Ленинградская фонологическая школа

Различные звуки, представляющие одну фонему, должны встречаться в неодинаковых фонетических условиях, то есть находиться в дополнительной дистрибуции. Когда  различные звуки встречаются  в одинаковой фонетической позиции, их признают представителями (аллофонами) различных фонем. Чтобы установить возможность для различных звуков встречаться в одной позиции, не обязательно прибегать к рассмотрению минимальных пар. Достаточно убедиться в том, что различие звуков не обусловлено позицией. Чтобы определить, что в русском языке [p] и [b] принадлежат к разным фонемам, достаточно пары почта - бочка.

В Ленинградской фонологической школе  признают возможным в любой позиции  однозначное отождествление звуковой единицы с той или иной фонемой. Но не признаются специфические единицы  слабых позиций, где однозначное  отождествление было бы невозможным  из-за нейтрализации (например, архифонемы Н. С. Трубецкого или гиперфонемы  Московской фонологической школы). Но между тем, «состав фонем каждого данного слова определяется безотносительно к составу фонем других слов, в том числе и других форм того же слова». Значение для определения фонемного состава слова имеет лишь его звуковой облик. Отождествление звуковой единицы с той или мной фонемой осуществляется с помощью соотнесения дифференциальных признаков наблюдаемой единицы с дифференциальными признаками фонем языка. Например, конечный [k] в русском языке рог относится к фонеме /k/, несмотря на чередование с [g] (рога). Так как он обладает теми же дифференциальными признаками, что и фонема /k/. Подобным примером, продиктованным таким подходом, может быть трактовка редуцированных гласных в русском языке. В Ленинградской фонологической школе они «возводятся к ближайшим по фонетическому качеству фонемным эталонам». [ъ] и [ʌ] считаются аллофонами фонемы /a/ (у А. Н. Гвоздева и И. В. Лыткина - /ы/), [ь] — представителем фонемы /i/.

Сторонники Ленинградской фонологической школы выделяют следующие функции  фонемы:

1. конститутивная — создание звукового облика значащих единиц языка (со стороны говорящего);

2. опознавательная — другая сторона конститутивной, проявляющаяся при рассмотрении со стороны слушающего;

3. Различительная (дистинктивная) — использование своеобразия фонемного состава значащих единиц для их различения; является следствием конститутивной-опознавательной функции.

4. Фонема также может  выполнять и разграничительную  функцию, что наблюдается в  языках, в которых некоторые фонемы  употребляются исключительно на  границах значащих  единиц.

В Ленинградской фонологической школе фонема и фонологический уровень  самостоятельны благодаря потенциальной  связи фонемы и морфемы. Именно благодаря самостоятельности фонемного уровня с помощью дистинктивных (смыслоразличительных) свойств фонемы различаются звуковые оболочки, то есть звучание, а потом значения (смыслы), если они выражаются данными фонетическими формами (звуковыми оболочками).

Представители школы принимают  за исходную единицу словоформу. При  этом признается равенство позиций (сильная и слабая), то есть то, что  не различается в произношении, не различается и в фонемном составе, и наоборот. Так, в паре слов столы-стол в первом слоге выступают разные гласные фонемы: в слове столы – фонема /а/(так же, как и в слове мама, например), а в слове стол – фонема /о/.

Фонема реализуется в речи неодинаково. Представители Ленинградской фонологической школы  различают обязательные аллофоны, называемые также оттенками или вариантами, факультативные варианты и индивидуальные варианты. Обязательные варианты характеризуются тем, что каждый из них в соответствующей фонетической позиции строго обязателен, что означает, что в естественном для данного языка произношении замена его другим невозможна и воспринималась бы как иностранный акцент.

Все обязательные аллофоны одной фонемы равноправны, поскольку их употребление определяется фонетическими правилами  данного языка. Однако для называния  фонемы используется так называемый основной аллофон, считающийся самым типичным представителем данной фонемы. Согласно Л. В. Щербе, типичным является аллофон, наименее зависимый от окружающих условий, что наблюдается в изолированной позиции (если она возможна, как в случае гласных русского языка) или, в случае невозможности изолированного произнесения, в сочетании со звуками, не приводящими к комбинаторным изменениям. Так, для согласного [d] основным аллофоном считается тот, в котором данный согласный выступает в сочетании с гласным [а]. Прочие обязательные аллофоны называются специфическими.

