Развитие педагогики в России

В преобразовании России декабристы отводили большую роль просвещению, образованию народа. Развертывание педагогической деятельности декабристов связано с возникновением в 1818 г. «Союза благоденствия». В его уставе одна из статей посвящена вопросам культуры и просвещения. Распространение среди соотечественников просвещения и истинных правил нравственности было первейшей обязанностью каждого члена «Союза благоденствия». Предусматривалось широкое образование народа путем открытия училищ, распространения книг и т. п. В «Русской правде» составленной П. И. Пестелем, он особо выделяет: «Учебные заведения устроить таким образом, чтобы они в полной мере возможную пользу приносили...» Среди уставных требований к членам тайных обществ (в Петербурге и на юге России) было и такое, которое обязывало каждого личным примером оказывать гуманное влияние на окружающих. А люди, «преданные игре, вину и женщинам», из общества исключались.

Средством распространения грамотности в народе декабристы считали систему взаимного обучения (ланкастерская), т. е. школы, в которых занятия велись не по классам, а по отделениям (десятки), обучение поручалось старшим ученикам, которые инструктировались учителями школы. В то время как царское правительство собиралось ввести в России развитую в Западной Европе ланкастерскую систему взаимного обучения в целях распространения в массах населения религии и священного писания, декабристы создавали школы взаимного обучения для распространения в народе грамотности, знаний, а в некоторых случаях и революционной пропаганды[4].

Члены «Союза благоденствия» Ф. П. Глинка и Ф. Н. Толстой основали Вольное общество учреждения училищ по методу взаимного обучения. Позднее в состав общества вошли С. П. Трубецкой, И. Г. Бурцев, Н. М. Муравьев, В. К. Кюхельбекер и другие декабристы. Вольное общество открыло в Петербурге бесплатное училище на 250 мест. За четыре года (1818 - 1822) в нем обучилось грамоте 815 детей. В это же время в Петербурге и Гатчине были учреждены еще три училища. Кроме того, Вольное общество открыло центральную школу для солдат гвардейского корпуса. Были открыты школы в Преображенском, Московском, Кавалергардском и Егерском полках. Общество издавало учебные таблицы, использовавшиеся при обучении грамоте. В них первыми словами были «свобода», «воля», «раб», «мятеж» и т. п. Таблицы, как и все обучение в училищах Вольного общества, воспитывали солдат в духе осознания ими человеческого достоинства и чувства свободы[3].

 После восстания  Семеновского полка (1820) все таблицы  были изъяты, а Вольное общество  в 1822 г. было закрыто. Последовали ограничения со стороны Министерства народного просвещения на применение метода взаимного обучения в общеобразовательных учебных заведениях: было рекомендовано пользоваться им только тогда, когда в начальных классах на одного учителя приходилось более 100 учеников, да и то при обучении письму и счету.

Деятельность декабристов до восстания (14 декабря 1825 г.) и после него, во время ссылки, жизни в Сибири, свидетельствует не только об их теоретическом интересе к вопросам культуры и просвещения, но и о многих попытках осуществления просветительских планов. Особенно замечательна Ялуторовская колония декабристов, в которой И. Д. Якушкин основал две школы - для мальчиков (1842) и для девочек (1846). Обучение велось также по методу взаимного обучения. В городке Ялуторовске и в поселениях декабристы проводили культурно-просветительскую работу среди жителей Сибири (И. И. Пущин и др.).

 Дела и  заветы декабристов явились одним  из важнейших истоков формирования  общественно-политической мысли в России. Декабристы оказали огромное влияние на направление и характер развития педагогической мысли того времени. Взгляды дворянских революционеров на воспитание формировались в связи с общим развитием их мировоззрения, политической активности и общественной деятельности. Придавая большое значение просвещению, они понимали, что только просвещением нельзя изменить существующий социальный порядок. Для общественных перемен требовалась решительная революционная борьба против царизма. Декабристы были первыми русскими революционерами, которые с оружием в руках выступили против царского самодержавия. Взгляды декабристов на обучение и воспитание предшествовали революционно-демократической педагогике в России[2].

 

§4. Политика царского правительства в области народного образования

 

Правительство Николая I считало одной из причин восстания декабристов распространение просвещения и обвиняло в этом науку и школу, профессоров и учителей. Новый царь вознамерился выработать "единообразную" школьную политику, которая была бы направлена на укрепление общественной стабильности, и искал министра, который бы предложил и осуществил такой курс.

