Французская деревня по юридическим источникам XVI века

     Наиболее  суровой формой крестьянской зависимости на Юге был серваж. По Нивернскому судебнику 1534 г. сеньор обладал всеми правами  над сервом, который зависел от него в личном, поземельном и судебном отношении. По обычаю Ниверне, сервы платили так называемую произвольную, разумную талью, т. е. такую, что учитывала возможности крестьянского хозяйства данного года. Сервы могли нести барщину. Барщины, не востребованные в срок господином, пропадали.

     Ни  талья, произвольная или абонированная, ни барщина, ни другие повинности сами по себе не делали человека сервом. Им надо было родиться. Сервы считались менмортаблями. Сын наследовал отцу в том случае, если жил с ним под одной крышей, что гарантировало сеньору воспроизведение сервильной зависимости наследника в прежнем объеме. В противном случае все имущество переходило сеньору.

     Кутюма  скрупулезно перечисляет все  возможные ситуации сеньориальных  претензий на имущество серва, если он — серв нескольких сеньоров, если кто-то из дольщиков выделился из общего хозяйства, если серв осужден на смерть.

     Передвижение  земли внутри сервиального сословия — залог, продажа совершались без всяких сеньориальных ограничений, без уплаты пошлин. Отчуждение земли не серву данного сеньора или свободному запрещено. Любопытно также свидетельство Кокиля о том, что если свободный человек, купивший землю у серва, непременно хотел ее оставить за собой, например, в том случае, если он не мог найти серва, желающего ее купить, сеньор обязан был оставить эту землю в руках покупателя (т. е. свободного человека), заключив с ним договор о борделяже. Покупка сервильной земли людьми свободными не практиковалась потому, что в ряде мест Ниверне действовало право реального серважа, по которому проживание человека в менмортабельной земле делало его сервом.

     Проживание  крестьян большими семьями, практиковавшееся в этой стране, поощрялось сеньорами.

     Сервы без позволения сеньора не могли  становиться клириками.

     Суд над провинившимся сервом, исключая уголовные дела, чинил обычно его сеньор. Сервам запрещалось собираться вместе даже для раскладки тальи. Серваж неуничтожим.

     От  личного серважа несколько отличен  серваж реальный, поземельный, именовавшийся  в Ниверне борделяжем. По распоряжению частного королевского совета от 14 мая 1576 г. разрешено было борделяж считать  выкупаемой рентой. Борделяж — продукты надо было принести в дом сеньора в определенный день. Борделяжные земли могли быть отобраны, если платежи не вносились три года подряд. Держатель почти полностью был лишен права распоряжения борделяжем. Наследование борделяжа так же, как и сервильного держания, разрешалось родственникам, жившим одним хозяйством.

     Разные  формы крестьянской зависимости  кутюма связывает с различной степенью зависимости рентной.

     Наилучшим образом правила установления рент описаны в обычном праве Оверни, Марш, Бурбонне.

     Обычной рентой в Оверни считалась сеньориальная. Такая рента ценилась в 2,5% земельного дохода. Простые земельные ренты  были самыми высокими, обычно 5%, так  как предполагалось, что помимо них  должник ничем не обязан кредитору.

     Расплачивались  по «сухой» и сеньориальной ренте  деньгами и хлебом.

     Ренты всех трех видов: «сухой», сеньориальной и сервильной могли появиться на аллодиальной земле либо потому, что на этих условиях она уступалась собственником, либо потому, что задолжавший аллодист сам смирялся с ним. Автор показывает воспроизведение, если не ежечасное, то ежегодное всех известных форм феодальной крестьянской зависимости.

     Постоянная  нужда, голод гнали крестьянина  к ростовщику — и появилось на его аллоде или на земле, и без того обремененной рентой, дополнительное бремя.

     В XVI в. денежные конституированные ренты  имели тенденцию стать выкупаемыми, в отличие от сеньориальных невыкупаемых рент.

     Кутюмные  «обычные» расценки характеризуют  нормальную, спокойную, ленивую в смысле экономической динамики, жизнь средневековой деревни. Цены поползли вверх с 1509 г., с 30-х гг. повышение стало очень значительным 19 В Ниверне к 80-м гг. XVI в.   цены   по   сравнению с

     1490 г. выросли в 3, 4, 5, 6 раз. Это  — время гражданских, так называемых религиозных войн.

