Милитарная метафора

Прагматический потенциал  этой метафорической модели определяется ярким концептуальным вектором неискренности, искусственности, ненатуральности, имитации реальности: субъекты политической деятельности не живут подлинной жизнью, а вопреки  своей воле исполняют чьи-то предначертания.

Политическая жизнь России в последнем десятилетии ХХ века по своей красочности, некоторой  даже карнавальности, непредсказуемости  во многом напоминала театр, где публика  бывает то "дурой", то высшим судией. И, видимо, не случайно, многие известные  артисты активно участвовали  в избирательных кампаниях то в функции хорошо оплачиваемых клакеров, то, по примеру Рональда Рейгана, –  в роли официальных кандидатов на высокие должности. И только к  концу века актеров в избирательных  списках начали серьезно теснить  генералы. Видимо, действительно начинается другая эпоха.

Детальное и всем хорошо известное структурирование понятийной сферы "театр" часто помогает журналистам  найти подходящее метафорическое обозначение  для политических реалий. Театр как  сфера-источник создает великолепные условия для реализации эмоционального заряда метафоры. Важно отметить и  высокую структурированность театрального мира как исходной сферы для метафоры, достаточно объемное представление  большинства носителей языка  об этой структурированности и, наконец, их естественный интерес к зрелищным  искусствам. Эти искусства, как и  литература, традиционно служат в  нашей стране "учебником жизни": и важнейшим источником информации, и примером для подражания, и нравственным ориентиром. Поэтому "зрелищная метафора" обычно хорошо воспринимается адресатом.

Рассмотренный материал в  полной мере иллюстрирует мысль об особой значимости концептуального  вектора, отражающего типовые представления  о двуличии, неискренности участников политической жизни, о неподлинности  и излишней карнавальности находящихся  в центре общественного внимания событий, о несамостоятельности  многих с виду грозных людей и  о наличии каких-то тайных сценаристов  и режиссеров (мафиозной "семьи", всемогущих "олигархов", зарубежных "кукловодов" и др.) в политической жизни страны. Вместе с тем метафорическое зеркало отражает искреннюю боль за судьбу страны, стремление к переменам, привлекает внимание общества к наиболее острым проблемам в политической жизни России.

4. Сфера-источник «Болезнь».

Заметное место среди  миллитарных метафор, используемых в парламентских выборах, занимает  метафорическая модель со сферой-источником «Болезнь». В подобного рода материалах политические и экономические структуры государства (и страна в целом) метафорически представляются как страдающий от  болезни человек и традиционно подчеркиваются все реально существующие и даже мнимые недостатки: идущие «во власть» политики (и поддерживающие их «команды») стремятся показать, до чего довели страну их оппоненты; соответственно «партия власти» демонстрирует, как много ей удалось сделать в чрезвычайно сложных условиях. И те и другие стремятся представить себя опытными медиками, способными не только поставить диагноз, но при помощи эффективных лекарств и заботливого ухода добиться полного выздоровления пациента. Соответственно политические оппоненты метафорически обозначаются как физически и психически больные люди, уже принесшие родной стране много несчастий и способные окончательно ее погубить. Например:

С патриотами в государственной  думе мы избавимся от политической близорукости в России (И. Подобед); Нужно дать обществу некий идеологический наркоз, призванный сделать предстоящую  операцию менее болезненной как  для пациента, так и для его  просвещенных хирургов (Г. Кертман); По мере приближения выборов страсть  политиков к торговле своими голосами становится настолько маньячной, что  эту ситуацию нельзя рассматривать, ее можно только осматривать, как  в поликлинике  (Е. Енин); Тяжелая  болезнь постигла Россию в обличье  коммунизма. Может быть, она была попущена нам, чтобы избавить от какой-либо более страшной грозившей нам  чумы (Патриарх Алексий Второй).

Метафоры, образованные по рассматриваемой  модели, носят преимущественно эмотивный  характер, то есть они создаются  прежде всего для того, чтобы перенести  имеющееся у читателя эмоциональное  отношение к понятию-источнику (его  обозначает слово в основном значении) на понятие, которое концептуализируется  метафорическим значением слова. Например, вполне традиционное для русского национального  сознания сочувствие к больному закономерно  переносится и на Россию, которая  сопоставляется Патриархом Алексием с  излечивающимся от тяжелой болезни  человеком. Соответственно естественное отношение всякого человека к  очень опасной инфекционной болезни  благодаря использованию метафоры как бы переносится и на отношение  к коммунистической теории и практике.

