Религия Древнего Египта

В иконографии  Маат изображалась в виде женщины  со страусовым пером на голове.

Концепция Маат, которая  является базой египетской имплицитной  религии (аналогичные концепции, полагал Ассман, существовали и в Мессопотамии, и в Древней Передней Азии, и в классическом Китае), подразумевает прежде всего взаимность человеческих обязательств – у её истоков стоят представления о солидарности, выработанные в родовом обществе. Однако действовавший в родовом обществе принцип «дружелюбия», «предписанного альтруизма», предполагал полярное разделение мира на «своих» и «чужих» и действовал в рамках  сравнительно небольшой, физически обозримой родовой группы. Концепция «Маат» возникает в совершенно других культурных условиях – в первых больших государствах, где «горизонт колективной идентификации» непомерно расширяется и единственным интегрирующим началом является фигура царя. Если «дружелюбие» создаёт дистинктивную и горизонтальную (эгалитарную) солидарность, то «Маат» - солидарность интегративную и вертикальную. «Маат» - это моральный интегрированный принцип, распространяющий «справедливость», ранее действовавшую в узких пределах родовой группы, на все племена, регионы, народы и социальные подразделения общества, на всесь космос. «Маат» - одновременно и мораль и религия, потому что земное государство царя мыслится как одна из провинций всекосмическогогосударства верховного бога. «Маат» обосновывает необходимость государства, ибо во всех древневосточных идеологиях царь выступает как защитник слабого от произвола сильгного, как гарант права, как посредник между людбми и богами. Особенность же древнеегипетской идеологии заключается в том, что царь, помимо всего этого, гарантирует своим подданным и загробное существование, добиться которого, оставаясь вне государственной службы, просто невозможно. «Вертикальная солидарность» основана на принципе взаимности и понимания как защита нижестоящих вышестоящими и послушание, доверие и благодарность нижестоящих по отношению к вышестоящим. «Маат предполагает право каждого человека на справедливость, а требования свои распространяет на всех, включая царя, «ибо тот, кто желает не осуществлять свою волю (посредством насилия), но (коммуникативным путём) добивается повиновения своим приказам, должен опираться на порядок, накладывающий ограничения и на него самого».10

К богам причислялись и фараоны Египта. Согласно египетским представлениям, живой фараон был, по египетской терминологии, «благим богом», восседавшим на троне страны. Все население Египта, таким образом, управлялось не просто человеком, поставленным у власти богами, не их наместником на земле, а самим божеством.

Концепция эта, вполне сложившаяся в эпоху Древнего царства, обосновывалась следующим образом. Царь имел два естества, - двойную природу — человеческую и божественную. Человеческую он получал от матери-царицы, божественную — от своего отца-бога. От времен Нового царства (и позже)  сохранились изображения и тексты о зачатии царицей фараона.    В   храме царицы Хатшепсут в Дейр-эль Бахари имеются рельефы, воспроизводящие соответствующие сцены, и надписи, их объясняющие: верховный бог Египта «царь всех богов», как он назван в текстах, принимает облик фараона и вступает в интимную близость с царицей. Плод близости — царица Хатшепсут. В храме в Луксоре воспроизведены аналогичные сюжеты о зачатии царицей фараона Аменхотепа III от самого. Амона-Ра. Таким образом, божественность фараона объяснялась теогамией. Многие другие памятники того же времени недвусмысленно утверждают, что цари были «сынами» Амона.

Памятники Древнего царства свидетельствуют о том, что концепция божественного происхождения и естества фараона сложилась уже в те отдаленные времена. Начиная с V династии) вплоть до исчезновения древней египетской культуры фараоны официально    именовались «сынами Ра». Слова «сын Ра» были неотъемлемой частью их титулатуры. Отразилось это и в художественной литературе: в папирусе Весткар одна из героинь повествования, жена жреца бога Ра, зачала и родила от бога трех сыновей, которые, впоследствии стали первыми тремя фараонами V династии.

Смерть фараона  рассматривалась как смерть его  человелеского естества. Его божественное естество продолжало жить, и умерший  фараон становился уже после смерти таким же богом, как и другие боги. Большинство умерших фараонов не имели своего культа. Но некоторых фараонов по неизвестным нам причинам египтяне чтили как богов еще очень долго после смерти. Таковы, например, Сенусерт III и Аменхотеп I. Но обожествления удостаивались иногда и смертные, не фараоны. Знаменитый мудрец и зодчий фараона Джосера — Имхотеп был обожествлен, возведен впоследствии в ранг бога врачевания, и его культ сохранился вплоть до победы христианства. Греки отождествляли его со своим богом врачевания — Асклепием. Обожествления удостоился и везир фараона Аменхотепа III — Аменхотеп, сын Хапу.

