Бихевиоризм: истоки и развитие

Всеми реакциями, как интеллектуальными, так и  эмоциональными, можно, по мнению Уотсона, управлять. Психическое развитие сводится к учению, т. е. к любому приобретению знаний, умений, навыков - не только специально формируемых, но и возникающих стихийно. Таким образом, исследования развития психики сводятся к исследованию формирования поведения, связей между стимулами и возникающими на их основе реакциями (S-R).

Исходя из такого взгляда на психику, бихевиористы делали вывод, что ее развитие происходит при жизни ребенка и зависит в основном от социального окружения, от условий жизни, т.е. от стимулов, поставляемых средой. Поэтому они отвергали идею возрастной периодизации, так как считали, что не существует единых для всех детей закономерностей развития в данный возрастной период. Таким образом, бихевиористы делали вывод, что какова среда, таковы и закономерности развития ребенка. Однако невозможность возрастной периодизации не исключала, с их точки зрения, необходимости создания функциональной периодизации. С этой точки зрения, этапы развития игры, обучения чтению или плаванью являются функциональной периодизацией. Точно так же функциональной периодизацией являются и этапы формирования умственных действий, разработанные в России П.Я.Гальпериным.

Доказательства  прижизненного формирования основных психических процессов были даны Уотсоном в его экспериментах по формированию эмоций. Уотсон экспериментально доказывал, что можно сформировать реакцию страха на нейтральный стимул. В его опытах детям показывали кролика, которого они брали в руки и хотели погладить, но в этот момент получали разряд электрического тока. Ребенок испуганно бросал кролика и начинал плакать. Опыт повторялся, и на третий-четвертый раз появление кролика даже в отдалении вызывало у большинства детей страх. После того как эта негативная эмоция закреплялась, Уотсон пытался еще раз изменить эмоциональное отношение детей, сформировав у них интерес и любовь к кролику. В этом случае ребенку показывали кролика во время вкусной еды. В первый момент дети прекращали есть и начинали плакать. Но так как кролик не приближался к ним, оставаясь в конце комнаты, а вкусная еда была рядом, то ребенок успокаивался. После того как дети переставали реагировать плачем на появление кролика в конце комнаты, экспериментатор придвигал его все ближе и ближе к ребенку, одновременно добавляя вкусных вещей ему на тарелку. Постепенно дети переставали обращать внимание на кролика и под конец спокойно реагировали, когда он располагался уже около их тарелки, и даже брали его на руки и старались накормить. Таким образом, доказывал Уотсон, эмоциональным поведением можно управлять.

Принцип управления поведением получил в американской психологии после работ Уотсона  широкую популярность. Концепцию Уотсона (как и весь бихевиоризм) стали называть "психологией без психики". Эта оценка базировалась на мнении, будто к психическим явлениям относятся только свидетельства самого субъекта о том, что он считает происходящим в его сознании при "внутреннем наблюдении". Однако область психики значительно шире и глубже непосредственно осознаваемого. Она включает также и действия человека, его поведенческие акты, его поступки. Заслуга Уотсона в том, что он расширил сферу психического, включив в него те лесные действия животных и человека. Но он добился этого дорогой ценой, отвергнув как предмет науки огромные богатства психики, несводимые к внешне наблюдаемому поведению.

1. Ученики и сподвижники Уотсона

Уотсон стал наиболее популярным лидером  бихевиористского движения. Но один исследователь, сколь бы ярким он ни был, бессилен создать научное направление.

Среди сподвижников Уотсона по крестовому походу против сознания выделялись крупные  экспериментаторы У.Хантер (1886-1954) и К.Лешли (1890-1958). Первый изобрел в 1914 году экспериментальную схему для изучения реакции, которую он назвал отсроченной. Обезьяне, например, давали возможность увидеть, в какой из двух ящиков положен банан. Затем между ней и ящиками ставили ширму, которую через несколько секунд убирали. Она успешно решала эту задачу, доказав, что уже животные способны к отсроченной, а не только непосредственной реакции на стимул.

Учеником Уотсона был Карл Лешли, работавший в Чикагском и Гарвардском  университетах, а затем в лаборатории Иеркса по изучению приматов. Он, как и другие бихевиористы, считал, что сознание безостаточно сводится к телесной деятельности организма. Известные опыты Лешли по изучению мозговых механизмов поведения строились по следующей схеме: у животного вырабатывался какой-либо навык, а за тем удалялись различные части мозга с целью выяснить, зависит ли от них этот навык. В итоге Лешли пришел к выводу, что мозг функционирует как целое и его различные участки эквипотенциальны, т. е. равноценны, и потому с успехом могут заменять друг друга.

Всех бихевиористов объединяла убежденность в бесплодности понятия  о сознании, в необходимости покончить  с "ментализмом". Но единство перед  общим противником - интроспективной  концепцией - утрачивалось при решении конкретных научных проблем. 

