Поэтому Беларусь намерена продолжить
диалог с НАТО о развитии партнерских
и добрососедских отношений, гарантиях
безопасности и укрепления мер доверия
с целью подготовки к возможному
заключению с НАТО специального двустороннего
документа, формирующего политическую
и нормативно-правовую базу отношений
с альянсом.
Участие Республики Беларусь
в других международных организациях
создает широкие возможности
для взаимодействия практически
со всеми государствами мира на основе
многосторонней дипломатии.
Как видно из вышеизложенного,
категория приоритета имеет первенство
над интересом. Интересы как бы вытекают
из приоритетов. Что понимается под
интересом? Интересы вырастают в
процессе конфронтации потребностей с
объективными возможностями их удовлетворения.
Это может происходить в различных
видах международных отношений.
Поэтому интересы на международной
арене можно охарактеризовать как
отношение определенных ценностей
к определенным потребностям. Любая
страна стремилась и стремится удовлетворить
максимальное число таких потребностей,
но не всякой это удавалось и удается.
Например, в числе тех, кто ввел
термин "национальные интересы" в
политическую лексику, были французский
государственный деятель и историк
А. Тьер и лидер либеральной партии
Великобритании У. Гладстон. Критикуя
политику Наполеона III, Тьер не переставал
повторять: "...надо заботиться о наших
интересах ... ничто, кроме них, не может
определять политический курс Франции".
Гладстон опубликовал серию статей, в
которых утверждал, что величие и благополучие
англичан находится на Британских островах,
а не вне их, будь это даже имперские колониальные
владения. Еще рельефнее высказался лорд
Г. Пальмертон: "У Англии нет ни постоянных
врагов, ни постоянных друзей. У Англии
есть постоянные английские интересы"
[11, 54]. Таким образом, формирование национальных
интересов является историческим процессом.
Тем не менее, в науке о международных
интеротношениях продолжаются дискуссии
о том, как понимать национальный интерес.
Подобного мнения придерживается
известный французский специалист
в области международных отношений
Ж.-Б. Дюрозель. "Было бы, конечно, хорошо,
— пишет он, — если бы существовала возможность
определить (объективный) национальный
интерес. Тогда можно было бы довольно
просто исследовать международные отношения
путем сравнения между национальным интересом,
предлагаемым лидерами, и объективным
национальным интересом. Беда, однако,
состоит в том, что любое размышление об
объективном национальном интересе является
субъективным" [12, 202].
В конце концов, поскольку
с такой точки зрения определить
понятие национального интереса
не представляется возможным, предлагается
считать побудительным мотивом
действий участников международных
отношений не интерес, а "национальную
идентичность". Речь идет о языке и религии
как основах национального единства, о
культурно-исторических ценностях и национально-исторической
памяти и т. п. С этих позиций поведение
Франции, например, на международной арене
может быть понято лучше, если иметь в
виду колебания ее исторических традиций
между патриотизмом и пацифизмом, антиколониальной
идеологией и идеей "цивилизаторской
миссии", лежавшей в основе колониальных
экспансий, и т. п. В свою очередь, ключом
к пониманию международной деятельности
США может служить историческая традиция,
сторонами которой являются изоляционизм
"отцов-основателей" и интервенционизм.
Исследование национально-государственных
интересов имеет в качестве методологической
основы ряд общетеоретических подходов,
которые позволяют определить основные
направления исследования, его архитектуру
и технологии реализации полученного
социально-политического знания.
