Шарль Фурье

Не скажете  ли вы бедняку, что есть место в  армии и на вспашке? Это ли источники  для отца, отягощенного детьми, или  для женщин, которые еще больше, чем мужчина, подвергаются опасности не иметь занятия и зарабатывать так мало, что у них нет никаких источников существования, кроме как в -проституции? Тот, кто провел свою молодость в занятиях свободными искусствами, разве пригоден к тому, чтобы жить в лагере на снегу или тянуть лемех? Предоставлять ему плуг, ранец и ваши мастерские благотворительности, более отталкивающие образованного человека, чем сама смерть,- это значит подносить ему цикуту. Если приходится, прожив всю жизнь среди образованного класса, смешаться с грубым простонародьем, разве это не значит спуститься живым в могилу? И такой-то помощью ваши общественные договоры полагают превзойти предусмотрительность природы? Чтобы сравняться с нею, следовало бы дать нам по крайней мере то, что она дает дикарям и свободным животным,- работу, какая им нравится и к какой они привыкли на протяжении своей жизни, работу совместно с существами, чье общество им подходит. Дайте также и цивилизованному человеку работу, несменяемым обладателем которой он был бы и которой он мог бы заниматься, как ему угодно, когда ему угодно, не будучи зависим от несправедливого начальника, не смешиваясь с людьми, чьи нравы его отталкивают. Уравняйте возможности цивилизованного человека с возможностями дикаря, которого ничто не может лишить права на те же работы, какими занимаются вожди его орды,- права на охоту и рыбную ловлю, плоды которых предназначены для него, а не для какого-то хозяина. Наконец, со всеми вашими науками, сделайте для бедняка столько, сколько природа сделала для дикарей и диких зверей без помощи наук.[...]

Правда, женщины  при строе дикости очень несчастливы, и этого одного было бы достаточно, чтобы доказать, что строй дикости  не является требованием природы; но если принимать в соображение  только мужчин строя дикости и  говорить в духе философов, которые ставят ни во что несчастье женщин, то посмотрите, насколько участь дикаря предпочтительна перед долей наших бедняков.

А какой человек  строя цивилизации может льстить  себя надеждой, что он или его  дети не впадут в нищету? Более чем когда-либо она угрожает богачам и вельможам в столь обильный революциями век.

Революции

Если политика не сумела озаботиться благополучием  отдельных личностей, смятых общественным договором, то озаботилась ли она  больше благосостоянием государств? Выдвинем же теперь против нее обвинения по этому пункту: когда ее упрекают в несчастьях отдельных людей, она укрывается за перспективой общего блага, опирается на этот повод для извинения за подавление отдельных личностей; но своими умозрениями принося в жертву отдельных людей, обеспечивает ли она благо массы, гарантирует ли она государства от революции? Нет, конечно. Революции следуют, все возрастая;

все больше и  больше видно, как они назревают  вдали, при отсутствии какого-либо средства избежать их, и их неизбежность доказывает, что политика никогда не имела ни малейшего понятия о преобразованиях, которым может подвергнуться порядок цивилизации.

Революции возвещают  об усталости и нетерпении природы: она находится в состоянии  возбуждения, чтобы избавиться от строя цивилизации и варварства. Политические науки должны были ускорить это избавление, поднять постепенно социальный порядок к шестому и седьмому периодам, но в тех немногих успехах, каких он достиг, строй цивилизации не извлек никакой помощи из политических наук,- он подвигается вперед машинально, путем бедственных опытов или благодаря игре случая, никогда не получая никакой помощи от философии. [┘]

Мораль!!! Какие  грустные мысли порождает это  слово! Мораль!!! При этом слове ребенку  кажется, что он видит вооруженных розгами учителей, молодая женщина представляет себе ревнивцев, угрожающих кипящими котлами ада; при имени морали честный человек вспоминает о множестве интриганов и преступников, которым мораль служила маской во все времена. [...]

В конечном счете мораль - это довольно нудные бредни, служащие для развлечения бездельников, когда она приспособляется к обстоятельствам; поэтому она сильно смягчилась, чтобы иметь дело с людьми нового времени, у которых репа уже более не в почете, так что моралисты позволяют уже не презирать богатства,- следует лишь проявлять невнимание к ним, или не считаться с ними,- забавные выражения, прекрасно доказывающие, что секта доведена до крайности в отношении выбора слов, как и в отношении выбора средств. Бедная мораль снова появилась у людей нового времени, чтобы здесь умереть своей естественной смертью. Тщетно перебирала она бредни древних, все их диатрибы против страстей и богатств,- у нее есть порок, осуждающий ее на небытие: это то, что она ныне отделена от суеверных обрядов, которые являются единственным подходящим развлечением для буржуазии и простонародья строя цивилизации. Шарлатаны, которых именуют моралистами, полностью могли предвидеть, что губят себя, отделяясь от религии. Народы почитают только человека, который обуздывает их при помощи бога и государя, и хотя ад кажется пятым колесом в социальном механизме, он поистине обладает заметной полезностью, состоящей в том, что воздействует на детей строя цивилизации как тирания общественного мнения и рано приучает их к страху, который является стержнем нравов строя цивилизации; в этом смысле, кажется мне, хорошо сделали, придумав ад.[...]