 Рассматриваемая понятийная  сфера детально структурирована, что предопределяет продуктивность базисной метафоры. Если Россия – нуждающийся в срочной помощи пациент, то люди, партии и иные организации, стремящиеся что-то сделать для страны, обозначаются как врачи, целители, хирурги, терапевты, акушеры, анестезиологи, наркологи. Медицинская метафора закономерно способствует формированию прагматических смыслов, связанных с заботой, уходом, бережным отношением, и вместе с тем предопределяет отношение к стране и обществу как к пациенту, который уже не может и не должен в полной мере отвечать за свои действия. Подобное словоупотребление позволяет образно обозначить причины бедственного положения страны, вызывает наглядное представление об истоках недостатков и обостряет негативное отношение к их виновникам.

Типовые прагматические смыслы рассматриваемых метафор определяются тем, что сфера-источник хорошо известна  читателям, соответствующие реалии вызывают эмоциональное отторжение, а значит, образ больной страны становится особенно действенным: так, обозначение недостатков как "гнойников" или "язв", оценка содержания речи как "бреда", а экономических трудностей как "приступов удушья" или "предсмертных конвульсий" делает картину очень наглядной и активизирует эмоциональное восприятие читателями соответствующих реалий.

5. Сфера-источник «Мир  животных».

При использовании традиционной для отечественной политической речи зооморфной метафоры участники  избирательной кампании изображаются как представители животного  мира: одни кандидаты рисуются в  роли резвого жеребца, смелого сокола или хищной акулы; другие – образно  выступают как замученные клячи, глупые караси или  упрямые ослы. Свои зооморфные образы отыскиваются для групп поддержки кандидатов, избирательных комиссий и избирателей. Например.:

Коней на переправе не меняют, но выборы могут послужить спасительным берегом, где можно обсохнуть, поставить  в упряжь более сильного коренного  и более выносливых пристяжных (Е. Старикова); Предложенный образ медведя  с топором (топор в России –  образ решительности) оказался народу понятным (Ю. Левада); Взаимоотношения  кандидатов укладываются в схему: кто  кого больше укусит и ужалит (Н. Тишков); Нет спору, наша  грызня ветвей иногда отвратительна, но так развивается  демократия  (Б. Семенов); Медведи  заломают коммунистов (Б. Грызлов); Всем известно, что Путина рьяно поддерживали разного рода  волки из СПС, "медведи" из "Единства". Вот эти зверята  и ощетинились на народ России (К. Петров); Появилась война, появился зверь "Медведь", который съел все "Отечество" (Ю. Левада).

Для современной зооморфной политической метафоры характерны концептуальные векторы жестокости и агрессивности: образно уподобляемый животному человек (или иной субъект политической деятельности) забывает о гуманности, ведет себя как эксплуататор, ему некогда любоваться грациозностью животных, их верностью, отвагой и другими качествами, которые так привлекают нас в живой природе. Иначе говоря, современная политическая метафора не в полной мере использует бесконечно разнообразные возможности зооморфных образов. Причины этого коренятся, разумеется, не в особенностях исходной понятийной сферы и не в возможностях русского языка, а в том, какие реалии необходимо обозначить и какие эмотивные смыслы востребованы политической ситуацией.

6. Сфера-источник "Мир  криминала".

При анализе этой группы образов оказывается, что российские политические лидеры постоянно метафорически (то есть без каких-либо юридических  оснований) представляются как гангстеры, уголовники, шпана, грабители, жулье, джентльмены  удачи, киллеры и проститутки, наперсточники  и шулеры, бандиты и рэкетиры. Соответственно рядовые избиратели образно представляются как жертвы преступников - лохи, заложники и «терпилы». Например

Аграрная фракция  –  это политические мошенники (В. Жириновский); Людям, подготовившим такой  грабительский  бюджет, просто нечего делать в Белом  доме (А. Куваев); А.Батурин – член мафиозной семьи Лужкова, его  шестерка (Н. Доренко); Суть проблемы изъяснила  принадлежащая Гусинскому радиостанция: "Мы имеем дело с актом государственного бандитизма, нами правят паханы – пальцы веером, сопли пузырем (М. Соколов); Народ  опять держат за лохов, доверяющих политическим наперсточникам (Н.Андреев)..