Среди специфических аллофонов  выделяются комбинаторные и позиционные. Комбинаторные аллофоны возникают под воздействием соседних звуков. В русском языке таковы лабиализованные аллофоны согласных фонем, выступающие в позициях перед [u] и [o]. Выбор позиционного аллофона диктуется позицией — положением фонемы в слове (например, в русском языке смычные взрывные шумные согласные на конце слова реализуются как сильно придыхательные).

Фактически каждый аллофон зависит  и от комбинаторных, и от позиционных  условий.

Факультативные варианты (или свободное варьирование фонемы) имеют место, когда в любом слове, где данная фонема встречается в некоторой определённой позиции, она может иметь несколько вариантов реализации. Таким образом, различие факультативных вариантов не связано с различием фонетических позиций. Факультативные варианты осознаются даже неподготовленными носителями языка как различные звуковые качества и могут быть по желанию воспроизведены ими. Примером свободного варьирования являются различные реализации фонемы /r/ в немецком языке, которая в любой позиции может выступать как переднеязычный [r] или как увулярный [ʀ]. Индивидуальный вариант отличается от факультативного тем, что обусловлен индивидуальными особенностями говорящих, а не системой фонетических правил языка. В случае, если индивидуальный вариант получает широкое распространение среди говорящих, он может перейти в разряд факультативных.

В рамках Ленинградской фонологической школы принято различать несколько типов чередований: фонетически обусловленные аллофонемные чередования,  живые чередования фонем исторические чередования. Аллофонемные чередования, называемые также модификациями фонем, обусловлены фонетическими позициями и представляет собой взаимную мену обязательных вариантов той или иной фонемы. Примером чередования такого рода может служить пара  погода [-dʌ] —погоду [-d°u], где в первом случае выступает неогубленный, а во втором — огубленный аллофон фонемы /d/.

Отличительной особенностью исторических чередований является их обусловленность  не фонетическими, а историческими  причинами. Более того, фонетическая позиция может оставаться неизменной. Оба альтернанта (члена чередования) находятся в позиции перед гласным [ы]. Таким образом, в случае исторических чередований происходит взаимная мена разных фонем, а не аллофонов одной фонемы. Будучи необъяснимыми с синхронной точки зрения, такие чередования относятся к сфере традиции.

Таким образом, нейтрализация - это позиционное ограничение употребления тех или иных фонем. Сама же возможность различения фонем, согласно ленинградскому фонологу Л. Р. Зиндеру, хотя и не используется, всё же не утрачивается, что доказывается иногда практикуемым при диктовке «побуквенным» произнесением слов, например пробег /prob’eg/ при нормальном /prab’ek/.

В фонематической транскрипции ЛФШ, как  и в других фонемных транскрипциях, фонема обозначается одни и тем же знаком, вне зависимости от её варьирования. Знаки фонематической транскрипции в ЛФШ заключаются в косые скобки

Отмечается, что система записи, близкая к фонемной транскрипции Ленинградской фонологической школы, может быть весьма удобной при практической записи текстов на бесписьменных языках, поскольку позволяет избежать избыточной фонетической детализации, свойственной фонетической транскрипции. Она не связана непосредственно с той или иной надстраиваемой над текстом фонологической теорией, которая ориентировалась бы на тождество фонемного состава морфемы (как это принято в Московской фонологической школе) или систему оппозиций (как в фонологической концепции Н. С. Трубецкого). Подобная транскрипция легко усваивается носителями бесписьменных языков, что свидетельствует о её психологической адекватности.

4. Проблемы и расхождения с Московской фонологической школой

Между представителями МФШ и  сторонниками фонологической концепции, созданной Л. В. Щербой и его последователями, существовала активная полемика. Одним из пунктов расхождения московских и ленинградских фонологов является трактовка лингвистического наследия И. А. Бодуэна де Куртенэ.

И. А. Бодуэн де Куртенэ уже в «Опыте теории фонетических альтернаций»  предлагает психологическую трактовку фонемы как суммы артикуляционных и акустических представлений и в дальнейшем укрепляется в таком мнении. Хотя Бодуэн и говорит о том, что тождество фонемы определяется тождеством морфемы, он допускает, что в сознании некоторых носителей конечный [c] в вёз уже стал самостоятельной фонемой. Первым, кто предложил рассматривать звуки в аспекте их смыслоразличительной функции и определять фонему, в отличие от её оттенка, с учётом смыслоразличения, в Ленинградской фонологической школе считается Л. В. Щерба (Бодуэн связывает смыслоразличение лишь с отдельными признаками фонемы).

