Западная и восточная цивилизация

 В данном исследовании  мы не претендуем на исчерпывающее  исследование избранной проблемы, как и не претендуем на создание  каких-то принципиально новых  методологических подходов. Тем  более, что в рамках статьи это вряд ли возможно. Наше участие будет ограничиваться обобщением уже имеющегося материала и его сравнением с целью вывода общих положений, на основании которых можно будет дать ответ на поставленный вопрос: «Исламский мир и Запад – противостояние цивилизаций?».

 С.Хантингтон уверенно и небезосновательно заявляет о давней вражде региональных цивилизаций Запада и исламского мира. На его стороне история: арабская экспансия VII-IX вв., крестовые походы и завоевание турками-османами Византийской империи подтверждают этот тезис. С точки зрения цивилизационного подхода, одним из основных факторов в развитии отношений между названными цивилизациями является религия. Ислам и христианство, по мнению Хантингтона, слишком неодинаковы, являются по отношению друг к другу «Иными»1. Арабский мир, заимствуя рыночную экономическую систему, не проводит у себя «кемалистский» вариант модернизации, предпочитая культурно-традиционную ориентацию (в авторской терминологии «реформизм»). Единственным примером «кемалисткой» модернизации, или «вестернизации», страны исламского мира (помимо Турции) можно было бы назвать Иран после переворота 1953 г.

-25-

Однако революция 1978-1979 гг. во главе с аятоллой Хомейни лишает всех оснований на подобное заявление.

 Чем же обеспечен кризис, возникший в отношениях Запада и исламского мира в конце XX века, перекочевавший в век XXI и усугубляющийся в нём? По мнению Хантингтона, причины возобновлённого конфликта лежат в демографической, культурной и властной сферах. Сюда относятся: во-первых, рост населения в мусульманских странах и его последующие миграции в Европу и США; во-вторых, укрепление национальной уверенности вследствие Исламского возрождения; в-третьих, назойливые попытки Запада навязать всеми миру, и арабам в частности, западно-либеральные «общечеловеческие» ценности; в-четвёртых, исчезновение коммунистического лагеря как общего для Запада и ислама врага; в-пятых, учащающиеся контакты между представителями обеих цивилизаций, что приводит, по мнению автора, к более ясному пониманию неизбывных отличий. Ту же позицию занимает известный историк-исламовед, профессор Пристонского университета Б.Льюис. Он считает, что причина конфронтации лежит именно в культурно-ментальных особенностях: «Это явное столкновение цивилизаций – которое, возможно, носит иррациональный характер, но является, безусловно, исторической реакцией древнего соперника на иудео-христианский вызов, на наш мирской подход и на всемирную экспансию обеих цивилизаций».

 Вообще американским  исследователям, приверженцам цивилизационного  подхода, свойственно выделять  в отношениях цивилизаций в  первую очередь духовно-культурные  паттерны. В результате создаётся  образ исламского мира, где мусульмане  «… подчеркивают различия между  своей и западной цивилизациями,  превосходство своей культуры  и необходимость сохранения целостности  этой культуры перед натиском  Запада. Мусульмане боятся мощи  Запада, она вызывает у них  возмущение, они видят в ней  угрозу для своего общества  и своей веры. Они рассматривают  западную культуру как материалистическую, порочную, упадническую и аморальную».

 Однако, цивилизационный подход не застрахован от быстрой смены трактовок одних и тех же событий под влиянием изменяющихся общественных отношений. Одним из наиболее ярких примеров является личность Саддама Хуссейна. На его драматическом примере видно, как общественные отношения влияют на те или иные позиции исторической и социологической наук.

-26-

Дело в том, что когда  США попытались воспользоваться  в своих интересах ирано-иракским конфликтам (занимая анти-иранскую позицию), не только в общественном мнении, но и в научных исследованиях  шёл процесс «возвеличивания» Хуссейна, а затем, когда нужда в нём  отпала, и сам иракский лидер попытался  агрессией в Кувейт создать из страны региональную сверхдержаву, то пошёл обратный процесс – Саддама  обвинили, что называется, во всех смертных грехах, включая создание оружия массового поражения, нарушения прав и свобод человека и гражданина, военные преступления и стремление развязать мировую войну.

 Кроме того, цивилизационный  подход не совсем отчётливо  объясняет некоторые крупные  события конца XX века в арабском  регионе. Допустим, что ирано-иракскую  войну ещё можно в какой-то  мере рассмотреть как «гражданскую  войну исламской цивилизации», вызванную  противоборством суннитского и  шиитского трактовок ислама и  противостоянием личностей Саддама  и Хомейни. Но как тогда объяснить  однозначную поддержку Соединённых  Штатов Саудовской Аравией, выразившуюся  в прямой военной помощи против  Ирака во время «Бури в пустыне»? Помимо этого, современные события  в Ливии снова ставят цивилизационный  подход в тупик. Если М.Каддафи сделал всё, дабы традиционное исламское общество заменить социалистической Джамахирией, то для чего понадобилось Западу (посредством санкций ООН) вводить в Ливию свои войска?