Вы, притязающие  на честь быть нашими руководителями, моралисты, нагромоздившие этот ворох  томов, где самые ученые люди видят  лишь безвыходную путаницу, вы были бы гораздо более почитаемы, если бы вместо упорного поддерживания своих догм вы откровенно признали ничтожество

МОРАЛЬ

Отношения морали с политикой

Я установил  эти отношения, доказывая, что секта  моралистов является излишней и опасной, когда она вмешивается в политические дела. Продолжаю об этом. Это не послужило основанием для отстранения ее от такого вмешательства, ибо политика строя цивилизации, будучи в сильной степени слепой, могла совершить ошибку - объединиться с таким неумелым сотрудником, как она.

Слишком поздно было замечено, что политическая экономия заполонила все области шарлатанством. С середины XVIII века все умы присоединились к науке, объявляющей себя раздатчицей  благосостояния и сулящей нациям огромные богатства, из которых каждый льстит себя надеждой извлечь свою долю. Захватническая деятельность экономистов была уже завершена, когда Руссо и Мабли прилагали еще всяческие усилия, чтобы восхвалять прелести бедности, сладость педерастии, убийства и прочих видов времяпровождения добродетельных спартанцев и гражданских брехунов Афин и Рима. Наконец, когда Французская революция привела к полному падению всех этих бредней о республиканских добродетелях и правах человека, моралисты хотели бы пойти на соглашение. [...]

Мы видим, как  строй цивилизации клонится к  упадку под действием бродил революции  и феодальных монополий, которые  он таит в себе. Вместо размеренной  борьбы, вместо безупречно политичных войн, какие наблюдались до Французской  революции, теперь замечается только неукротимая ненависть, слышны лишь клики войны насмерть. Половина государей питает тайное ожесточение против другой половины, и все престолы установлены на пороховых бочках. С тех пор как каждая битва приводит к нарождению и падению корон, собственность обеспечена менее чем когда-либо. В этой быстрой смене бурь короли, как и агитаторы, не допускают больше нейтральности у частных лиц: каждый собственник вынужден высказаться в этих политических спорах и видит, что его наследственное состояние является ставкой в столкновении партий. Многочисленные изменения, последовавшие в Европе, умножили семена гражданских смут. Обманчивое затишье царит ныне и покоится только на существовании одного государя, окруженного кинжалами и ядами. В тот момент, когда он будет полагать, что заговоры подавлены, Англия вызовет новые; а если бы ему пришлось попасть в их западню, какая ужасная буря разразилась бы над строем цивилизации! Он оказался бы разрушенным своими собственными неистовыми силами: Англия поставила бы карту достояние Европы, чтобы низвергнуть в пропасть Францию; вандеи, якобиньерки и коалиции восстановились бы сразу, и взрыв распространился бы на весь Запад. Вулкан, открытый в 89 году философией, совершил лишь первое свое извержение; второе не так уж далеко. Успех Французской революции побуждает к новым революциям. Война бедного против богатого имела успех в столь полной мере, что интриганы всех стран только и стремятся к тому, чтобы возобновить ее, и разве можно сомневаться в том, что в столь бурный век случай не приведет вскоре к новым возможностям для агитаторов, всегда имеющих наготове поддержку в английской казне! Да, нынешнее затишье - это лишь революционный антракт; это - мгновенный отдых Везувия. Когда видишь, как во всех странах растут налоги, армии и все зачатки финансового грабительства, разве можно сомневаться в том, что смуты вспыхнули бы и воспламенили всю Европу с того момента, когда континент потерял бы того, кому мы обязаны этим эфемерным затишьем? Да, сосуд Пандоры открыт над нашим несчастливым поколением, и не без основания оно восклицает: В каком веке мы родились! Трепещите, государи и собственники, при мысли об этих страшных истинах и благодарите за открытие, которое избавит вас от столь печальной будущности, предоставляя вам выход из этого строя цивилизации, самого вулканического и самого отвратительного, какой когда-либо существовал.

Цивилизованные  нации, поскольку вы подходите к  избавлению, не стремитесь больше не замечать ужаса вашего положения, имейте смелость посмотреть в лицо вашим бедам во всем их объеме. Учтите в общественных бедствиях древних и новых времен необходимое следствие обречения богом, который, чтобы привести в замешательство ваших философов, осудил бесчестный строй цивилизации периодически падать в пучину революций.

