Французская социологическая школа

Вторая форма воздействия обыденного мышления научная - социальная.

Она связана с тем, что научное  мышление - это не только научное мышление, но и научная деятельность, предполагающая взаимодействие между учеными, что неизбежно привносит в научное мышление все те социально-психологические процессы, которые конституируют человеческое общение. Восприятие учеными друг друга, их взаимные симпатии и антипатии, борьба за приоритет, отношения власти и подчинения и т.д. - такие же неизбежные и необходимые элементы научного помышление, как проведение экспериментов или построение теорий.

Социально-психологические процессы, составляющие наш психологический  мир, не хаотично сосуществуют друг с  другом, а объединены в иерархически организованную систему. В ее основе лежит "центральный" социально-психологический  процесс, которым является восприятие человеком окружающего его мира. Все остальное - вторично, ведь для  того, чтобы выработать к какому-либо социальному объекту, например к  другому человеку, отношение и  осуществлять соответствующее поведение, этого человека надо сначала воспринять. Восприятие же - это не просто фотографическая  фиксация признаков воспринимаемого  объекта, а его осмысление в процессе обыденного объяснения. "Первично понимание (сдвиг в образном аспекте), вторично двигательное приспособление (перестройка  в исполнительных звеньях действия)". И поэтому интуитивное понимание  мира человеком рассматривается  в современной психологической  науке как "центральное звено" его психологии. Ученый, естественно, не исключение. Живя в мире людей  и строя свои отношения с ними, он опирается на интуитивное понимание  их действий, которое цементирует  его психологический мир.

В результате обыденное мышление в его разнообразных формах является основой, во-первых, когнитивных процедур науки, во-вторых, осмысления ученым своего социального окружения, без чего взаимодействие с ним, а следовательно, и научная деятельность невозможны.

2.  Особенности научного и обыденного мышления.

Особенности научного мышления: 

1. Основная задача научного мышления – обнаружение объективных законов действительности – природных, социальных (общественных) законов самого мышление, мышления и др. Это основной признак науки, главная ее особенность. 
2. На основе знания законов функционирования и развития исследуемых объектов наука осуществляет предвидение будущего с целью дальнейшего практического освоения действительности.

3. Непосредственная цель и высшая ценность научного мышление – Объективная истина, постигаемая преимущественно рациональными средствами и методами, но не без участия живого созерцания и внерациональных средств.  

4. Существенным признаком мышление является его системность. Без системы это не наука. 

5. Для науки характерна постоянная методологическая рефлексия. Это означает, что в ней изучение объектов, выявление их специфики, свойств и связей всегда сопровождается — в той или иной мере – осознанием методов и приемов, посредством которых исследуются данные объекты.  
6. Научному познанию присуща строгая доказательность, обоснованность полученных результатов, достоверность выводов. Знание для науки есть доказательное знание. Знание должно быть подтверждено фактами. 
7. Научное мышление есть сложный, противоречивый процесс производства и воспроизводства новых знаний, образующих целостную и развивающуюся систему понятий, теорий, гипотез, законов и других идеальных форм, – закрепленных в языке Процесс непрерывного самообновления наукой своего концептуального и методологического арсенала - важный показатель (критерий) научности.

8. Знание, претендующее на статус научного, должно допускать принципиальную возможность эмпирической проверки. Процесс установления истинности научных утверждений путем наблюдений и экспериментов называется верификаций, а процесс установления их ложности – фальсификация.  Важным условием при этом является направленность научной деятельности на критику своих же собственных результатов.

9. В процессе научного мышления применяются такие специфические материальные средства, как приборы, инструменты, другое так называемое «научное оборудование», зачастую очень сложное и дорогостоящее (синхрофазотроны, радиотелескопы, ракетно-космическая техника и т.д.). 

10.  Специфическими характеристиками обладает субьект научной деятельности — отдельный исследователь, научное сообщество, «коллективный субъект». Занятие наукой требует особой подготовки познающего субъекта, в ходе которой он осваивает сложившийся запас знаний, средства и методы его получения, систему ценностных ориентации и целевых установок, специфичных для научного мышления, этические принципы. 

Эти критерии выполняют охранительную функцию, ограждают науку от бреда. Научное мышление — это конкретно-историческая система критериев. Она постоянно меняется и приведенный набор не постоянен. Также есть критерий логической непротиворечивости, принципы простоты, красоты, эвристичности, когерентности.

Обыденное мышление  существовало с самого зарождения человечества, доставлявшее элементарные сведения о природе и окружающей действительности. Основой был опыт повседневной жизни, имеющий, однако, несистематический характер. Является исходным пластом всякого мышление. Обыденное мышление: здравый смысл, и приметы, и назидания, и рецепты, и личный опыт, и традиции. 