 Попробуем разобраться  в проблеме на основе позиции  одного из наиболее ярких оппонентов  цивилизационного анализа в историографии  – марксизма. С позиций марксистской  методологии взаимоотношения Запада  и исламского мира – это  не столько противостояние цивилизаций,  сколько противостояние глобально  оформившихся классов, т.е. некая  мировая классовая борьба. Сам  Маркс писал: «Под страхом гибели  заставляет она [буржуазия –  авторское пояснение] все нации  принять буржуазный способ производства, заставляет их вводить у себя так называемую цивилизацию, т.е. становиться буржуа. Словом, она создаёт себе мир по своему образу и подобию»1. Не это ли те самые «общечеловеческие ценности», которые Западная цивилизация, по мнению Хантингтона, навязывает против воли всему миру, и в частности исламской региональной цивилизации? Но в данном случае эти ценности являются только лишь «культурной надстройкой» на базисе производственно-экономических отношений, что полностью соотносится с марксистской теорией.

-27-

 С другой стороны,  неоспорим тот факт, что капитализм  в заимствующих его странах  всегда приспосабливается, изменяется  под систему добуржуазных отношений, уже существующих в обществе. В.И.Ленин называл это явление «хозяйственным укладом», М.Кеслер – «приспособлением буржуазии по своим потребностям», С.Кара-Мурза – «матрицей»1. Тем не менее, с марксистской точки зрения, встраиваемая в капиталистическую систему экономика страны всё равно работает на центр мировой буржуазной экономики, на так называемые «развитые страны». Местные элиты, конечно, обуржуазиваются, но полноценной буржуазией не становятся2. Проникновение западных стран в ближневосточный и североафриканский регионы, как мирное, так и военное – это неоколониализм, однако не варварски-деструктивный, какой имел место в период первоначального накопления капитала XVI-XVII вв.

 Сущность данного процесса  показала Роза Люксембург в  работе «Накопление капитала»3. В  этой работе капитализм был  исследован не как чистый замкнутый  тип (что имело место в работах  Маркса), а как упорядоченная миросистема. В рамках этого исследования был дан ответ на главный вопрос в ревизионизме Бернштейна: почему при законе снижения нормы прибыли материальное положение рабочих в «развитых странах» не ухудшается, а иногда даже и улучшается? Ответ таков: потому что рабочий в странах капиталистического «ядра» уже не пролетарий, а тоже в определённой мере буржуа, т.к. получает прибыль с эксплуатации наёмного труда в странах так называемого «третьего мира»4. С этой позиции, военные операции США в Афганистане и Ираке, война Израиля против Сирии, революционные потрясения в Египте, Тунисе и Марокко – это обострения глобальной классовой борьбы, когда для капиталистической экспансии Запада не хватает мирных средств. Элита Саудовской Аравии, например, эксплуатируя труд внутри страны на основе феодальных отношений, на мировом рынке встроена в капиталистическую миросистему, поэтому во внешней политике всецело сотрудничает с Западом, даже в ущерб своим исламским соседям.

 Интересно, что этот  же подход был развит в концепции  мир-системного анализа, основу которого заложил Ф.Бродель, а развили, в первую очередь, А.Гундер Франк и А.Валлерстайн.

-28-

 Согласно этому подходу,  взаимоотношения между странами  Запада, куда с недавних пор  смогли войти также Япония  и Южная Корея, и исламским  миром объясняются схемой взаимодействия  «центр – полупериферия – периферия», где США и Европа являются, конечно, странами центра. Соответственно, страны исламского мира имеют статус стран полу-периферии, т.е. включённых в капиталистическую мир-систему обществ, являющихся для центра не более, чем новыми рынками сбыта, дешёвой рабочей силы и сырья. При этом взаимоотношения исламского мира и Запада действуют именно в рамках мир-системы, где каждый элемент имеет чётко обозначенную функцию, и выключение этого элемента из мир-системы будет чревато для неё. Например, монархические и религиозные исламские лидеры создают нефтедобывающие производства, где не существует свободного найма и западного права (что и отличает центр от полупериферии), однако нефтепродукты с этих производств являются опорой технологических процессов крупнейших транснациональных корпораций.

 Мир-системный анализ  в понимании А.Валлерстайна пересекается с цивилизационным подходом А.Тойнби, который представлял Запад как единственную глобальную цивилизацию2. В таком понимании страны «ядра» постоянно ищут места приложения собственного капитала. Так, когда страны ОПЕК организовали «Нефтяной кризис» 1973 г. и вызвали маятниковое движение капиталов с Запада на Ближний восток, а затем обратно, американской экономике пришлось искать возможности вложения перенакопившегося капитала (тогда их нашли в странах Африки, Азии, Латинской Америки, Восточной Европы и СССР).