В этом контексте методологические
принципы, в силу того, что сама совокупность
национально-государственных интересов
имеет свою историческую компоненту,
меняются в соответствии с саморазвитием
нации, этносов, государств и отражают
как состояние того или иного
общества, так и его роль в мировой
истории, в общем цивилизационном
процессе. Так, например, США после
завоевания независимости и вплоть
до окончания Второй мировой войны
не представляли собой глобальной супердержавы,
и национально-государственные интересы
этой страны имели ограниченный региональный
характер. С глобализацией мира и
вступлением человечества в ядерный
век США объективно превратились
в супердержаву, и их интересы начинают
носить мессианский характер. То, что
происходит за пределами этой страны,
начинает играть существенную роль во
внешней политике США, и они пробуют
(небезуспешно) осуществлять мессианскую
роль во всем мире. Например, война в
Ираке и участие НАТО в военных
акциях свидетельствуют о практической
реализации данного принципа на рубеже
столетий. Многие политики и эксперты
считают, что позиция США, по существу,
направлена на изменение мирового порядка,
означает пересмотр важнейших фундаментальных
принципов послевоенного устройства Европы
и всего человечества. Десять лет назад
вышла в свет книга известного идеолога
"холодной войны" Дж. Кеннана "У
крутой вершины. Личная и политическая
философия". Он пишет, что политика США
должна стать менее претенциозной и более
экономной. "Я всецело и категорически
отрицаю все возможные мессианские концепции
роли США в мире, не соглашаюсь, когда о
нас говорят как об учителях и спасителях
человечества, отклоняю иллюзорные представления
о нашей уникальности и непревзойденных
добродетелях, домыслы о предопределенной
судьбе и "американском веке" — т.
е. те самые идеи, которые настойчиво внушались
американцам всех предшествующих поколений"
[13, 74].
Аналогично можно было
оценить роль СССР, Германии в XX в., роль
Великобритании в период колониального
господства, японский мессианизм в 30—40-е
гг. XX в., артикуляцию китайских национально-господствующих
интересов в Азии в начале XXI в.
Таким образом, ряд стран в
тот или иной период времени претендует
и реализует эту функцию, глобализируя
свои национально-государственные интересы.
Понятно, что такой подход вызывает негативную
реакцию и противодействие со стороны
как малых, так и больших государств. Страны
с достаточно малым экономическим и политическим
потенциалом (их число превышает 90% государств
мира) не могут и не претендуют на мессианские
функции и роль в мировом сообществе. В
этой связи вопрос о национально-государственных
интересах в большой степени связан с
условиями жизни этих стран и их собственной
эволюцией.
Нам представляется, что категория
интереса состоит из двух частей: 1)
главные внешнеполитические интересы
и 2) специфические интересы. В первом
случае безопасность общих интересов
обеспечивается использованием военных,
экономических и дипломатических
средств. Специфические интересы защищаются
только одним из названных средств.
Для их разрешения используются и
такие формы, как санкции, дипломатические
демарши и т. д. Граница между
главными и специфическими интересами
государства условна и подвижна.
Но все равно возникает вопрос:
как понимать национальный интерес?
Когда общество моноэтнично, тогда
все понятно. Речь идет об интересах нации.
Но таких обществ в мире всего 10. К ним
относятся ФРГ, Япония, Франция, Италия,
Польша, Дания, Швеция и некоторые другие
страны. Остальные страны — полиэтничны.
Бывший государственный секретарь США
М. Оллбрайт, в одном из интервью, отвечая
на этот вопрос, отметила, что "для США
существуют две разные угрозы. И средний
американец способен понять их, если вы
расскажете ему об этом. Существуют проблемы
наркотиков, терроризма, международной
преступности и экологические проблемы".
Но все равно вопросы остаются. Почему?
Государство реализует свою внешнеполитическую
функцию в системе международных отношений.
Само существование этой функции связано
с наличием внешней среды. Но среда не
может меняться так быстро, как конкретное
содержание деятельности государства.
Это изменение может происходить неоднократно
под влиянием различных факторов. Вот
почему интересы Польши, например, несравнимы
с интересами Беларуси. Реализация интересов
зависит от истории, экономического положения,
традиций и географии. Но есть и общие,
совпадающие формы интересов: нейтралитет,
политика союзов, политика равновесия,
политика изоляционизма, политика неприсоединения.
Субъект должен думать не о сохранении
власти как таковой. Национальный интерес
связан с сохранением целостности, независимости
страны, ее безопасности перед лицом внешней
реальной или предполагаемой опасности,
а также с созданием благоприятных внешних
условий для развития общества.
