Человек и экономика. Модели человека в экономической теории

                           2.3 Альтернативные модели

В 2002 году Нобелевская премия по экономике  была вручена экономисту Дэниэлу Канеману за то, что он и другие исследователи показали, что «человеческие решения закономерно отклоняются от стандартной модели».  Канеман писал, что «в процессе принятия решения субъекты игнорируют самые основные принципы и правила, лежащие в основе теории рационального выбора». Вместо калькуляции своей выгоды люди просто следуют привычкам и традициям, игнорируя вероятностных журавлей, выбирают надежных синиц в руках, недооценивают возможность отрицательного исхода в «привычных» ситуациях («ошибка профессионала»), рисковать готовы, как правило, только для того, чтобы избежать беды, а не для получения выигрыша.

Стало складываться нечто похожее  на комплексный альтернативный подход к исследованию человеческого фактора в экономике. Он формируется на пересечении посткейнсианской, поведенческой, неоавстрийской и институционалистской исследовательских программ. Чем же отличается альтернативная модель?

Во-первых, она гораздо менее  абстрактна, чем неоклассическая. Во-вторых, в ней акцентируется не логический выбор, который субъект совершает из представленных средой на его рассмотрение альтернатив, а его практическая познавательная деятельность, в ходе которой человек активно включается в окружающий мир и сталкивается при этом с теми или иными проблемами.  В-третьих, в альтернативной модели объяснение человеческих действий следует искать не в изменении внешних условий деятельности, а в первую очередь в самом человеке, в его внутреннем, мире. В-четвертых, альтернативные подходы придают большое значение неопределенности: это и нехватка информации о будущем или настоящем, и неопределенность, связанная с тем, что окружающая среда состоит из людей, действующих по только  им  известным соображениям. Поэтому прошлый опыт не может быть ключом к будущему, каждому человеку доступно лишь частичное, неполное знание, а полное – прерогатива только рынка в целом. В-пятых, даже если бы человек обладал полной информацией обо всех имеющихся вариантах поведения, он все равно не смог бы за ограниченное время сравнить их. Принятие решений в этих условиях объясняет поведенческая теория ограниченной рациональности, которая исходит из того, что выбирается не оптимальный, а удовлетворительный вариант. В-шестых, в трактовке мотивационного компонента модели человека альтернативные подходы добавляют к традиционным целям – благосостоянию, полезности, удовлетворению потребностей – самореализацию, стремление к совершенству, радость творчества, достижение большего контроля над внешними обстоятельствами, обеспечение душевного комфорта.

          Радикальный субъективизм Шэкла. Его экономический человек – человек ощущений. Реальность, которую он рассматривает и оценивает, – это не объективная, а мысленная реальность.  Она существует только в данный момент, когда человек должен сделать выбор.  Шэкловский человек, выбирая тот или иной вариант поведения, не может знать многое в настоящем, а также будущее, – оно неизвестно, потому что зависит и от будущих выборов самого субъекта, и от выборов других субъектов. Кроме того, с накоплением новой информации планы могут измениться и в процессе самого планирования, и в ходе реализации планов. При этом, в отличие от неоклассического человека, цели которого известны и остается лишь выбрать оптимальные средства для их достижения,  шэкловский человек выбирает и цели, и средства.   

        Поведенческая экономическая теория Г.Саймона содержит обобщенную модель принятия решений. Данная теория исходит из того, что перед человеком, принимающим решение, нет готовых альтернатив, их нужно искать самому. Поэтому в этом случае не предполагается, что в процессе поиска вариантов можно максимизировать полезность. «Поведенческая экономическая теория описывает процесс принятия решений в различных областях экономики. Этим она принципиально отличается от неоклассической парадигмы, а также от австрийцев, для которых важен и интересен не процесс принятия решения, а его результат. С другой стороны, заметно ее отличие и от радикальных субъективистов, отождествляющих фирму с индивидом. Приверженцы поведенческой теории ищут рациональность не в самом решении, оцениваемом по его результатам, а в процедуре его принятия в конкретных организационных рамках. Опора на эмпирические исследования: массовые опросы, описание отдельных случаев принятия решений, а также на компьютерную симуляцию поведенческих алгоритмов, – еще одна черта, отличающая поведенческую теорию» .