 Вообще, отношение к  нефти, как к важнейшему энергоресурсу,  может быть, за всю историю  человечества, породило своеобразный  подход в политологии и публицистике. Пожалуй, апологетом подобного  «ресурсного» подхода можно назвать  А.Паршева, написавшего работы «Почему Россия не Америка?» и «Почему Америка наступает?». В них автор показывает, что нефть, прочие энергоресурсы и ресурсы вообще (труд, технологии, техника и т.д.) – это, выражаясь фигурально, «игла», на которой сидит западная вообще и, в частности, американская экономика1. Дело в том, что развитое общество потребления, основа западного либерал-капитализма, потребляет примерно половину всех производимых на Земле ресурсов.

-29-

Бразильский экономист Сельсо Фуртадо ещё в начале 1970-х гг. подсчитал, что если весь мир «подтянуть» по уровню жизни до среднего уровня американцев, то ничто не спасёт мир от мгновенного экономического коллапса3. К аналогичному выводу пришли исследования Форрестера-Медоузы в рамках Римского клуба 1971-1972 гг4. Другими словами, ограниченные ресурсы не позволят мировому сообществу повсеместно достигнуть уровня «счастливой американской мечты».

 С точки зрения Паршева, американская власть это хорошо понимает и осознаёт. В подтверждение этому приводится также тот факт, что некоторое количество приобретаемой нефти США консервируют. Таким образом, операции войск США и НАТО в ближневосточном и африканском регионах это борьба за энергоресурсы, в первую очередь, за нефть. Современная война в Ливии с этих позиций легко объяснима – эта африканская страна занимает 9-е место в числе мировых экспортёров нефти. Кроме того, интересно разбирается пример с Ираком. Когда в 1991 году Саддам Хуссейн начал агрессию в Кувейт, он покусился на бесценные для США нефтяные промыслы этой страны, которые к тому времени уже находились в руках западных ТНК1. Соединённые Штаты быстро среагировали, направив в Персидский залив 7-й Атлантический флот, таким образом, защитив собственные «нефтяные интересы». Во время второй кампании «Шок и трепет» 2003 года уже иракские нефте-ресурсы оказались под контролем Запада.

 Почему же именно  нефть имеет столь высокую  ценность для мировой капиталистической  системы с США во главе? Профессор  петербургского университета В.М.Зазнобин считает, что нефть, по существу, является вторым, или «скрытым», инвариантом прейскуранта. Он объясняет это тем, что сегодня мировое производство немыслимо без электроэнергии, а нефть – главный современный энергоресурс2. В этом контексте интересна аналогия с Великими географическими открытиями, когда первый «явный» инвариант прейскуранта (золото) начал стремительно увеличивать массу из-за ограбления Нового света, а «неявный» параметр (зерно) остался на прежнем уровне. Об этом же пишет В.Зомбарт, причём он этот процесс называет одной из причин формирования капитализма в Европе3, в отличие от того же Хантингтона, который этот процесс как причину не выделяет.

-30-

 В наше время, с  точки зрения В.М.Зазнобина, второй инвариант прейскуранта – нефть – стремительно вытесняет первый инвариант, а именно доллар, с 1971-1973 гг. утративший обеспеченность «золотым стандартом». Элита США, под которой подразумеваются банковско-промышленные кланы, слившиеся с правительством, ведёт ожесточенную борьбу за контроль над реально ценными энергоресурсами, стремясь всеми силами поддержать слабеющую долларовую валюту. С точки зрения этого подхода, взаимоотношения Запада и исламского мира – это те же отношения колонизатора и колонизируемого, только в новых формах.

 Кроме того, А.Паршев отличает, что нефть – не единственный ресурс, за который Запад ведёт борьбу. Такое специальное указание неслучайно: некоторые страны, где Запад, так или иначе, прямо или косвенно принял участие в организации смены политического курса (например, Афганистан 2001 года и Египет 2011 года) не обладают большими запасами нефте-сырья. Возможно, что на этих территориях находятся другие, не менее ценные для Запада, ресурсы. Можно предположить, что в случае Афганистана – это огромные опиумные поля, производящие наркотики на мировой экспорт, которые талибы начали уничтожать. Но, в таком случае, что стало причиной революции в Египте, инициированной проамериканскими организациями и молодёжными движениями? Исследователи А.Коротаев и Ю.Зинькина полагают, что наиболее весомой причиной инициации нестабильности в Египте был устойчивый экономический рост этой страны, в первую очередь, рост реального ВВП. На основании этих фактов можно предположить, что Египет, как древнейшая мусульманская страна, а также арабская держава, долгие годы олицетворявшая борьбу исламского мира с израильским сионизмом и западной агрессией, имел все шансы превратится в региональную сверхдержаву, став консолидатором арабской локальной цивилизации. Что не могло не вызвать опасений со стороны Запада, которому объединение арабского мира только мешает. Безусловно, большую роль могут играть и глобальные стратегические интересы, связанные с Суэцким каналом. Итак, завершая статью анализом событий в Египте 2011 года, мы снова воспользовались цивилизационным подходом для решения возникшего вопроса. Таким образом, мы видим, что те особенности Запада и исламского мира, которые приверженцы цивилизационного анализа называют основополагающими в формировании взаимоотношений этих двух мировых объединений, на деле не всегда являются действительно базовыми параметрами.