     Как и всюду, в Средиземноморье, на юге  Франции распространена была аренда скота.

     В высшей степени примечательно замечание  Кокиля о том, что нередко крестьянин арендовал у собственника свое животное, только что ему проданное.

     Аренда  скота, сочетавшаяся, вероятно, с арендой права выпаса в сеньориальных землях, была вынужденной еще потому, что за Луарой пользование крестьянской общиной лугами, лесами и др. угодьями издавна было сильно урезано по сравнению с тем, что мы наблюдали на Севере. XVI в. принес в этом отношении еще большие трудности.

     В Ниверне, как и повсюду во Франции, запись обычаев преследовала прежде всего охрану собственнических интересов сеньоров. Но сквозь сеньориальные запреты легко просматривается сельская община, сильно отличная, впрочем, от северной.

     Земли, «которые не вспаханы и не засеяны», отводятся под выпас скота. Хозяину  луга разрешалось огородить такой  луг, изъяв его из общего пользования. Проезд по чужому лугу, если он не вызван необходимостью увезти сено и траву, запрещался.

     Лишь  часть лесов Ниверне попадала под общий выпас.

     Вотчинный характер феодальных дворянских земель сочетался с самыми суровыми для  Франции формами крестьянских держаний, в первую очередь серважем, личным и поземельным. Личный серваж, помимо Ниверне, знали Бур-бонне, и, по-видимому, Овернь. В Марш встречался лишь поземельный серваж.

     Очень высокая норма феодальной эксплуатации крестьян к югу от Луары поддерживалась и консервировалась значительным сохранением продуктовой ренты, составлявшей треть, половину и даже две трети рентных платежей, если верить кутюмам конца XV — начала XVI веков. Следует учитывать и суровую десятину, иногда двойную, церковную и светскую. На Севере перелом в сторону денежной ренты произошел в XIV веке. В XVI в. денежные сеньориальные платежи забирали небольшую долю крестьянского дохода. Скажем, в Бовези к концу XVI в. денежные сеньориальные подати составляли всего 4% урожая. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     3. Обычное право Парижа

     В 3 главе представлено обычное право Парижа. Современники называли Парижскую кутюму «принцессой» кутюм. Она считалась образцом ясности, краткости и точности выраженных в ней феодальных юридических норм. Таким же было мнение бывшего февдиста XVI в. Шарля Дюмулена, составившего обширнейший комментарий к первой официальной редакции кутюм 1510 г., написавшего «Обозрение французского обычного права» с целью сравнения его с нормами парижского   Кутюма первой редакции была подвергнута критике, особенно со стороны представителей буржуазии, уже в момент ее обсуждения на парижских штатах 1510 года.

     Торжественная ассамблея по публикации реформированной кутюмы собралась 22 февраля 1580 г. в богато украшенном по этому случаю большом зале парижского епископства. Чтение прерывалось жаркими дебатами. Представители духовенства и знатных светских сеньоров выговорили себе сохранение некоторых привилегий вопреки записанным статьям кутюмы, ставшей после регистрации ее парижским парламентом законом парижского судебного округа. Но и буржуазия добилась важных реформ феодального закона. В 1581 г. кутюма была напечатана в типографии Жака дю Пюи.

     При составлении кутюм Кале в 1583 г., ввиду  невозможности восстановить правовую традицию (что явилось следствием двухсотлетнего английского господства), была полностью скопирована кутюма Парижа. И хотя в момент составления и даже реформы кутюмы действия ее формально ограничивались Парижем и его округой, фактически Парижское право в XVI в. отражало порядки более обширного пространства, по крайней мере, всего Парижского района, именовавшегося в то время Иль-де-Франсом.

     Основное  богатство Иль-де-Франса — великолепное зерно. Второе богатство Иль-де-Франса при Старом порядке— виноградники.

     Леса, сильно сократившиеся во время расчисток XI — XIII вв., никогда не были изведены полностью. Они сохранились в первую очередь на песчаных обрывах (знаменитый лес Фонтенбло), на тяжелых почвах Бри.