Его особенностью является то, оно используется человеком практически неосознанно и в своем применении, не требует предварительных систем доказательств.

Другая его особенность  — принципиально бесписьменный характер.

Ученый, оставаясь ученым, не перестает быть просто человеком. 
Особую форму вненаучного знания представляет собой так называемая народная наука, которая в настоящее время стала делом отдельных групп или отдельных субъектов: знахарей, целителей, экстрасенсов, а ранее шаманов, жрецов, старейшин рода. Народная наука существует и транслируется в бесписьменной форме от наставника к ученику. Можно выделить конденсат народной науки в виде заветов, примет, наставлений, ритуалов и пр.

В картине мира, предлагаемой народной наукой, большое значение имеет круговорот могущественных стихий бытия. Природа выступает как  «дом человека», а человек, в свою очередь, как органичная его частичка, через которую постоянно проходят силовые линии мирового круговорота.

Считается, что народные науки обращены, с одной стороны, к самым элементарным, а с другой — к самым жизненно важным сферам человеческой деятельности, как-то: здоровье, земледелие, скотоводство, строительство.

Художественная деятельность несводима целиком к познанию. Художественно осваивая действительность в различных своих видах (живопись, музыка, театр и т.д.), удовлетворяя эстетические потребности людей, искусство одновременно познает мир, а человек творит его - в том числе и по законам красоты. В структуру любого произведения искусства всегда включаются в той или другой форме определенные знания о природе, о разных людях и их характерах, о тех или иных странах и народах, о культуре, обычаях, нравах, быте, об их чувствах, мыслях и т.д.

Специфической формой освоения действительности в искусстве является художественный образ, мышление в образах, «чувствующая мысль». Наука же осваивает мир, прежде всего в системе абстракций. 

Она направлена на описание и объяснение процессов действительности, а философия на осмысление таких проблем, как мир и человек, судьба, культуры, природа мышление и т.д.

Основное сходство между  двумя видами мышления обычно усматривается в том, что они совершают одинаковые ошибки.

Многочисленные эмпирические исследования показали, что не существует таких ошибок “логики дилетанта”, которые не проявлялись бы в рассуждениях профессионального ученого. Наиболее типичной ошибкой, в равной мере свойственной научному и обыденному мышлению, является неадекватная стратегия проверки гипотез. Большинство гипотез, которые выдвигают как научное, так и обыденное познание, не сопоставимы с эмпирическим опытом непосредственно.

Поэтому эмпирической проверке подвергаются не сами гипотезы, а их операциональные следствия, которые с этим опытом соотносимы. На основе эмпирического подтверждения или опровержения операциональных следствий субъект познания судит о соответствии истине исходных гипотез.

Но два возможных результата эмпирической проверки логически неравноценны: опровержение следствия эквивалентно опровержению гипотезы, в то время  как из подтверждения следствия  правильность гипотезы логически не вытекает. По словам Д.Пойа, “природа может  ответить “Да” и “Нет”, но она шепчет один ответ и громогласно произносит другой: ее “Да” условно, ее “Нет”  определенно”. Соответственно более  информативна и логически адекватна  фальсифицирующая, а не верифицирующая стратегия проверки гипотез, и именно на этом основан “принцип фальсификации” научных утверждений, возведенный  К.Поппером в ранг одного из главных  нормативов научного познания.

Однако изучение реальных стратегий проверки гипотез, которыми руководствуются как субъекты обыденного опыта, так и профессиональные ученые, продемонстрировало, что и те, и  другие отдают явное предпочтение логически  ошибочной – верифицирующей – стратегии. Исследования показывают, что ученые рассматривают в качестве валидной информацию, подтверждающую их исходные предположения, в 4 раза чаще, чем опровергающую. Явное предпочтение, отдаваемое подтверждающей информации, обычно объясняется тем, что она более “наглядна, очевидна и убедительна”, чем информация опровергающая. Как выразился известный антрополог Б.Малиновский: “В человеческой памяти убеждающая сила подтверждений всегда одолевает убеждающую силу опровержений. Один выигрыш перевешивает несколько проигрышей”. Возможно, поэтому люди так любят азартные игры несмотря на то, что вероятность выигрыша обычно мала в сравнении с вероятностью проигрыша.