 
 
3. Бихевиоризм, необихевиоризм и другие его разновидности.

И в экспериментальной работе, и  на уровне теории в психологии совершались  изменения, приведшие к трансформации  бихевиоризма. Напомним, что: Бихевиоризм - это наука о поведении, понимаемом  как совокупность  двигательных  и  сводимых  к  ним  словесных  и  эмоциональных  ответов  на  воздействие  внешней  среды.

 Система идей Уотсона в 30-х годах уже не была более единственным вариантом бихевиоризма. Распад первоначальной бихевиористской программы говорил о слабости ее категориального "ядра". Категория действия, односторонне трактовавшаяся в этой программе, не могла успешно разрабатываться при редукции образа и мотива. Без них само действие утрачивало свою реальную плоть. Образ событий и ситуаций, на которые всегда ориентировано действие, оказался у Уотсона низведенным до уровня физических раздражителей. Фактор мотивации либо вообще отвергался, либо выступал в виде нескольких примитивных аффектов, к которым Уотсон вынужден был обращаться, чтобы объяснить условно-рефлекторную регуляцию эмоционального поведения.

Попытки включить категории образа, мотива и психосоциального отношения  в исходную бихевиористскую программу  привели к ее новому варианту – необихевиоризму, в котором выделяются  два направления, связанные с именами Кларка  Леонарда  Халла (введение  идеи  промежуточных  переменных) и  Берреса  Фредерика  Скиннера (сохранение  наиболее  ортодоксальных  форм  классического  бихевиоризма). В  рамках  подхода Халла в социальной  психологии  разработан  ряд  теорий, прежде  всего  теория  фрустрации-агрессии; многочисленные  модели  диадического  взаимодействия. Характерным  для  работ  этого  рода  является  использование  представлений  математической  теории  игр. Особняком  стоят  в  социально-психологическом  необихевиоризме  идеи  социального  обмена.

Необихевиоризм  претендует  на  создание  стандарта  подлинно  научного  исследования, с  хорошо  развитым  лабораторным   экспериментом, техникой  измерения. Однако  сама  стратегия исследования  несёт на  себе  черты принципиальной  позиции бихевиоризма.

3.1. Многообразие необихевиоризма

Основными видами необихевиоризма  являются формальный Бихевиоризм, включая  логический и целевой Бихевиоризм; неформальный Бихевиоризм; радикальный Бихевиоризм. Все они, за исключением последнего, — формы методологического Бихевиоризм; радикальные бихевиористы стоят на позициях метафизического Бихевиоризма.

3.1.1. Формальный  бихевиоризм

Формальный бихевиоризм. Рассматривая поведение в качестве предмета психологии, бихевиорист вовсе не исключает возможности обращения к ненаблюдаемым процессам, которые могут быть использованы для объяснения наблюдаемого поведения. В действительности, под влиянием логического позитивизма и операционизма, формальный бихевиорист видит свою задачу в объяснении наблюдаемого поведения на основе теории, состоящей именно из таких ненаблюдаемых логических категорий. Однако при этом данный ненаблюдаемый теоретический конструкт операционально определяется в терминах либо тех манипуляций, которые осуществляются над подопытным животным, либо определенного аспекта его стимульного окружения, либо измеряемого аспекта его поведения. Следуя этой логике, формальные бихевиористы, с одной стороны, надеются, приняв методологический Бихевиоризм, придать своим исследованиям научный статус, а с другой — достичь такого же уровня объяснительной теории, как в физике или химии, где использование теоретических терминов — обычное явление.

3.1.2. Логический Бихевиоризм.

Логический Б. Кларка Л. Халла и его последователей — наиболее полно разработанная программа Формального бихевиоризма. Следуя примеру Ньютона и физическим наукам в целом, Халл разработал гипотетико-дедуктивную теорию научения, универсальную для всех млекопитающих. Эта теория была сформулирована в виде набора аксиом, из которых путем операциональных определений можно было впоследствии выводить прогнозы в отношении поведения и подвергать их соответствующей экспериментальной проверке. Сопоставление логического Б. Халла с целевым или когнитивным бихевиоризмом Э. Ч. Толмена показывает, насколько могут два варианта Б. различаться между собой в деталях, одновременно сохраняя верность общему духу и идее направления, провозглашенного Уотсоном. Толмен отверг механистический мускульно-рефлекторный подход Уотсона и Халла. Для них научение заключалось в связывании определенных стимулов со специфическими моторными реакциями, что предполагало исключение возможности всякого обращения к цели или намерению, к-рое они считали мистическими и менталистскими понятиями. Толмен, однако, рассматривал поведение как неизбежно целенаправленное (животные всегда пребывают на пути движения в прямом или обратном направлении от некоторой цели), а научение как неизбежно когнитивное; его целью является не реагирование на стимулы, а получение информации о своем окружении.

3.2. Методологический и метафизический бихевиоризм.