Криминальная метафора пронизана  концептуальными векторами тревожности, опасности, агрессивности, противоестественности  существующего положения дел, резкого  противопоставления «своих» и «чужих», что, видимо, отвечает потребностям современной  политической речи. Можно предположить, одна из причин активизация данной модели – это реальное обострение криминальной обстановки, что отражается в народном сознании и находит  выражение в речи: давно замечено, что находящиеся в центре общественного  сознания явления становятся источником метафорической экспансии. Вместе с  тем активное использование в речи "криминальной метафоры" (как и едва ли не смакование в средствах массовой информации картин реальных преступлений), несомненно, влияет на общественную оценку ситуации в стране, внушает мысль о том, что общество действительно пронизано криминальными связями и отношениями, что в России преступление – это норма, а подобные умонастроения опосредованно могут сказываться на уровне преступности в обществе.  Показательно, что эта модель практически всегда несет негативную оценку действительности, особо выделяя отсутствие в стране свободы, нравственную ущербность и виктимное самосознание русского народа, который безропотно мирится со своим положением, а на выборах отдает предпочтение законченным негодяям.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                       ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Проведенное исследование позволяет  сделать вывод о том, что в политическом словаре современных выборов получили развитие метафорические модели с концептуальными векторами жестокости, агрессивности и соперничества (война, преступный мир,  спорт, мир животных и др.), отклонения от естественного для человека порядка вещей (болезнь, преступный мир, мир животных и др.). Еще одна группа сильных концептуальных векторов современной российской политической метафоры – это неправдоподобие происходящего, неискренность политиков, излишняя карнавальность находящихся в центре общественного внимания событий, несамостоятельность публичных политиков – наличие каких-то тайных сценаристов, режиссеров и тренеров в политической жизни страны (театральная, игровая и спортивная метафора). Зеркало современных концептуальных метафор отражает типовые социальные представления о жестокости и лицемерии новой эпохи, где человек человеку уже не "друг, товарищ и брат", но общественное сознание все-таки противится и реальности, казалось бы, более соответствующей рассмотренным концептуальным векторам метафорической формулы ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ – ВОЛК, ВРАГ, ПАХАН, СОПЕРНИК или РЕЖИССЕР. Начинается новая эпоха, приближаются новые федеральные выборы, и страна ждет совершенно новых концептуальных метафор.   

Создается впечатление, что  российское общество (в том числе  многие политики и журналисты) еще  не поняли, что свобода слова не исключает хотя бы нравственной ответственности  за сказанное, что, щедро поливая  грязью политических оппонентов, невозможно сохранить чистыми собственные  руки, и подобная грязь обладает свойствами бумеранга. В народном сознании справедливо осуждаются люди, которые  ради красного словца не жалеют родного  отца и родную страну. Нам необходимо научиться (как научились этому  в странах с богатыми традициями свободы слова) отличать респектабельные издания от бульварной прессы, а  солидных политиков – от скандалистов.  Политический язык новой России еще только создается, пока далеко не все в нем отвечает реальным потребностям общества[7]. Нет сомнений в том, что уже в ближайшем будущем будут созданы необходимые средства для взвешенного описания социальной реальности, что политические гиперболы окончательно выйдут из моды.  Все более заметны признаки того, что общественное сознание уже устало от однообразных образов миллитарной, криминальной, бестиальной и морбуальной сфер и ждет совершенно новых концептуальных метафор. Это позволяет надеяться на то, что дискурс российских избирательных кампаний нового века будет отличаться актуализацией совсем других метафорических моделей.

Было бы интересно сопоставить  систему метафор в политическом нарративе "Российские выборы на рубеже веков" и в избирательных нарративах других государств. Как справедливо  отмечает при сравнении русских  и польских морбуальных метафор  Т.В.Шмелева, "современные средства массовой информации составляют уже  своеобразный интердискурс, в которых  различия отдельных… языков – вещь чисто поверхностная. Продолжение подобных исследований позволит лучше разграничить, с одной стороны, закономерности, общие для всего цивилизованного мира, а с другой – специфические признаки того или иного национального политического нарратива.