Тогда как люди строя варварства, лишенные вашей просвещенности, умеют поддерживать на протяжении нескольких тысячелетий свои общества и грубые учреждения, почему ваши общества и учреждения столь быстро уничтожаются и зачастую в том же пятилетии, которое видело их нарождение?

Остановите свои взоры на этом симптоме политической немощи: поразмыслите о хрупкости  ваших произведений, об осмеянии их природой, которая непрерывно сокрушает  ваши общества и ваши чудеса. [...]

Да, вулкан 1789 года бродит, тем более что он был внезапно закрыт; великие революции подготовляются и грозят уничтожить современные государства, ужасы торгашества которых уже тяготят природу, как и разум.

Природе, кажется, угодно поднять отвратительный строй  цивилизации для того, чтобы доставить  себе удовольствие низвергнуть его и доказать нам при помощи повторных провалов нелепость руководящих нами наук. Вызывая образ преступного Сизифа 3, строй цивилизации кажется осужденным карабкаться к благосостоянию, чтобы падать обратно, как только приблизится к цели; наиболее мудро продуманные преобразования приводят лишь к пролитию потоков крови; так цивилизованные народы стонут в муках, ожидая того, что революции снова погрузят в небытие их колеблющиеся государства. [...]

Два порока мешали философии прийти к какому-нибудь открытию:

Вера в непроницаемость  будущего и обращение взора вспять при движении, т. е. суждение о настоящем  путем сравнения с прошлым,- таков  первый порок.

Искание источников блага в порядке управления вместо искания блага в изменении  бытового порядка - таков второй порок философии.

Отдавшись этим двум заблуждениям, она могла лишь укреплять бедствия рода человеческого, что бы она ни предпринимала.[...]

Источник: Утопический социализм: Хрестоматия / Общ. ред. А.И.Володина.- М.: Политиздат, 1982.

 

ШАРЛЬ ФУРЬЕ (1772-1837)

 

О ГАРАНТИЗМЕ, МЕЖЕУМОЧНОМ, ИЛИ БЛИЗЛЕЖАЩЕМ, ЛИМБЕ

...Выйти из  строя цивилизации!!! Какое кощунство,  с точки зрения совершенствователей  совершенствуемой цивилизации, выйти  из нищеты, плутни, угнетения и  бойни! Все погибнет! - станут они восклицать.- Но чего же хотят они? Оставаться при строе цивилизации с плутами, нищими, рекрутскими наборами и палачами? - Нет, возражают они, мы хотели бы оставаться цивилизованными и суметь искоренить все характерные особенности, присущие строю цивилизации.- Это значит, что вы хотели бы быть людьми строя цивилизации по названию и не быть таковыми в действительности. Вот, без сомнения, самое смехотворное притязание; но, как бы нелепо оно ни было, я подписываюсь под ним и собираюсь дать вам средство перейти к гарантизму, не переставая быть людьми строя цивилизации. [...]

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 196.

² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 528.

³ Фурье считал, что для объяснения законов природы и человечества необходимо исследовать четыре вида движения, а именно: материальное, органическое, животное и социальное. Подобных примеров сомнительной систематизации и классификации, чем Фурье очень любил заниматься, можно найти множество в его сочинениях.

4 Ш. Фурье. Избранные сочинения, т. I. M., Изд-во АН СССР, 1951, стр. 91.

5 Там же, стр. 101.

⁶ Несколько позже, в 1832 г., фурьеристы попытались все же создать экспериментальную фалангу и начали сбор денег по подписке. Сам Фурье должен был получить должность «директора общественного механизма». Попытка эта окончилась полной неудачей.

⁷ П.-Ж. Беранже. Избранные песни. М., ГИХЛ, 1950, стр. 277. Цитируется (в переводе В. Курочкина) стихотворение «Безумцы», посвященное основателям утопического социализма.

⁸ См. Ш. Фурье. Избранные сочинения, т. III. M., Изд-во АН СССР, 1954, стр. 15.

⁹ Правда, он включил фабрикантов в число «социальных паразитов», но лишь постольку, поскольку «добрая половина» их производит изделия плохого качества и обманывает общество и государство.

¹⁰ Ш.   Фуръе.   Избранные   сочинения.   Изд-во   «Кооперативный мир», 1918, стр. 56.

¹¹ См. К. Маркс и   Ф. Энгельс. Из   ранних   произведений.   М.: Госполитиздат, 1956, стр. 585.

¹² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 197.

¹³ Ш. Фурье. Избранные сочинения, т. II. М.—Л..   Изд-во   АН СССР, 1951, стр. 163.

¹⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 456—457.