Контрольная работа по "Эстетике"

Идеал включает в себя не только мышление, но и художественную фантазию, перерабатывающую и оплодотворяющую воспринятый и отобранный материал. С презрением отвергая «портреты, до отвращения похожие», Гегель апеллирует к творчеству тех художников, которые создают полотна, истинные больше, чем оригинал, как, например, Дюрер и Тициан (подробно см. 259, 17). Художественное произведение служит не избранным, а всему народу, оно несет на себе печать эпохи. Поэтому заявления Гегеля о социальной обусловленности идеала не случайны. О том, что дело обстоит именно так, свидетельствуют и частные проявления идеала — направленность творчества художника, тенденциозность произведения искусства, особенно драмы (см. 54, XIV, 350). Таким образом, эстетика Гегеля затрагивает не только собственно искусство, но и прекрасное в природе, а также и труд как деятельность воспроизводящих индивидов. Искусство как предметная деятельность подчинено господствующему разделению труда, и потому нельзя старое содержание перенести на новую почву. Социальная обусловленность определенного идеала выступает особенно ярко в понимании национального начала в искусстве, его зависимости от данной исторической эпохи. В то же время искусство — сфера свободной деятельности целостного человека, обращенная к целостному человеку. В этом смысле оно противостоит (или может противостоять) наличным отношениям в обществе, которое Гегель называет обществом нужды, рассудка и прозы. Продолжая мысль Шиллера о враждебности буржуазного общества искусству, Гегель в то же время далек от надежды исправить это общество посредством эстетического воспитания. Не в искусстве, а в философии будущее. Однако в сфере абсолютного духа искусство как тезис отрицается религией и восстанавливается — в снятом виде — в философии. Искусство поэтому принципиально отличается от религии, но не всякой: античная религия была тождественна античному искусству (см. 54, XIII, 15). Расщепление начинается с возникновением духовной, и в особенности абсолютной, религии (вплоть до ее третьей ступени) — религии истины и свободы, под которой Гегель разумеет протестантизм. Идея бога потустороння. Идеал в искусстве посюсто- ронен; как определенный идеал, он воплощается в народном духе. Здесь выступает проводимое Гегелем принципиальное различие между искусством как относящимся к области посюстороннего и религией как потусторонним. Если одним из существенных элементов содержания идеала является общечеловеческое, то отсюда неизбежно следует вывод: внутренняя сущность искусства в условиях современного общества находится в тисках, враждебных самому существованию его. Правда, сам Гегель выход для искусства видит в религии откровения. Но это, во-первых, не единственное его утверждение; во-вторых, внутренняя логика гегелевских рассуждений приводит к неизбежному заключению: искусство как сфера свободной чувственной деятельности сохраняет свое значение и в настоящем его виде, и в снятой философией форме и, таким образом, «представляет собою согласно понятию лишь всеобщие формы развертывающейся идеи красоты. Обширный пантеон искусства поднимается ввысь как внешнее осуществление этой идеи; его архитектором и строителем является творящий самого себя дух прекрасного; этот пантеон, однако, будет завершен лишь в ходе тысячелетней работы всемирной истории» (54, XII, 94). Если с точки зрения практики искусство есть предметная деятельность, то с точки зрения объекта оно есть отражение, познание. Обосновывая своеобразие художественного познания действительности, развивая высказанную И. Винкельманом мысль о художественной идее как специфическом признаке искусства (см. 54, XII, 67), Гегель приближается к обоснованию и защите того нового, нарождающегося искусства, которое уже ушло от просветительского (ему впоследствии было дано наименование критического реализма). Особенно явственно такое приближение проступает в оценке немецкой и голландской живописи, а также типа субъективности, характерного для романтического этапа развития искусства вообще; в учении о характере, который является единичным средоточием всеобщих сил действия, т. е. воплощает данный круг условий (ситуацию и состояние мира); в некоторых высказываниях о будущем свободном искусстве, о романе как эпопее буржуазного общества; в разработке Гегелем категории безобразного, которая указывает границу искусства и в то же время связана с характерным, оттеняет его, становясь необходимым элементом современной Гегелю поэзии. С одной стороны, расширение и выход философии искусства за непосредственные рамки искусства, с другой — отказ эстетики от нормативного понимания прекрасного вели к формированию понятия того, что Гегель называл поэтическим (не только в искусстве, но и в жизни) и отождествлял с идеалом, как таковым. В философии искусства Гегеля есть тенденции, близкие к материализму. Для него искусство не теряет своего чувственного предметного характера, который выступает как условие конкретности художественного познания. Гегелевская философия искусства в известной мере противоречила его общим идеалистическим установкам и позволила ему не только поставить целый ряд вопросов, вызывающих интерес и сегодня, но и наметить некоторые пути их решения. Если идеал, как таковой, есть результат познания действительности и одновременно продукт предметной деятельности художника, то отсюда следует: искусство воссоединяет гносеологическое (художественную идею) и аксиологическое, ибо идеал — это не только познание, но и ценность, норма и в свою очередь является критерием для оценки произведения искусства. Выступая как общественно обусловленный, он влияет на вкус аудитории именно потому, что содержит в себе определенную норму вкуса и воплощает определенный пафос. Невозможно согласиться с теми исследователями, которые подобно Раймону Байе превращают гегелевскую эстетику в набор понятий, только внешне связанных друг с другом (см. 204). И вообще внимание, концентрирующееся на схеме, на канве системы философии Гегеля, приводит к обедненному представлению о ней: оно упускает из виду главное — саму диалектическую стихию гегелевского мышления. В истории философии результаты такого подхода сказались и у К. Фишера, и у «критических критиков», переложения которых во многом выхолостили или даже оглупили эстетические взгляды великого немецкого диалектика. Напротив, эстетические взгляды Гегеля отличает содержательная последовательность в исследовании искусства как целостного, тотального явления. Эстетику Гегеля пронизывает единый принцип, каковым является понятие идеала. Стремление показать специфику искусства, правда, не увенчалось у Гегеля полным успехом, однако тот факт, что он поставил идеал, воплощаемый в художественном произведении, краеугольным камнем своей эстетической теории, был шагом вперед в истории эстетики и может еще и сегодня дать богатый материал — при всех достоинствах и недостатках этого понятия у самого Гегеля — для формирования понятий научной эстетики. Кроме того, необходимо не только отмечать конкретно исторический подход в самой эстетике Гегеля, но и пользоваться этим подходом при оценке концепции самого Гегеля. Преобладающим направлением в гегелевском мышлении был реализм, не просто философия, не просто любовь к мудрости, а научный подход, пафос дистанции, который позволял с точки зрения завершенного процесса оценивать его начало и ход. Однако такая завершенность в конце концов оказывалась у Гегеля абсолютной. Он видел противоречия прогресса и ярко показал их, он искал преодоление их на путях деятельности, но свел при этом деятельность лишь к одному виду — деятельности познания. Поэтому мы можем говорить о некритическом и ложном «позитивизме» гегелевской философии и эстетики, об известной немотивированности его идеала, т. е. о неизжитых остатках романтического мировоззрения. Однако в то же время у нас есть полное основание говорить о концепции идеала в эстетике Гегеля как о концепции, служащей обоснованию реализма, отрицанию плоского механистического взгляда на эстетическое, о выработке, хотя и в идеалистической форме, краеугольных понятий, которые способствовали появлению научной эстетики, о создании им диалектического метода, который в преобразованном и очищенном от идеализма виде сохраняет свое значение и сегодня.