Сторонники МФШ полагают, что  основной мыслью в фонологии Бодуэна  был морфематизм — убеждённость в том, что фонемы могут быть рассматриваемы лингвистически только в соотношении с морфологическими представлениями и значением, которую Бодуэн де Куртенэ сохранял и в поздние годы. Л. В. Щербу и его последователей при этом упрекают в отступлении от морфематизма Бодуэна, приведшем к исключению из рассмотрения явлений нейтрализации и учения о позициях и варьировании, а также к представлению об автономности фонетики, которое Московская школа признаёт ошибочным.

В статье «Существуют ли звуки речи» Л. Р. Зиндер отмечает такой недостаток теории Московской фонологической школы, как проблема различных звуков в сильных позициях (жена — женский и жёны). Выступает Л. Р. Зиндер и против тезисов о том, что «неразличающиеся звуки могут при известных условиях быть различными фонемами», и о постоянстве фонемного состава морфемы. По его мнению, нейтрализация есть лишь ограничение на употребление тех или иных фонем в некоторой позиции. Имеет большое значение необходимость специального орфографического правила о правописании конечных парных согласных, без которого ученик написал бы в слове род букву Т. Это, с точки зрения Л. Р. Зиндера, свидетельствует об осознании носителями языка звука [т] в данной позиции. Аргументом против морфологического критерия для Зиндера становится ясность фонемного состава бессмысленных образований, не соотносимых с морфемами данного языка: носитель всегда способен однозначно определить фонемный состав слова. Сторонник Московской школы А. А. Реформатский, возражая подобной точке зрения, называл возведение [ъ] слабой позиции к /а/ или /ы/, практикуемое Ленинградской школой, «подтягиванием».

Л. Р. Зиндер полагает также, что в Московской школе фонема перестаёт быть звуковой единицей. Для него фонема является смыслоразличительной единицей лишь тогда, когда обладает определёнными акустико-артикуляционными свойствами, которые, хотя могут варьироваться в достаточно широких пределах, ограничены диапазонами свойств других фонем языка и должны иметь общий признак при всяком варьировании.

Критикуя учение Московской школы о варьировании фонемы и фонемных чередованиях, Ю. С. Маслов отмечает, что в нём стирается различие между чередованиями в погода [д] — погоду ([д] огубленный перед [у]) и погода — погодка [т], которые сторонники Московской школы считают фонологически несущественными. Ленинградская школа усматривает во втором примере не варьирование фонемы, а живое (в отличие от исторического) чередование фонем. Впрочем, терминологически в Московской школе различие также проводится: в первом примере рассматривается вариация фонемы <д>, во втором — вариант.

Кроме того, приверженцы учения Ленинградской считают самостоятельными фонемами мягкие заднеязычные [к' г' х'], приводя примеры их непозиционной мягкости наподобие ткёт, кювет.

В качестве возражения стороннику Ленинградской фонологической школы А. Н. Гвоздеву, усмотревшему противоречие в учении МФШ о системе фонем русского языка (Гвоздев утверждал, что, поскольку существует минимальная пара Кире [к’и] — к Ире [кы], необходимо постулировать либо <к> и <к'>, либо <и> и <ы> в качестве отдельных фонем), А. А. Реформатским было предложено понятие пограничного сигнала — фонетической единицы, выступающей на стыке слов. Благодаря наличию пограничного сигнала фонема <и> в к Ире выступает в вариации [ы].

Наконец, к числу расхождений  между Московской и Ленинградской школ в трактовке языковых фактов относятся точки зрения школ по вопросу о моно - и бифонемных явлениях: московские фонологи допускают трактовку выделенных элементов тёщи, вожжи как монофонем или бифонемных сочетаний в зависимости от произносительной традиции, в то время как представители Ленинградской школы склонны усматривать в приведённых примерах бифонемные сочетания.

Имела место и полемика представителей Московской фонологической школы с бывшими единомышленниками, впоследствии изменившими свои взгляды. Так, Р. И. Аванесов в «Фонетике современного русского литературного языка» указывает на неотчётливость понятия фонемы в традиционном учении Московской школы. По мнению Аванесова, москвичи трактуют фонему то как определённый в физиолого -акустическом отношении звук (основной вариант и вариации), то как всю совокупность в общем случае акустически различных позиционно чередующихся звуков, включая варианты фонемы. Также Р. И. Аванесов обращал внимание на тот факт, что в рамках Московской фонологической школы варианты  «рассматриваются по преимуществу со стороны своей эквивалентности фонеме в её основном виде. То есть с точки зрения своего функционального единства с «основным видом фонемы», в то время как различительная способность «вариантов», их фонематичность оказывалась в тени».