         Таким образом, процесс принятия решений в модели Саймона можно описать двумя главными понятиями – поиска и принятия удовлетворительного варианта. При этом выбор удовлетворительного варианта требует от экономического субъекта гораздо меньшей информированности и счетного искусства, чем в неоклассической модели. Достаточно интуитивного представления о том, что данный вариант выше или ниже приемлемого уровня.

          Прямым  продолжением идей Саймона можно  назвать концепцию американского экономиста Роналда Хайнера.  Реальные  люди для того, чтобы с максимальной надежностью ориентироваться в условиях неопределенности, располагают готовым набором правил поведения, причем не универсальных, а применимых к наиболее часто встречающимся в экономической жизни ситуациям. В ряде случаев отклонения от этих правил могли бы быть выгодны, но в силу неопределенности среды установить правильный момент для отклонения не представляется возможным.

           «Часто  в сложных ситуациях следование  правилам удовлетворительного выбора выгоднее, чем попытки глобальной оптимизации. Автор приводит аналогию с кубиком Рубика. Кубик может находиться в 43 млрд возможных позиций, и для каждой существует свой способ максимально быстро прийти к цели. Однако все знатоки собирают кубик, пользуясь небольшим набором алгоритмов, практически не зависящих от исходной позиции. Такой путь заведомо неоптимален, но тем не менее быстрее всего приводит к цели» .

            Приверженцы поведенческой теории, выяснив примерные алгоритмы  решения проблем, которые применяют  участники эксперимента или опрошенные реальные участники хозяйственной деятельности,  строят на их основе компьютерные программы, а затем проводят «турнир» между этими программами. Наиболее успешный алгоритм может быть рекомендован для применения на практике.

           Концепции  переменной рациональности. Наиболее  известна из современных теорий этого рода концепция гарвардского профессора Харви Лайбенстайна. Согласно Лайбенстайну, степень рациональности человеческого поведения зависит от двух сил. Физиологическая природа человека требует от него экономить мыслительную энергию и душевные силы. Чем более продуманным будет решение, тем больше труда и связанных с ним неприятностей доставит экономическому субъекту процесс его принятия. Не случайно люди, располагающие достаточными средствами, стремятся переложить груз необходимых подсчетов и рассуждений на профессионала-консультанта, часто щедро оплачивая его услуги. Таким образом, если бы поведение человека определялось только его физиологической природой, оно было бы минимально рациональным.

           Однако  на практике этого не происходит, и причина тому – общественная природа человека, стандарты и нормы, которые ставит перед ним общество. В обществе более продуманное, рациональное поведение всегда пользуется большим уважением и приносит человеку большее удовлетворение. Таким образом, в реальной жизни происходит конфликт возвышенных стремлений и общественных норм поведения с физиологическими потребностями человека и его стремлением к экономии сил. В результате достигается некоторая оптимальная для душевного комфорта индивида степень рациональности.  Работая в фирме, он в первую очередь стремится именно к оптимальному комфорту. Отсюда следует, что, поскольку трудовой контракт не может полностью регламентировать поведение работника на рабочем месте, никакая фирма в принципе не способна полностью использовать интеллектуальный потенциал своих работников и достичь максимальной эффективности – максимизации прибыли. Это явление, присущее любой экономической системе, Лайбенстайн назвал Х-неэффективностью.

К теории Лайбенстайна близко примыкает  концепция одного из главных представителей французской школы экономической психологии Пьера-Луи  Рейно.  Согласно концепции экономической психологии, все типы экономического поведения можно расставить по уровню затрат умственной энергии. Чем более осознанным, рациональным является поведение, тем больше затрат энергии оно требует и тем менее охотно ведут себя так экономические субъекты. С другой стороны, полностью неосознанное поведение, когда человек просто плывет по течению, почти не расходуя энергии, тоже не является типичным, ибо оно не обеспечивает человеку самосохранения. Наиболее же часто встречаются формы поведения, которые автор делит на два типа: «не всегда осознанное поведение», характерное для предпринимателей, и «эпизодически осознанное поведение» у потребителей (понятно, что первый тип требует больших затрат энергии, которые и компенсирует предпринимателю его прибыль).