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы

1. Баранов А.Н. О типах сочетаемости метафорических моделей // Вопросы языкознания. 2003. № 2. С. 73-94.
2. Баранов А. Н. Караулов, Ю. Н. Словарь Русских Политических Метафор. Москва, 1994.-345 с.
3. Будаев  Э.В.,  Чудинов А. П.  Современная Политическая Лингвистика. – Екатеринбург: Ургпу, 2006.-258 с.
4. Будаев  Э.В.,  Чудинов  А.П.  Метафора  в  политической коммуникации. М.: Наука; Флинта, 2008.-189 с.
5. Введенский А.В.Понятие «метафоры» в русском языке  //Русския язык в школе.-2005.- с.14-26.
6. Калинин А.В.Теория Метафоры - М.: Прогресс, 2006. – 512 с.
7. Киселева Л. А. Концептуальная Метафора В Российских И Американских Политических Текстах, Посвященных Выборам Президента. Лингвистика : Бюллетень Уральского Лингвистического Общества. Екатеринбург, 2002, Вып.8. – 156 с.
8. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003. 375 с.
9. Крылова И.А. Понятие о метафоре и ее разновидности. М.- 2009 .- 145 с.
10. Кубрякова, Е. С.; Демьянков, В. З.; Панкрац, Ю. Г.; Лузина, Л. Г. Краткий Словарь Когнитивных Терминов. Москва, 1996, С. 188
11. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М.: Эдиториал УРСС, 2004.-211 с.
12. Минский М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. URL: http:// www.classes .ru
13. Михалева О.Л. Политический дискурс: специфика манипулятивного воздействия. М.: ЛИБРОКОМ, 2009. – 256 с.
14. Молчанова Г.Г. Когнитивная стилистика и стилистическая типология // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2001. № 3. С. 60-71.
15. Скляревская Г.Н. Метафора В Системе Языка. - Спб.: Наука, 1993. - 151с.
16. Смирницкий А.И. Морфология Английского Языка. - М.: Наука, 1959. - С.249-255
17. Смирнова Е.В. Метафора как наиболее продуктивный способ образования новых терминов в кардиологической лексике // Вестник Адыгейского государственного универ -ситета. Сер. Филология и искусствоведение. 2011. № 1.  С.  159-163.
18. Томашевский Б.В. Стилистика. Учеб. Пособ. - 2-Е Изд., Испр. И Доп. - Л.: Изд-Во Лгу, 1983. - 288с.
19. Уилрайт Ф. Метафора И Реальность. // Теория Метафоры / Н.Д. Арутюнова, М.А. Журинская. - М.: Прогресс. 1990. - С.82-110
20. Федоров А.И. Семантическая Структура Слова Как Компонент Семантической Структуры Высказывания // Семантическая Структура Слова / В.Г. Гак. - М.: Наука, 1981 С.78-96
21. Федоров А.В. Очерки Общей И Сопоставительной Стилистики. - М.: Высшая Школа, 1971. - С. 194.
22. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. URL: http://www.classes.ru
23. Шудегова, Е.А. Милитарная Метафора В Российском И Американском Политическом Дискурсе. In Лингвистика : Бюллетень Уральского Лингвистического Общества. Екатеринбург, 2002, Вып.8.
24. Шейгал, Е. И. Семиотика Политического Дискурса. Москва; Волгоград, 2000, С.297.
25. Щоу Б. Автобиографические Заметки. Статьи. Письма.: Сборник / Пер. С Англ.; Составление А. Обрзцовой И Ю. Фридштейна. - М.: Радуга, 1989. - 496с.
26. Чудинов, А. П. Россия В Метафорическом Зеркале : Когнитивное Исследование Политической Метафоры (1991 – 2000). Екатеринбург, 2001.- 315 с.
27. Чудинов А.П.Политическая лингвистика. М.-2008.- 214 с.
28. Язикова Ю.С. Анализ Метафор Стиля Повести М. Горького “В Людях". Уч. Зап. Дальневосточного Универ., Вып.5., 1962. - 127с.
29. Якобсон Р. Два Аспекта Языка И Два Типа Афатических Нарушений. // Теория Метафоры / Н.Д. Арутюнова, М.А. Журинская. - М.: Прогресс. 1990. - С.110-1332, № 1-3.