Теогонии  и космогонии

Выше уже  упоминалось о различных жреческих  теологических  школах, создававших и разработавших разные  космогонии и теогонии. По одному преданию, солнце рождается от небесной коровы, по другому — оно выходит из лотоса, по третьему—из гусиного яйца. Различны и способы творения, и творцы. Общим для всех сказаний является, пожалуй, только представление о первооытном хаосе, из которого постепенно возникли те или иные боги и по разному творили мир.. К сожалению, почти ни один из мифов о сотворении мира не дошел до нас целиком. Такие отрывочные сведения о некоторых вариантах египетских космогонии приходится пополнять с помощью друих источников, и в ряде случаев мы принуждены восстанавливать сказание по отдельным отрывочным данным, на основании как письменных, так и вещественных памятников».

Самая древняя  из космогонии и теогонии — гелиопольская. В последовательном виде она нигде не изложена, но в многочисленных разрозненных выдержках и наметках она фигурирует и в «Текстах пирамид», и во множестве других текстов до греко-римского времени.

Сцачала существовал  первобытный водный хаос — океан  Нун (старейший бог). Из него появился солнечный бог, сам создавший себя,— Атум, он же Хепри, он же первобытный холм. Этот холм мыслился как первая твердь, появившаяся из первобытного океана, и он был: началом мироздания. Таким образом, бог Атум, как Хепри,— самозарождаюшийся бог, и из себя он уже создает первую, божественную пару — Шу (свет, воздух) и его жену Тефнут (влажность). От нее рождается другая оожественная пара — бог земли Геб и богиня неба Нут. От этой пары, в свою очередь, происходят боги Осирис и Исида, Сет и Нефтида. Согласно гелиопольской космогонии, люди (рмт) — это слезы (рмт) бога солнца, т. е. мы имеем здесь дело с отождествлением, основанным на явной игре слов.

Чтобы покончить  с гелиопольской космогонией  и теогонией, отметим, что в 175-й  главе «Книги мертвых» содержится любопытное предсказание о конце мира, вложенное в уста Атума: «Земля снова будет океаном,  будет морё.иГкак было вначале... [Я] превращусь в змея, которого ни один  человек не знает, ни один бог не видит».

Обратимся к  другой космогонии и теогонии, созданной и разработанной жрецами Мемфиса. Она известна из надписи времени фараона Шабаки (XXV династия). Однако в тексте говорится, что надпись является сделанной по приказу этого фараона коппей с очень древнего папируса, «изъеденного червями». Установлено, что он восходит ко времени Древнего царства.

Согласно  этой космогонии, главный бог города Мемфиса, бог Пта, был демиургом. Он создает мир и богов силой  своего божественного сердца.Творческая сила бога— это его сердце (по представлению египтян, сердце было органом мышления и воли) и порожденные сердцем мысли и желания, высказанные устами бога.

Концепция эта  близка к концепции понятия «логос»  у Филона Алексоандрийского (I в. до н. э.). В мемфисской космогонии прямо говорится, что «девятка богов» (Эннеада) Атума была создана именно устами бога Пта. Все то, что он называл, становилось реальностью — так был создан мир и боги. Эта концепция творческой силы божественного слова демиурга Пта, конечно, уже явление философского порядка, и оно не случайно разработано иудеем эллинистической образованности Филоном из Александрии, т. е. на египетской почве. Напомним, что та же концепция выражена и в первых словах евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у бога, и Слово было бог. Оно в начале было у бога. Все чрез него начало быть, и без него ничто не начало быть, что начало быть».

Таким образом, очевидно, мемфисская космогония оказала  влияние и на гелиопольскую; в  последней появился вариант, согласно которому гелиопольскпй демиург  Атум создал двух богов — Ху («изречение») и Сиа («познание»).

До сих  пор речь шла о космогониях, в  которых изначальным был акт  творчества верховного божества. Но в  космогонии Гермополя сотворение мира не является следствием волеизлияния божества, а происходит само собой. В этой концепции проявляются начала философского мышления, но в мифологическом облачении.

Согласно  космогонии Гермополя, искони существовало восемь божеств, олицетворявших элементы первобытного хаоса: Нун (океан) и Нунет (его женское соответствие), Ху и  Хахухет (пара, олицетворявшая бесконечность пространства), Кук и Каукет (пара, олицетворявшая мрак) и, наконец, Амон и Аманет (пара, олицетворявшая невидимость). Огдоада - «восьмерка богов» — в своей совокупности была символическим описанием извечной материи до появления мира. Боги Огдоады изображались в облике лягушек, богини — змей. Эта хаотическая материя породила мир сам собой, без вмешательства демиурга: из первобытных вод выступила суша в виде холма, на котором позже был основан Гермополь. Таким образом, в этой космогонической системе начинают брезжить зародыши научного мышления, принявшего религиозно-мифологическую оболочку: мир не создан, а рождается из хаоса материи. Гермопольская космогония не объясняет происхождение человека. Что же касается бога Тота, то неясно, какую роль он играл в ней, если вообще он в ней занимал какое-либо место.