«Переход экономического субъекта от одного типа поведения к другому  осуществляется, согласно экономической  психологии, не плавно, а скачкообразно, через пороги, которые по интенсивности последующего изменения подразделяются на пороги разрыва и пороги адаптации. Существованием таких порогов Рейно объясняет, в частности, феномен экономических кризисов: привыкшие не думать в ходе подъема экономические субъекты разом начинают тщательно обдумывать свои поступки, когда инерция поведения завлекла их уже далеко по ложному пути, но в результате они приходят к правильному поведению, которое выводит их из кризиса»

Институализм. По мнению представителей этого течения, рынок отнюдь не нейтральный  и не универсальный механизм распределения ресурсов. Саморегулирующийся рынок становится своеобразной машиной для поддержания и обогащения крупных предприятий. Их партнером выступает государство. Опираясь на его мощь, монополизированные отрасли производят свою продукцию в огромном избытке и навязывают ее потребителю. Основа власти крупных корпораций – техника, а не законы рынка. Определяющую роль теперь играет не потребитель, а производитель, техноструктура.

Кроме того, надо отказаться от анализа  экономических отношений с позиций так называемого экономического человека. Нужны не разрозненные действия отдельных членов общества, а их организация. Против диктата предпринимателей необходимы совместные, скоординированные действия, которые призваны организовать и проводить профсоюзы и государственные органы. Государству надлежит взять под свою опеку экологию, образование, медицину.

Институционалисты вносят новые краски в портрет экономического человека. В отличие практически от всех остальных направлений экономической теории они не исходят из человеческой природы как из данности, а пытаются изучить закономерности ее формирования и эволюции. Для неоклассиков и неоавстрийцев поведение человека предопределено сложившейся у него системой предпочтений. Для институционалистов же факторы, предопределяющие поведение человека в экономической жизни, берут начало в далеком прошлом не только самого человека, но и всего человечества. Институционалисты рассматривают человека как биосоциальное существо, находящееся под перекрестным воздействием своей биологической природы и общества.

Оба эти воздействия объединил  в своей категории «инстинктов» Т. Веблен. Поэтому неудивительно, что  в его концепции человеческой природы важную роль играют «инстинкты», к которым Веблен относит способы  осознанного и целенаправленного человеческого поведения, формирующиеся в определенном культурном контексте и передающиеся из поколения в поколение.

«Цивилизованные народы Запада», с  точки зрения Веблена, подвержены влиянию  следующих основных «инстинктивных склонностей»: инстинкта мастерства, праздного любопытства, родительского инстинкта, склонности к приобретательству, «набора эгоистических склонностей», инстинкта привычки.

Эти инстинкты подчиняют себе друг друга. Так, например, большую силу представляют собой родительский инстинкт, праздное любопытство и инстинкт мастерства, когда они «заручаются поддержкой привычки», т.е., говоря проще, входят в привычку у людей. Тогда праздное любопытство поставляет информацию и знания, служащие целям, которые ставят перед людьми инстинкт мастерства и родительский инстинкт. В результате мы имеем «поиск эффективных жизненных средств», ведущий к «росту технологического мастерства». Такое поведение Веблен называл «промышленным» и явно одобрял в отличие от так называемого денежного соперничества, которое имеет место тогда, когда добродетельный союз мастерства, любопытства и привычки попадает под власть эгоистических, приобретательских инстинктов» .

Следует отметить, что «правила поведения», важность которых подчеркивают институционалисты, не только облегчают жизнь людям в условиях переизбытка информации, но и представляют собой необходимый источник информации для всех участников рынка. Даже на столь эффективном рынке, как фондовая биржа, присутствует множество таких правил и обычаев.

«Парадигма институциональной экономики сегодня имеет большое значение. Здесь «действия агентов разворачиваются не «в чистом поле» свободного рынка», а в сильно «пересеченной местности», наполненной разнообразными институтами – организациями, правилами, традициями и т.п. Побудительными мотивами действий агентов являются не столько попытки обеспечения максимальной прибыли, сколько стремление к соответствию данного агента институциональным нормам и правилам, к улучшению своего положения в рамках этих институтов. Объектом исследования становится не агент, а институт. Предмет экономической науки – отношения агентов и институтов. Модель человека – человек институциональный» .

Сравнивая «человека экономического»  и «человека институционального», Г.Б. Клейнер отмечает направленность целей первой группы на максимизацию материальных благ, а второй – на упрочение своего положения и статуса в обществе.