     Парижская кутюма считается образцом синтеза  германских и римских правовых норм.

     Кутюма  устанавливает льготность цензивы  в пределах городской черты, где  просрочка в уплате ценза не караласьштрафом. Зато в протоколе заседания парижских штатов, принимавших кутюму, оговорено право на больший штраф для земель духовенства и некоторых грандов.

     Парижское право, в отличие от Ниверне, не знало  конфискации цензивы сеньором.

     Кутюма  разрешает цензитарию искать защиту в королевском суде.

     Декрет 13 марта 1547 г. объявлял конституированные  ренты выкупаемыми навечно. Декрет 10 мая 1557 г. запрещал взимать сеньориальные пошлины при конституировании рент и их выкупе. Однако в том случае, когда коиституирование рент скрывало фактическую продажу земли, когда ренты являлись частью цены земли, сеньориальные пошлины сохранялись.

     Цензитарий в Парижском судебном округе обладал многими правами распоряжения землей — свободно наследовал ее, дарил, обменивал. После реформы 1580 г. несомненно облегчен был и залог цензивы без уплаты пошлин. Укрепление права крестьянина на цензиву, значительная свобода в распоряжении ею ускорили буржуазное развитие деревни, расслоение ее.

     Факты, приведенные в работах Г. Фуркена, И. Безар, Е. Миро, М. Фонтенея, Ж. Жаккара и др. позволяют говорить о слабом развитии серважа под Парижем и раннем его исчезновении, о льготности парижской цензивы, ее мобильности, способствовавшей значительному расслоению и дифференциации крестьянства, о развитии срочной аренды, окончательно вытеснившей в XVI в. цензивные контракты, о развитии капиталистического фермерства и т. д.

     Автором представлена география распространения разных типов общины, серважа и цензивы (по памятникам обычного права Франции XVI века)

     Одной из наиболее ярких и своеобразных черт сельской Франции Блок считал сосуществование в ней двух основных типов аграрной организации, которые  он («за неимением лучшего») назвал северной и южной (применительно к Франции) цивилизациями.

     Еще большую загадку представляет собой  аграрная организация как таковая, форма полей. Блок восстанавливает ее по земельным кадастрам преимущественно XVII—XVIII вв.

     В «Характерных чертах...» Блок для  объяснения этих контрастов выдвинул ипотезу о зависимости аграрной системы от типа пахотного орудия. Норвежцы, колонизовавшие Ко, не знали колесного плуга.

     Историк высказал предположение, что в области германской колонизации, т. е. преимущественно на Севере Франции, развитие в течение всего средневековья шло более интенсивно, чем на Юге.

     Блок  считал, что он лишь ставит проблемы, которые нуждаются еще в разрешении, выработке аграрной палеографии, которая поможет прочесть (причудливую систему полей), куда «сельские общества строчка за строчкой вписали превратности своего прошлого».

     На  Юге произошла быстрая романизация варварских законов. Сильно усеченная альменда характерна для земель по Луаре и особенно за ней, где до XVI в. дожил серваж, исчезнувший на Севере к XIII—XIV вв.

     Эволюция  серважа в XII—XIII вв. привела к постепенному замещению сеньориально-крестьянской связи «по плоти и кости» поземельной зависимостью.

     Освобождение  крестьян от крепости историк ставил в прямую связь с ростом денежных отношений, слабое развитие которых сохранило серваж в Шампани, центре Франции, обеих Бургундиях (герцогстве и Франш-Конте) вплоть до Великой Французской революции.

     Для традиционных исследователей серважа  служило аксиомой то, что юридический статус крестьянина отражал его социальную сущность. Эта методика изучения феодальной зависимости крестьянства была оспорена французскими и бельгийскими авторами последних десятилетий — Л. Верьер, Ж. Дюби, Ш. Э. Перреном, Г. Фуркеном и др.

     Количество и качество сервильных запретов падает по мере продвижения с Юга Франции на Север. Жесткий серваж еще очень распространен в XVI в. на Юге Франции, в Центре. На Западе и в Бургундии он уже несколько смягчен (поземельный серваж).