Особенности перевода общественно-политических текстов и ораторской речи

American military presence is being extended under pretexts of all sorts thousands of kilometres from US territory. Military bases are set up for the purpose of direct armed interference in the affairs of other states, and for the use of US weapons against any country which rejects Washington's diktat.

Использование пассивного залога в  тексте подчиняется нескольким твердым  риторическим правилам:

1. Субъект действия неизвестен.

2. Субъект действия известен, но  по некоторым важным причинам его нельзя или не следует упоминать.

3. Объект действия представляется  настолько более важным, чем деятель,  что на первый план выдвигается  именно объект. В противном случае  рекомендуется использовать активные конструкции, основанные на модели «действующее лицо — действие — объект действия».

Несмотря на то, что в приведенном  выше примере действующее лицо не указано, оно известно из всего контекста, и поэтому в таких случаях  переводчикам следует смело идти на структурные перестройки. Это  позволяет сделать перевод более  динамичным и, следовательно, более бездейственным. Перевод выигрывает, если в нем используются активные конструкции:

Under far-fetched pretexts the USA has extended its militarу  presence thousands of kilometres from its territory, set up bridgeheads for direct armed interference in the affairs of other  states and the use of US weapons against any country which rejects Washington's diktat.

Важным средством воздействия, часто используемым в общественно-политических текстах, служит вопрос. Фактически вопрос представляет собой разновидность эмфазы, так как основан на инверсировании порядка слов. Особого внимания заслуживают вопросы в отрицательной форме, которые имеют одновременно и положительную, и отрицательную предпосылку и «обычно выражают некоторую степень удивления или даже разочарования или раздражения». Если переводчик слепо следует за русским оригиналом, то это может привести даже к не желательному эффекту. Например:

With the approach of the 21st century, there is anxious concern throughout the world over the future of humanity. Couldn't you comment, in this context, on the following problems:

— Don't you believe that the world has been closer to the brink of a world-wide conflagration in the past two years?

Создается впечатление, что задающий вопрос удивлен или раздражен тем, что его собеседник не видит грозящей миру опасности, а в интервью с крупным политическим деятелем, откуда взят данный пример, это просто грубый промах.

Следует сказать также несколько  слов и о риторическом вопросе, который  используется исключительно для того, чтобы создать эффект, и который не предполагает или не требует никакого ответа. Риторический вопрос является сильным риторическим средством эмфазы, и поэтому им не следует злоупотреблять. Перевод на английский язык особенно проигрывает в действенности, если вопрос используется для того, чтобы придать тексту полемическую заостренность там, где достаточно простого утверждения или констатации фактов:

As everyone will remember, the SALT-2 Treaty was signed in the summer of 1979. Soon after the signing ceremony, James Carter, and later Ronald Reagan, who succeeded him at the White House, started making allegations that no parity existed and that the USSR had left the USA far behind in strategic arms. How is this turn-about to be explained? Could the Soviet Union, in one or two years have achieved superiority, and a substantial superiority at that, in strategic arms, which require years and years to produce? Or had some unexpected facts come to light, which had previously been overlooked?

But no new facts had come to light. It was all shear invention on the part of the Washington Administration leaders.

 

Нагромождение вопросов в конце  абзаца, имеющих к тому же сложную  структуру, затрудняет восприятие текста. Вместе с тем вопрос может служить эффективным средством структурной организации абзаца или перехода от одного абзаца к другому.

Перевод значительно выиграл бы, если бы переводчик решился на структурные  изменения в тексте: оставил бы только один первый вопрос, а все  остальные вопросы преобразовал в утверждения и использовал для аргументации ответа. Например:

How is this turn-about to be explained?

In one or two years the Soviet Union could not have achieved a massive superiority in strategic arms, which take years and years to develop, and no new facts emerged, which previously could have been overlooked. The allegations of both US Presidents were totally groundless.

Большим риторическим потенциалом  обладает отрицание, которое выполняет  в тексте ярко выраженную аргументирующую функцию. Нередко оно используется для выделения наиболее значимых элементов высказывания и тоже выступает как средство эмфазы. Однако при переводе на английский язык отрицание может представлять определенные трудности, например, в конструкции «не только не... но и...», которая широко используется в общественно-политических текстах на русском языке. Копирование этой конструкции может иметь антириторический эффект, так как порождает так называемое «двойное отрицание»,  например:

К сожалению, приходится констатировать, что и сегодня решения Генеральной Ассамблеи не только не реализованы, но на пути их реализации воздвигнуты новые препятствия, а палестинский народ стал объектом открытого геноцида.

Unfortunately we must note that even today the decisions of the General Assembly not only have not been implemented but the way to their implementation has been hindered by new obstacles, while the Palestinian people themselves have become the object of blatant genocide.

Использование двух отрицаний в  переводе, воспроизводящем структуру  русского оригинала, нельзя считать  солецизмом, поскольку формальный запрет на употребление двух отрицаний имеет  некоторые исключения, и все определяется сферой действия отрицания. Однако даже если эта структура приемлема в грамматическом отношении, то ее нельзя считать риторически эффективной, поскольку по определению эмфаза должна не затруднять, а облегчать восприятие наиболее значимых элементов высказывания.