1826 году был  создан особый Комитет по устройству  учебных заведений, который должен  был срочно ввести единообразие  в работу учебных заведений и сделать систему школьного образования более способной внедрять в сознание народа самодержавно-крепостническую идеологию. Министр просвещения Шишков говорил, что следует принять надлежащие меры к тому, чтобы все вредное для правительства, вкравшееся в преподавание наук, «остановить, искоренить и обратить к началам, основанным на чистоте веры, на верности и долге к государю и отечеству... Все науки должны быть очищены от всяких не принадлежащих к ним вредных умствований». Вместе с тем образование должно даваться «сообразно со званиями, к которым учащиеся предназначаются».

В 1828 году был издан реакционный «Устав гимназий и училищ, состоящих в ведении университетов». Каждый тип школы приобретал законченный характер и был предназначен для обслуживания определенного сословия. В целях укрепления сословного характера школьной системы преемственная связь между учебными заведениями, введенная в 1804 году, была отменена и доступ детей податного сословия в среднюю и высшую школу сильно затруднен[6].

Приходские училища, рассчитанные на мальчиков и девочек из «самых нижних состояний», не должны уже были готовить их к уездным училищам.

Уездные училища, предназначенные для детей купцов, ремесленников, мещан и других городских жителей, не относящихся к дворянству, стали теперь трехклассными учебными заведениями.

Гимназии, предназначенные для дворян и чиновников, сохранили преемственную связь с университетами. Они должны были давать подготовку к университетскому образованию, а равно и выпускать молодежь в жизнь со знаниями, «приличными их состоянию».

Устав 1828 года и дальнейшие распоряжения правительства обращали особо пристальное внимание на установление надзора за деятельностью учебных заведений, на введение в них палочной дисциплины. Царизм стремился превратить все школы в казармы, а учащихся и студентов — в солдат. Было разрешено применение в школах физических наказаний. В учебных заведениях увеличивались штаты чиновников, выполнявших роль надзирателей за поведением учащихся и учителей.

Наряду с увеличением школьной полиции усиливалось вмешательство в дела просвещения губернских и уездных чиновников. С 1831 года кавказские школы отдаются под надзор главноуправляющего Кавказа, а сибирские — губернатора Сибири. Царская полиция проводила самую решительную борьбу с домашним обучением и деятельностью частных учителей. Строго указывалось, что люди, не получившие аттестата об окончании гимназии или университета или не сдавшие экзамена на право быть наставниками, не могут заниматься преподаванием. Главной задачей воспитания была подготовка верноподданных граждан, внушение учащимся их обязанностей по отношению «к богу и поставленным над ними властям».

На окраинах России царская политика была направлена на русификацию народов, входивших в состав империи[4].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

§5. Православие, самодержавие и народность как идеологическая основа политики в области просвещения

 

Революция 1830 года в Европе, польское восстание 1830—1831 годов, массовые волнения внутри России повлекли за собой усиление реакционного курса внутренней политики Николая I.

В 1833 г. министром народного просвещения был назначен С.С. Уваров (1786-1855), пробывший на посту министра просвещения до 1849 г. Это был один из самых просвещенных людей тогдашней России. С 1818 г. и до конца жизни Уваров возглавлял Академию наук. Он участвовал в реорганизации Петербургского педагогического института в университет, а затем ликвидировал порядки, установленные в этом заведении Руничем. До прихода на пост министра Уваров был в оппозиции Магницкому[1].

Искренние намерения содействовать делу просвещения не помешали Уварову проводить по сути консервативную школьную политику. Еще будучи товарищем министра просвещения, Уваров после инспектирования Университета и гимназии в Москве оценил состояние студенческих умов как неудовлетворительное по причине влияния "европейских идей". В докладе по результатам инспекции в качестве идеологической платформы воспитания и образования были выдвинуты три принципа: "православие, самодержавие и народность". Доклад вызвал живейший интерес Николая I, и вскоре Уваров был назначен министром просвещения.

Формула Уварова носила консервативный, охранительный характер. Первые два принципа (православие и самодержавие) соответствовали идее государственности российской политики. Принцип "народности", по существу, был западноевропейской идеей о национальном возрождении, перекроенной под национализм русского самодержавного государства. Впервые правительство задалось вопросом, нельзя ли соединить всемирный школьно-педагогический опыт с традициями национальной жизни. Сам Уваров видел ценность этого опыта, но полагал преждевременным использовать его в России в полном объеме. Он говорил в этой связи: "...Россия еще юна... Надобно продлить ее юность и тем временем воспитать ее"[4].