Методологический бихевиорист  допускает, что психические явления  и процессы — это реальность, однако считает, что они недоступны научному изучению. Научные факты, говорит методологический бихевиорист, должны быть публичными и открытыми явлениями, такими как движения планет или химические реакции, которые могут наблюдать все исследователи. Сознательный опыт, однако, неизбежно оказывается сугубо личным и внутренним; интроспекция может его описать, но не способна сделать его публичным и открытым для всеобщего обозрения. Следовательно, чтобы стать наукой, психология должна заниматься изучением только публичного и открытого поведения и отвергнуть интроспекцию. Отсюда сознание, несмотря на всю свою реальность и привлекательность, с методологической точки зрения, не может быть предметом научной психологии.

Метафизический бихевиорист  высказывает еще более радикальное  утверждение: точно так же, как физ. науки отвергли демонов, духов и богов, показав мифичность их существования, так и психолог должен отвергнуть — как мифические — психические явления и психические процессы. Это вовсе не означает, что такие ментальные понятия, как «идея», лишены всякого смысла, ведь и понятие «Зевс» также не является совершенно бессмысленным. Мы можем описать Зевса и объяснить, почему люди верили в него, не утверждая при этом, что имя «Зевс» имеет отношение к чему-то, что когда-либо существовало. Сходным образом, говорит этот радикальный бихевиорист, мы можем описать условия, при которых люди используют «идею» или любое другое ментальное понятие, и объяснить, почему они верят в то, что обладают разумом или душой. Утверждать, что «идея», «разум» и подобные понятия не имеют отношения к чему-либо, что существует в реальности, за исключением, пожалуй, определенных действий и определенных стимулов. Следовательно, поскольку нельзя исследовать то, что не существует (психика), психология должна быть бихевиористской: все, что реально существует — это поведение.

3.3. Неформальный  бихевиоризм

Развитие Бихевиоризма продолжалось и после «золотого  века» теории в 1930—40-х гг. Неохалловский  Б. послевоенного времени (после  Второй мировой войны) иногда называют необихевиоризмом, однако назв. «Н. б.» или «либерализованная теория S-R» более точно отражают его сущность. Характерный признак этого движения — снижение внимания к проблемам построения аксиоматической универсальной теории и готовность говорить о свойственных людям высших психических процессах, пусть даже как промежуточных S-R переменных. Тем самым Формальный бихевиоризм утрачивал свою прежнюю жесткость выражения и приобретал большую гибкость в обращении с такими важными человеческими феноменами, как речь и решение задач. Неформальные бихевиористы рассматривали S-R пары в качестве центральных процессов головного мозга, к-рые, тем не менее, подчинялись обычным законам S-R научения, и поэтому могли быть включены в операциональные S-R теории научения без отказа от Бихевиоризма. Неформальные бихевиористы смогли, таким образом, говорить о мышлении, памяти, решении проблем и речи в терминах S-R теории поведения, обращаясь с ними как со скрытыми компонентами приобретенных S-R связей. Это позволяло существенно расширить перечень форм поведения, рассматриваемого в терминах S-R.

Примечательным продуктом  этого направления стала теория социального научения — результат  сочетания неохалловского Бихевиоризма и психоанализа с некоторыми из постулированных  Фрейдом психических механизмов, рассматриваемых в качестве скрытых, опосредующих поведение переменных.

3.4. Радикальный бихевиоризм.

Наиболее последовательной формой Бихевиоризма является Радикальный бихевиоризм Б. Ф. Скиннера. Скиннер отверг методологический Бихевиоризм для утверждения еще более радикального метафизического Б. Разговоры о разуме и психике являются не более чем культурными мифами, которые надлежит разоблачить и отбросить.

Существуют три объяснения обычных, повседневно употребляемых  менталистских понятий. Во-первых, некоторые  разговоры о психических явлениях в действительности касаются обычных физических процессов в теле, которым мы привыкли давать эти ярлыки. Не существует принципиального различия между таким внешним стимулом, как булавочный укол, и таким внутренним стимулом, как зубная боль, за исключением того, что доступом к последнему стимулирующему событию обладает лишь сам человек. Во-вторых, некоторые психические явления, в особенности чувства, являются всего лишь сопутствующими побочными продуктами влияний окружения и результирующего поведения, но не играют роли в детерминации поведения. Так, человек может «испытывать удовлетворение» вследствие похвалы своего начальника, однако то, что действительно контролирует поведение, есть сама похвала. Значит, разновидность подкрепления, а не сопутствующее ей чувство. В отличие от внутренних стимулов, которые могут осуществлять управление поведением, сопровождающие его чувства этого не делают и могут игнорироваться научной психологией, несмотря на всю свою феноменологическую привлекательность. Наконец, от многих менталистских терминов можно отказаться просто как от мифов, представляющих собой вербальные операнды, усваиваемые нами в условиях нашей специфической культуры и совершенно лишенные объективных оснований.