В английском языке есть еще одно средство эмфазы, пользующееся большой популярностью. Речь идет о так называемом мейозисе, т. е. разновидности литоты, которую англичане называют understatement. Это прежде всего использование приема двойного отрицания, например: not unusual, not infrequentlу, not unkind. Но если в английском языке этот прием используется с избытком, то переводчики на английский явно недооценивают его риторический эффект. Вместе с тем возможности для его использования есть:

Буржуазная пресса в эти дни  поистине напоминает придворных андерсеновского голого короля, сохраняя молчание о беспрецедентном политическом поражении Соединенных Штатов в ООН 15 декабря.

Not unlike the courtiers of the naked emperor in Hans Christian Andersen's fairy tale, the western press maintains a total blackout on the unprecedented political defeat sustained by the USA in the UN General Assembly on December 15.  

Говоря о выборе эффективных  структур для перевода общественно-политических текстов на английский язык, отметим, что риторически значимыми являются даже тривиальные различия между простыми и сложными предложениями.

Так, простые предложения более  пригодны для констатации фактов, утверждений и определений, а сложные - для «упаковки» сложных мыслей, выявления всевозможных отношений между ними.  Здесь следует отметить, что в воздейственных текстах современные английские риторики рекомендуют опираться на простые синтаксические построения. Поэтому переводчику следует смелее использовать приемы членения; но это, в свою очередь, требует умелого использования языковых средств логической связи и развития мысли, которые нужно использовать экономно, не засоряя текст ненужными «however, moreover», consequently».

К сожалению, именно этого не хватает  во многих переводах, что снижает  их действенность.

Для правильной передачи содержания текста на русском  языке нужно знать соответствующую  русскую терминологию и хорошо владеть  не только русским литературным языком, но и следить за событиями, происходящими  на военной арене, например в Ираке.

Основываясь на знаниях  по особенностям перевода общественно-политических текстов, в работе была сделана попытка  выполнить частичный перевод  статьи, освещающей войну в Ираке, из журнала  TIME, APRIL 7,2003, pp. 60-61.

WHAT’S FAIR IN WAR?

The Geneva accords on the rules

of the battlefield are 54 years old.

Why they still matter

By JOHN CLOUD

It seems weirdly priggish to discuss the brutalities of war and the technicalities of law in the same breath. But it was Defense Secretary Donald Rumsfeld, who has heretofore made no secret of his impatience with legalisms, who launched this salvo last week: "It's a violation of the Geneva Convention," he angrily told CNN, "[for Iraqi TV] to be showing prisoners of war in a humiliating manner". Rumsfeld was reacting to news that al-Jazeera network had broadcast Iraqi TV images of bruised, terrified American prisoners of war being questioned by Iraqi reporters. Opponents of the war responded that the U.S. had consistently belittled the Geneva Conventions with its gloves-off handling of suspects detained in the war on terrorism. The implication was that American POWS could expect no better.

So what exactly are the Geneva Conventions, and who is really abusing them?

A collection of four agreements on how to fight honourably, the conventions were drawn up in Geneva in 1949, partly in response to World War II atrocities. Today they are widely accepted by the international community, including the U.S., which ratified them in  1955. and Iraq, which agreed to them in 1956. The 85,000-word conventions spell out rules for the ethical treatment of wounded and ill soldiers and sailors at battle (the first and second conventions), POWS (the third, which Rumsfeld invoked) and civilians (the fourth). The basic idea behind all four is that those in wartime who cannot or do not pick up a weapon must be treated with humanity. Not only do the combatants have an obligation not to hurt civilians, POWS and wounded fighters, but m they must also offer assistance. That may sound moistly idealistic as open combat rages in Iraq, but the conventions do have consequences: in recent years Rwandan and Yugoslav leaders have been imprisoned for wartime transgressions of the Geneva Conventions and related international laws.

Gulf War II has already seen some text-book Geneva infractions, if reports from the front are true: Iraqi fighters who reportedly quartered m a hospital were breaking Annex I of the first convention, which prohibits military activity in medical facilities. Those Iraqis who have allegedly waved white cloths and then started shooting at unwitting G.I.s. are committing what the Geneva agreements quaintly call "perfidy" as are any who have tried disguising themselves as civilians. Iraqi officials accuse the U.S. of war crimes too — namely dropping bombs on civilians (a Geneva infringement only if intentional). It's hard to take such claims seriously when they come from a regime that has so enthusiastically defied Geneva for years: gassing civilian Kurds and torturing American and Iranian POWS in previous wars are just two examples.

But those who specialise in international law are worried that the U.S. has lost some of the moral authority it needs to ask others to uphold the conventions. Some experts complained last year when U.S. special forces in Afghanistan wore local garb and beards in an effort to blend in. There was talk even within the Pentagon that such deceptive appearances could amount to perfidy in a war-crimes trial. The official line was that the Americans were wearing the uniform of the Northern Alliance. "But that may be a distinction without a difference for someone from the Arab community" says Duke law professor Scott Silliman, the top U.S. Air Force lawyer in Gulf War I.