О происхождении  людей существовали учения, примыкавшие  к космогониям п теогониям. Они  дошли до нас в очень фрагментарном  виде. Как уже было сказано, согласно гелиопольской космогонии, люди произошли из слез бога солнца. По гермопольской версии, люди вышли из яйца, созданного богами п положенного на гермопольский холм (версия эта независима от учения об Огдоаде). Наконец, по другой версии, бог Хнум слепил людей из глины на гончарном круге.

Монотеизм или  политеизм. Представления о боге

Египтологическая наука  гораздо раньше обратила внимание на упоминания в египетских текстах  «Бога», нежели занялась изучением  описанного тамже сообщества богов. Уже Шампольон в 1839 г. с воодушевлением писал о «чистом монотеизме», доказательства которого он, как ему казалось, обнаружил в тлько что расшифрованных источниках.

Немалое число египтологов  убеждены в существовании в Египте монотеистической традиции. Одни полагают, что традиция эта существовала всегда и притом главенствовала11, другие —что первоначальный монотеизм египтян впоследствии «зарос» многобожием12.  А.Море, в духе характерной для начала ХХ века теософской эзотерики, писал, что для жрецов и посвященных в Египте был монотеизм, а народ коснел во многобожии13. Следует отметить, что наличие тайных культов в Египте учеными ныне отрицается. Тайным было только колдовство.

Во второй половине ХХ века главенствующими стали три  точки зрения: одни египтологи усматривали  в Египте постепенное усиление монотеистической тенденции, окончательно утвердившейся в Новом Царстве, после неудачной попытки религиозной реформы Эхнатона (XVIII династия), другие восприняли предложенную индологом Максом Мюллером теорию генотеизма, в соответствии с которой во время обращения к любому богу, именно его молящийся полагает наиглавнейшим, а всех прочих —вторичными и из него возникшими, а третьи находили все новые аргументы в пользу изначального почитания египтянами Единого Бога.

Приверженец первой позиции, немецкий исследователь Эберхард Отто отмечал, что «В позднюю эпоху египтяне усматривали деяния различных божеств как проявления безымянной божественной силы, пребывающей по ту сторону их»14. Эту же точку зрения утверждал в своих исследованиях другой замечательный германский египтолог Зигфрид Моренц : «Убеждение в том, что за бесчисленными божествами пантеона пребывает Единственный Бог все более крепло (в Египте - А.З.). Простые верующие люди возносили свои молитвы одному Богу; богословы наделяли этого Бога, какое бы имя Он ни носил, высшей и всемощной силой; из богатой сокровищницы [египетской иконографии] они подыскивали соответствующие Ему образы, и утверждали диалектическое единство между Единым Богом и многочисленными божествами пантеона»15.

Сторонник второго воззрения — русский египтолог Александр Пьянков,отмечал, что «исторически каждый бог был склонен возрастать до вседержительства, до всецелой полноты божественного <...> Все иные божества поглащались тогда этим богом, превращаясь в одно из его качеств, в его частное проявление»16.

Однако, серьезный анализ египетских памятников не позволяет  ограничивать монотеистическую тенденцию  лишь Новым Царством или превращать египетских поэтов и священников  в глуповатых простецов, способных  каждого бога в момент молитвы считать главным, и в то же время верить, что равноглавных богов множество. Хотя и ясное артикулирование единобожия в послеамарнский период, и именование Творцом и Господом всяческих равно и Амона, и Ра, и Гор-ахти, и Хепри, и Птаха —суть безусловные реальности египетской религии, они, дабы быть объясненными, требуют более продуманной интерпретации17.

Уоллис Бадж подчеркивал: «Изучая древнеегипетские религиозные  тексты, читатель может убедиться, что  египтяне верили в Единого Бога, самосущего, бессмертного, невидимого, непостижимого, творца неба, земли и подземного мира, создателя моря и суши, мужчин и женщин, животных и птиц, рыб и пресмыкающихся, а также бестелесных существ —вестников, исполняющих Его волю и слово. Именно эту часть их воззрений следует признать основополагающей... ибо на ней базировалась религия и теология в целом. Надо также отметить, что, как бы далеко в прошлое мы ни углублялись при изучении египетских текстов, вряд ли мы когда-нибудь дойдем до той эпохи, когда этого замечательного верования не существовало»18.