Вместе с тем в истории
международных отношений были парадоксы,
когда различия в содержании интересов
(внутренних и внешних) давали себя
знать. Например, при анализе политики
кардинала Франции А. Ришелье (1585—1642)
противоречия были явно заметны. В чем?
Ведь для этого политика характерны
не только коварство, хитрость и беспринципность.
Он, будучи последовательным католиком
и верным слугой папы, защищая национальные
интересы Франции, поддерживал идейных
врагов католицизма — немецких протестантских
князей против императора-католика и даже
вступил в союз со шведским королем Густавом-Адольфом,
тоже протестантом, против австрийского
императора Фердинанда, подавляя гугенотов-протестантов
внутри Франции. Это объяснялось различным
содержанием внутренней и внешней политики
во имя национальных интересов. Кардинал
выступал за централизованную сильную
Францию против сепаратистского местничества
гугенотов. Поэтому, поддерживая немецких
протестантов в 30-летней войне, Ришелье
руководствовался тем, каково было место
Франции в системе европейских стран.
Он постоянно исходил из факта существования
главного соперника Франции — Габсбургской
монархии, а также стремления не допустить
на границах Франции укрепления другого
государства. Эта задача успешно решалась
до 1866—1869 гг.
Если раньше интересы нации
определялись наличием "силового"
потенциала (собственного или союзных
государств), то XXI век внес кардинальные
коррективы. Но пока эта проблема не
осознается в полной мере. Российский
исследователь П. Цыганков отмечает:
"Концепции национальной безопасности
и военные доктрины государств содержат
обязательные ссылки на "национальные
интересы" как на основу и исходные
принципы выявления главных угроз
суверенитету и территориальной
целостности" [12, 228]. Когда же речь
идет о внешнеполитическом курсе, всегда
говорят о его соответствии "национальным
интересам" без учета того, действительно
ли это так.
К примеру, возьмем факт из
истории внешней политики СССР. Была
ли советско-финская война 1939 г. оправдана
с точки зрения национальных интересов
СССР? Отвечают так: "Необходимо было
в преддверии большой войны с
Германией отодвинуть границу от
Ленинграда, спасти вторую столицу
государства". Но сразу возникает
вопрос: если война признается законным
средством защиты "национальных
интересов" для одного государства,
как можно отрицать это право
за другими? Получается, что любое
государство, чувствующее себя в
опасности, может осуществить превентивную
военную акцию против любого соседа.
Если такие акции можно предпринимать,
чтобы защитить "вторую столицу",
то как можно осуждать государство, у которого
"первая столица" находится вблизи
границы? Нам не вырваться никогда из этого
порочного круга противоречий, если мы
не признаем, что нельзя отрывать национальные
интересы и критерии, нельзя усиливать
разрыв между декламируемыми целями и
методами. Например, американцы были шокированы
подписанием советско-германского пакта
о ненападении. Посол США в СССР Ч. Болен
писал: "После 6 лет проповедуемой официально
вражды к Гитлеру и нацизму такой поворот
событий в глазах моих был подобен землетрясению.
Возникшее замешательство отразилось
даже на церемонии приема Риббентропа
в Москве. У русских не было нацистских
флагов. Наконец их достали из студии "Мосфильм",
где снимались антифашистские фильмы"
[14, 81]. Вот почему была заплачена страшная
цена. Ведь понятие "национальные интересы"
— это потребность обеспечивать безопасность
не только собственного, но и других государств.
История расставила все на свои места.
В 1941—1945 гг. СССР и Запад обнаружили, что
их национальные интересы совпадают при
отражении внешней агрессии. Но ведь к
этому можно было прийти и раньше. Очень
важно исключить применение вооруженного
насилия за пределами своих границ под
предлогом защиты "национальных интересов",
как это произошло у СССР в Афганистане,
у американцев во Вьетнаме и т. д. Только
с таких позиций можно убедительно опровергнуть
официальный тезис США о их законном праве
применять вооруженные силы для защиты
"своих жизненных интересов" за тысячи
километров от их государственных границ.
Тем не менее американцы игнорируют это.