Любопытно, что научное  сообщество не только не пытается искоренить ошибочную стратегию, но, напротив, всемерно способствует ее закреплению. В частности, научные журналы явно отдают предпочтение статьям, в которых рассматриваются подтвержденные гипотезы. Да и вообще довольно трудно представить себе научный труд, содержащий описание одних лишь опровергнутых гипотез, то есть только “негативное знание”. Или попробуйте защитить диссертацию, если все Ваши гипотезы не подтвердятся. Правда, правила хорошего тона требуют вставить в обойму подтвержденных гипотез одну-две неподтвердившиеся – дабы продемонстрировать свою добросовестность, но все же доминировать должны подтвердившиеся предположения. 

Легализация “верификационной ошибки” наиболее выражена в медицине. Здесь она превращена в правило, закрепленное в учебниках. Врачей учат по наличию следствия – симптома – заключать о существовании причины – болезни, т.е. придерживаться подтверждающей стратегии проверки гипотез. Это приводит к многочисленным ошибкам в диагнозах, поскольку однозначное соответствие между болезнью и симптомом отсутствует, одни и те же симптомы могут быть следствием различных болезней. Для постановки правильного диагноза необходима другая стратегия: врач должен рассмотреть не только потенциальные подтверждения, но и потенциальные опровержения поставленного диагноза – принять во внимание не только симптомы, означающие наличие данной болезни, но и симптомы, свидетельствующие о ее отсутствии. Однако большинство врачей этого не делает, принимая во внимание только подтверждающую диагноз информацию.

Другие виды ошибок обыденного объяснения тоже достаточно выражены в научном мышлении. В частности, как отмечалось выше, ученые систематически нарушают правила формальной логики – допуская ошибки в задачах на обобщение и выведение, абсолютизируя выводы неполной индукции, слишком поспешно переходя от эмпирических данных к общим выводам и т.д. Иногда их мышление даже в большей степени подвержено ошибкам, характерным для обыденного мышления, чем само обыденное мышление. Например, было установлено, что ученые проверяют свои гипотезы менее основательно – довольствуются, в среднем, 2,5 опыта для их проверки, в то время как представители других профессиональных групп делают в среднем 6,2 опыта. На всех этапах проверки гипотез ученые проявляют большую торопливость и меньшую строгость, чем люди, не имеющие отношения к науке. Имеются, впрочем, и исключения. Фарадей, например, опубликовал свои результаты только после того, как провел 134 эксперимента.

1.3 Обыденное и научное мышление по Переслегину.

Одно из занятий С.Б. Переслегин посветил своей версии видов мышления у людей, которых тяжелая жизнь  все-таки приучила "думать". Что  жизнь именно "приучила" - это  не шутка: он сразу же вводит следующий  постулат "практически никто из людей не умеет думать, но зато практически  все из них умеют думать коллективно". Ну да, каких только безумных вещей  люди не совершают за компанию - даже думать начинают. Но тем не менее,. если мы ведем речь об отдельном человеке, то шанс, что он умеет думать самостоятельно, будет крайне мал. Как я понял, под "думать" понимается именно целенаправленная переработка информации и исходных данных с целью решения проблем, возникающих перед личностью. Это  не просто взять и написать аналитическую  задачу, это задача разрешения глобальной проблемы перед человеком, для решения  которой он не может воспользоваться  готовыми рецептами. Такой процесс "думания" неизбежно приводит к изменению самого человека, переплавки его личности в процессе решения  этой задачи, а потому мало кто решается на такой акт вандализма по отношению к себе. Заметьте: совершать акт вандализма за компанию всегда легче.

Не смотря на то, что четко  ранжирует возникновение типов  мышления по временным рамкам и по структуре их сложности, он настаивает на том, что каждый тип мышления не имеет преимуществ перед другими. Гораздо серьезней вопрос "есть ли вообще у человека мышление". Если есть - то какое конкретно из них, уже не так уж важно: такой человек  умеет решать неразрешимые проблемы встающие перед ним. Другое дело, что  носители разных типов мышления будут  решать задачи по разному, и у каждого  типа мышления будут любимые сферы  решения задач, кто данный тип  будет проявляться наиболее эффективно. Интересным также кажется постулат, что "любой развитый тип мышления может свободно эмулировать любой  другой тип мышления". Хотя лично  для меня это тезис немного  смущает: если оно пищит как мышь, бегает как мышь, выглядит как мышь, то не проще ли считать это мышью, а не хомяком, который прикидывается  мышью? Хотя, можно списать мою  паранойю на заморочки моего типа мышления. Что? Ага, у нас, у гениев, сомнений не возникает, что мы по умолчанию  умеем думать. А потому я благородно задавил в себе желание ехидно спросить автора этой концепции: считает  ли он, что он сам умеет думать? Между нами, гениями, так не принято, да?