Правительство было уверено в своем нераздельном праве на руководство школьным делом. Ему была чужда идея свободы просвещения и образования. Подобную точку зрения вполне четко сформулировал Уваров: "Только правительство имеет все средства знать и высоту успехов всемирного образования, и настоящие нужды отечества." Такой подход объясняет появление при Уварове и его преемнике на посту министра просвещения П. Ширинском-Шихматове документов наподобие университетского устава (1835), который усиливал единоличную власть попечителей округов и урезал автономию университетов, а также постановления о лишении университетов права избрания ректора (1849). По поводу устава 1835г., Уваров утверждал в качестве оправдания, что намеревался преодолеть "страсть к иноземному образованию" и развить "национальное, независимое образование". Столь же реакционной была инструкция Уварова, направленная на то, чтобы посредством увеличения платы за обучение затруднить малоимущим разночинцам поступление в университет. Большинство руководителей округов нашли совет министра вполне приемлемым. Лишь попечитель Казанского университета князь М.Н. Мусин-Пушкин и попечитель Московского Университета граф С.Г. Строганов сочли рекомендацию неприемлемой: первый - из опасения, что без разночинцев философский и медицинский факультеты лишатся студентов, второй - из либеральных убеждений. Последнюю точку, однако, поставил Николай I, который поддержал министра.

Консерватизм министерства Уварова не означал однако остановки в развитии школьного дела. В сфере образования были достигнуты определенные положительные результаты. Заметно выросла система образования. На протяжении 1832-1842 гг. число студентов в университетах (без учета Польши и Финляндии) выросло с 2,1 тыс. до 3,5 тыс. (в том числе получивших диплом об университетском образовании – с 477 до 742), количество учащихся различных учебных заведений - с 69,3 тыс. до 99,8 тыс. (не считая учеников церковных школ, военных училищ, а также женских школ, основанных императрицей Марией Федоровной). Тогда же количество гимназий увеличилось с 64 до 76, уездных училищ - с 393 до 445, приходских училищ - с 555 до 1067, частных школ (включая пансионы) с 358 до 531, преподавателей и чиновников в системе образования - с 4, 8 тыс. до 6,8 тыс.

Получили развитие предусмотренные Уставом 1828 г. особые закрытые учебные заведения для дворян: в 1842 г. в губернских городах насчитывалось 47 таких заведений. Воспитанники некоторых из них получали дворянское воспитание и одновременно обучались в гимназиях вместе с разночинцами[6].

Подчиненные министерству просвещения гимназии развивались как школы классического образования (естествознание, например, было введено лишь в 1849 г. - да и то не во всех гимназиях). В программах особое место занимали греческий и латинский языки. Так, в 1851 г. древнегреческий изучался в 45 из 74 гимназий. Подобную практику поощряли министр Уваров и многие политические деятели. Так, например, граф М. Воронцов писал в 1836 г. Уварову: "Классическое образование... формирует сопротивляемость к дурным принципам... и воспитывает консервативную фалангу... молодых людей, которые встанут во главе движения, противостоящего безверию и безнравственности". Организацией современного среднего образования занимались другие министерства. Министерство финансов в 1839 г. учредило в гимназиях и уездных училищах нескольких городов (Тула, Курск, Керчь, Рига, Вильно) реальные классы, в которых получали образование учащиеся этих заведений и посторонние лица "промышленного состояния". Министерство юстиции организовало гимназические курсы юриспруденции в Вильно, Минске, Симбирске, Воронеже и Смоленске. Министерство государственной собственности - несколько повышенных школ для государственных крестьян.

В 1849-1852 гг. была проведена реорганизация, в результате которой были созданы 3 типа гимназий: 1) с двумя древними языками; 2) с обучением естествознанию и законоведению; 3) с обучением законоведению.

Эта реформа сократила количество средних школ, которые готовили в университет. В средних учебных заведениях было введено дифференцированное обучение и подготовка к будущей специальности. Особым циркуляром было предписано школьной администрации обратить самое пристальное внимание на идеологическое направление преподавания, на образ мыслей и поведение учащихся, на политическую благонамеренность педагогов и воспитателей.