Например, в обширном документе "Стратегия
национальной безопасности США", опубликованном
Белым домом в сентябре 2002 г., интересы
США разделены на 3 категории: жизненно
важные, важные национальные, гуманитарные
и другие. К первой категории относятся
обеспечение физической безопасности
территории США и государств-союзников
от угрозы международного терроризма,
безопасность американских границ, экономическое
благополучие американского общества
и безопасность ключевых элементов инфраструктуры
энергетики, банковской и финансовой системы,
водоснабжения, службы по оказанию чрезвычайной
помощи. Ко второй категории отнесены
те интересы, которые непосредственно
не затрагивают сферу выживания нации,
но влияют на ее благополучие и на состояние
мира, в котором существуют США. К этой
категории отнесены районы, в которых
США имеют большие экономические интересы
или обязательства перед союзниками по
защите от серьезной угрозы глобального
значения при наличии кризисов, способных
привести к значительному и дестабилизирующему
исходу беженцев. Именно этими соображениями,
как указывается в документе, руководствовались
США при участии в операциях НАТО в Боснии
и Косово. К категории гуманитарных и других
интересов Белый дом относит группу проблем
и вопросов, в разрешении которых США принимают
участие, исходя из своего представления
о человеческих ценностях. Примером тому
может служить участие США в ликвидации
бедствий на территории стран, содействие
в соблюдении прав человека, решении экологических
проблем, поддержка демократических процессов,
правовых и гражданских норм [15, 5—7].
Важнейший вопрос формирования
и обеспечения национально-государственных
интересов – это иерархия интересов.
То, что интересы элит в концентрированном
виде представляются как интересы страны,
позволяет в качестве методологического
принципа сфокусировать принципы архитектоники
интересов, направлений изменений
конфигурации фундаментальных приоритетов
нации и государства. Вопрос в
том, насколько элиты заинтересованы
в поддержании механизмов формирования
и развития гражданского общества.
Если это имеет место, то можно
утверждать, что система национально-государственных
интересов будет гуманной, будет
отталкиваться от прав человека и
интересов индивида. Известный польский
теоретик международных отношений
Ю. Кукулка выделяет три типа основных
интересов. К первому относятся проблемы
целостности страны, ее безопасность,
развитие, участие в международном разделении
труда. Второй тип — тип существования.
Он затрагивает проблемы суверенитета,
участия в союзах и блоках, сотрудничества,
выгоды, взаимности. Третий тип — функциональные
интересы. Он затрагивает проблемы эффективности
развития отношений, информации, поиска
новых форм и т. д. Безусловно, надо отдавать
себе отчет в том, что интересы страны,
государства имеют свою специфику. И на
каждом отрезке времени могут превалировать
те или иные типы. Но, по крайней мере, третий
тип отношений функционирует постоянно
[16, 119].
Подводя итог приоритетам
и интересам внешней политики
Беларуси, необходимо сделать вывод
о том, что разумность наших действий
не должна зависеть от неразумности другой
стороны, ибо это всегда приводит
к поражению и гибели. Это доказал
Советский Союз. Концепция, видимо,
предполагает строительство таких
отношений не на основе самостоятельности
государств, а на базе учета и
согласования их интересов, готовности
всех участников мирового сообщества
поставить, например, свои экономические
или военные интересы ниже глобальных.
Это выглядит утопией, но другого не
дано. Требуется, очевидно, консенсус интересов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Косолапов Н. А. Теоретические
исследования международных отношений
// Мировая экономика и международные
отношения. 1998. № 1.
2. Foreign policy. 1995. № 63. November/December.
3. Кожоки Е. М. Основные приоритеты
внешней политики России (1992—1999) // Внешняя
политика Российской федерации 1992—1999:
Учебное пособие. М., 2000. С. 34.
4. Заико Л. Ф. Национально-государственные
интересы Республики Беларусь. Мн.,
1999. С. 8.
5. Обращение Президента
Республики Беларусь А. Г. Лукашенко
с ежегодным Посланием к белорусскому
народу и парламенту // Советская
Белоруссия. 2003. 17 апреля.