Many Arabs are still deeply angered by the U.S. treatment of Taliban fighters and suspected terrorists at the U.S. naval base in  Guantanamo Bay, Cuba. When the detainees first began to arrive there in January 2002, Rumsfeldsaid the U.S. was planning — "for the most part"- to treat them in a manner "reasonably consistent" with the Geneva Conventions. Human-rights groups howled that he was waffling on the long-standing U.S. commitment to the global agreement. The Bush Administration argued that me conventions weren't appropriate for many detainees because they were essentially criminals — that is, terrorists without countries or uniforms who do not "carry arms openly and respect the laws and customs of war" as the third convention states in defining who should be classified as a POW and therefore enjoy its protections.

In recent months Guantanamo commanders have said that even though the detainees aren't POWS (they are called "unlawful combatants"), the third convention is being honoured at the base. Red Cross representatives have verified that the detainees are generally treated humanely, with one exception. The convention states that if any doubt exists as to whether a detainee is a combatant or a criminal, a "competent tribunal", should decide. The Guantanamo prisoners have had no legal proceedings.

The third convention alone has 23,000 words, but much of the recent bickering has centered on these: "Prisoners of war must at all times be protected ... against insults and public curiosity". Rumsfeld said the Iraqi TV and al-Jazeera broadcasts violated that rule, since the Americans, frightened and possibly roughed up by captors, were asked pointed questions—Where are you from? Why are you here?—before a TV audience. If it turns out that other Americans in their unit were executed (the broadcasts also showed a  group of dead Americans, one of whom g| had a visible gunshot wound to the head), a much more serious crime — a "grave breach" of Geneva, in its stiff parlance — will have been committed.

 

ЧТО СПРАВЕДЛИВО В ВОЙНЕ?

Женевским соглашениям 

по правилам ведения  войны уже 54 года.

Почему они все еще  актуальны?

ДЖОН КЛАУД

 

Нужно быть педантом, чтобы  обсуждать зверства войны и технические особенности Закона в одном и том же направлении. Но именно Министр обороны Дональд Рамсфелд, который, не скрывая свой привязанности к соблюдению закона, высказался на прошлой неделе таким образом: "Это нарушение Женевского Соглашения" - сердито сказал он Си-Эн-Эн, “показывать [по иракскому телевидению] военнопленных в оскорбительном виде".

Так отреагировал Рамсфелд на новости о том, что по Иракской телевизионной сети Аль Джазера показывали в неприглядном виде американских военнопленных, расспрашиваемых иракскими репортерами. Противники ответили, что США тоже систематически игнорируют Женевские Соглашения по обращению с подозреваемыми, задержанными в войне с терроризмом. Здесь имеется в виду то, что американцы и не могли ожидать ничего лучшего.

Так что же такое Женевское  Соглашение, и кто действительно  нарушает его?

В 1949 году в Женеве были подписаны четыре соглашения по ведению  справедливой войны, что частично явилось ответом на злодеяния Второй Мировой Войны.

Сегодня эта конвенция  широко поддерживается международным  сообществом, включая США, которые  ратифицировали ее в 1955 г., и Ирака, присоединившегося  к ней в 1956 г.

В Конвенции, содержащей 85,000 слов, обстоятельно объясняются правила этического отношения к раненым и больным, солдатам и морякам во время сражения (первое и второе соглашения), военнопленным (третье соглашение, которое предложил Рамсфелд) и к гражданскому населению (четвертое).

Основная идея, на которой  основаны эти четыре соглашения, заключается  в гуманном отношении к тем, кто  во время военных действий не применяет  оружие. Мало того, что солдаты не имеют права наносить вред гражданскому населению, военнопленным и раненым,   они должны оказывать им помощь.

Что касается открытого  боевого гнева в Ираке, то это  звучит, по меньшей мере, идеалистически, но нарушения Конвенции действительно  могут иметь последствия: не так  давно несколько руандских и  югославских лидеров были посажены в тюрьму за нарушения Женевских Соглашений во время военных действий и связанных с ними международных прав.

Если верить сообщениям с фронта, то во второй войне Персидского  Залива уже есть примеры нарушения  Женевских соглашений: иракские бойцы, которые по сообщениям были размещены в больницах, нарушали Приложение I Первого соглашения, которое запрещает военные действия в медицинских учреждениях.

Кроме того, некоторые  жители Ирака, подняв сначала белые  флаги, а затем начав стрелять в пленных, совершают то, что по Женевским соглашениям называется "вероломством", поскольку там были и такие, которые маскировались под гражданских жителей, чтобы затеряться среди них.

Иракские должностные  лица также обвиняют США в военных  преступлениях, а именно в сбрасывании бомб на гражданских жителей (по Женевскому соглашению нарушением является преднамеренное сбрасывание бомб на жителей).