливается лишь на
констатации фактов, но видит
смысл познания в рациональном
выяснении причин. Гоббс однозначно
подчеркивает, что философия должна
опираться на разум как на
твердую основу. Научной истины,
согласно ему, не могут достичь
ни теология (основывающаяся на
откровении), ни те науки, которые
основаны лишь на констатации
фактов или совокупности эмпирических
познании (здесь Гоббс имеет в
виду прежде всего общественные
науки). Лишь научная философия
постигает действительную истину.
Так Гоббс преодолевает теорию
двойственности истины (познание, опирающееся
на веру, не может дать действительную
истину). Истину он считает свойством
наших суждений о вещах, а
ни в коем случае не тем,
что принадлежит самим объектам
(и может быть познано чувствами),
и не тем, что опирается на
откровение, или врожденную интуицию.
[9, с. 57-64]
§4. Государство и
общество
В философии Нового
времени обсуждается не только
проблема человека, но и проблема
справедливого устройства общества,
сущности государства. Мыслители
этой эпохи сделали попытку
вскрыть земную основу государства,
обосновать мысль, что государство
не результат божественного творения,
а продукт сознательной деятельности
людей, результат человеческого,
а не божественного установления.
Формируется так называемая теория
«общественного договора», объясняющая
возникновение государственной
власти соглашением между людьми,
вынужденными перейти от необеспеченного
защитой естественного состояния
народа (status naturalis) к состоянию гражданскому
(status civilis). Существенный вклад в
ее разработку внес Томас Гоббс.
[3, с.306-309]
На первой стадии
развития человеческого общества
господствует естественное право:
право каждого человека на
все в чем он нуждается, чего
он желает. Фактически оно означает
неограниченность человеческой
свободы в стремлении поддерживать
свое существование и улучшать
его любыми доступными средствами:
«люди от природы подвержены
жадности, страху, гневу и остальным
животным страстям»..., они действуют
«ради любви к себе, а не
к другим»... Гоббс не жалеет
красок для изображения алчности
и даже хищности людей в
их естественном виде. Он выражает
эту мрачную картину древней
пословицей «человек человеку
волк». Отсюда понятно почему
естественное состояние представляет
собой непрерывную «войну каждого
с каждым». Такая война грозит
самоистреблением. Поэтому жизненно
необходимо для всех людей
сменить естественное состояние
на гражданское, государственное.
Главным признаком
такого состояния является наличие
сильной централизованной власти.
Она учреждается путем общественного
договора, в котором участвуют
все без исключения «атомизированные»
социальные индивиды. Государство
ставит на место законов природы
законы общества, ограничивая естественные
права гражданским правом. Законы
государства, по Гоббсу, должны
ограничивать свободу отдельных
людей, чтобы они не смогли
причинить вреда другим: «общественная
власть» держит в узде и
направляет все действия людей
к общественному благу».
Такая «общественная
власть» должна опираться на
добровольное отречение от права
владеть самим собой и передачи
его «какому-то собранию мужей»
... «когда же так станется, называют
множество, таким образом объединенное
в одну особую общность, общину, государство,
по латыни civitas. Так родился этот великий
Левиафан».
Государство выступает
в политической теории Гоббса
продуктом общественного договора,
гарантом мира и процветания
членов общества, дает возможность
каждому человеку реализовать
те права, которыми он обладает
от природы: правом на жизнь,
безопасность, на владение имуществом.
Гоббс является сторонником
сильной абсолютистской государственной
власти, т.к. он считает, что
только она способна устранить
все остатки “Естественного состояния”
и все споры и беспорядки. Правда,
монарх, ее возглавляющий, должен
опираться на разум, заботиться
о развитии экономики, о духовном
и материальном возвышении подданных,
о поднятии уровня морали. В
этом ему помогают законы, их
обязательность гарантируется государственной
властью. [6, с.291-310]
§5. «Левиафан» Гоббса
Уже в самом начале
книги он провозглашает свой
радикальный материализм. Жизнь,
говорит он, есть не что иное,
как движение членов тела, и
поэтому автоматы имеют искусственную
жизнь. Государство, которое он
называет Левиафаном, – это создание
искусства и фактически является
искусственным человеком. Это
больше, чем простая аналогия, и
она разрабатывается в деталях.
Верховная власть - это искусственная
душа. Договоры и соглашения, при
помощи которых первоначально
был создан Левиафан, заняли место
божьего повеления, когда тот
сказал: «Да будет человек».
Первая часть связана
с человеком как индивидуумом
и с такой общей философией,
какую Гоббс считал необходимой.
Ощущения возникают под действием
объектов; цвета, звуки и т.д.
не имеются в предметах. Качества
в предметах, которые соответствуют
нашим ощущениям, – это движения.
Устанавливается первый закон
движения и непосредственно применяется
к психологии: воображение – это
ослабленное ощущение и оба
являются движениями. Воображение
спящего – это сны; религии
язычников произошли из неумения
отличать сны от бодрствования.
(Опрометчивый читатель может
применить тот же самый аргумент
к христианской религии, но
Гоббс слишком осторожен, чтобы
сделать это самому.) Где-то он
говорит, что языческие боги
были созданы страхом людей,
но что наш Бог является
первым двигателем. Вера в то,
что сны являются пророчеством,
– это такое же заблуждение,
как вера в колдовство и
духов.