Статьи по "Психолингвистике"

Для формирования психолингвистики необходимо прежде всего становление психологии как самостоятельной науки, потому что именно в психологии были сформулированы и рассматриваются проблемы, составляющие основы становления и развития психолингвистики как научного направления.

Что такое сознательное действие человека? А ведь речь, речевое действие — это сознательное действие человека.

Что такое мышление и как протекает мыслительное действие? Что такое общение на вербальной основе? Как соотносятся между собой мышление и речь! Что собой представляют механизмы речи!

И вот уже собственно психолингвистические вопросы: как происходит порождение речи! как происходит понимание речи, восприятие речи? какую роль в этом сложном механизме выполняет язык? — ведь речь осуществляется с помощью языка, и при рассмотрении этих вопросов должна приниматься во внимание вся триада мысле-рече-языкового образования.

А как человек научается говорить? Как овладевает языком'? — на эти последние, практически насущные вопросы дает ответ уже наука, специально изучающая процессы порождения и восприятия речи, — психолингвистика, уходящая своими корнями в психологию и питаемая ею.

В психологии мы находим  важное,для психолингвистики определение сознательного действия. хРечь, речевое действие — это сознательное, т.е. целенаправленное действие человека. Формирование цели организует деятельностное состояние человека. Цель действия, в том числе и речевого, делает ясной сформировавшаяся потребность его произвести. Для осуществления речевого действия у человека должно возникнуть соответствующее так называемое «потребностное состояние» [1], и реализации его должны способствовать средства и условия, адекватные поставленной цели. При этом всегда есть альтернатива в средствах и способах достижения цели. «Всякий акт речи представляет собой как бы решение своеобразной психологической задачи, которая в зависимости от формы и вида речи и от конкретных обстоятельств и цели общения требует разного ее построения и применения разных речевых средств. То же относится и к пониманию речи» [2, с. 264].

Наиболее глубокое и тонкое понимание соотношения мышления и речи мы находим в психологии. Исторически речь формируется как выражение возникновения сознания и развития мышления: «На различных этапах развития мышления и речи их взаимоотношение выступает в различных формах» [2, с. 271]. Ив плане порождения речи процессы мышления и речи находятся в сложном взаимодействии: «То, что кажется нам лишь “муками слова”, это, в действительности, также и муки мысли, оформляющейся в сознании» [2, с. 272]. Сложность мыслительного процесса состоит в том, что речь есть еще и способ понять других и самого себя: «Трудность, которую мы переживаем во внешней речи, вовсе не есть трудность только самой речи. Эта трудность есть также трудность оформить данную мысль в словах так, чтобы сделать ее понятной для другого, а это большей частью значит также сделать ее вполне ясной для самого себя» [2, с. 272]. В главном труде А. Н. Леонтьева «Проблемы развития психики» [1] процессы становления высшей психической функции —■ речи — исследуются в филогенезе и онтогенезе, в норме и патологии. Чтобы понять механизм порождения и образования речи, важно проникнуть в процесс интериоризации — процесс «преобразования внешних действий в действия внутренние, умственные» [1, с. 382—г383]. Именно этот процесс автоматизирует умение пользоваться звучащей речью: уходит вглубь сознания уже осмысленной внешняя речь, мозг освобождается для более сложной мыслительной деятельности и дальнейшего речепроизводства.

Онтогенетическая картина  развития речи, представленная также  и в учебном пособии «Психология» для высшей школы в разделах «Развитие  психики» [3] и «Речь» [2], актуальна  для проблематики психолингвистики развития и по сей день. А. Н. Леонтьев говорит о существенном отличии  развития речи у ребенка от ее исторического развития: ребенок учится уже сложившемуся языку в условиях общения со взрослыми. Это положение согласуется с позицией И. А. Бодуэна де Куртенэ: «Ребенок не повторяет вовсе в сокращении языкового развития целого племени, но, напротив того, ребенок захватывает и будущее... и только впоследствии пятится, так сказать, назад, все более и более приноравливаясь к нормальному языку окружающих» [4]. Процесс развития психики ребенка представляется как стадиальный [3, с. 47], протекающий скачкообразно [3, с. 47]: «Стадии развития психики ребенка совпадают с определенными возрастными периодами, однако это совпадение не является абсолютно точным; в отдельных случаях возможны значительные сдвиги возрастных границ в ту или другую сторону. Особенно это относится к старшим возрастам, так как чем выше стадия развития психики, тем больший промежуток времени она длится и тем изменчивее ее возрастные границы. Напротив, стадии развития, которые приходятся на более ранний возраст, гораздо короче и имеют более определенные возрастные границы» [3, с. 52; о том же 1, с. 507]. Каждая стадия становления и развития речи «характеризуется определенным, ведущим на данном этапе отношением ребенка к действительности, определенным, ведущим типом его деятельности» [1, с. 505], т.е. на каждом таком этапе проявляется определенный, характерный для него способ, в нашей терминологии, самосогласования механизма мысле-рече-языкового действия. Например, в жизни ребенка до года «число прикосновений к предметам при зрительной фиксации их особенно резко возрастает на пятом-шестом месяцах...» [3, с. 54]; на этапе от одного до трех лет «...ребенок познает свойства предметов через подражание действиям взрослых с ними, т.е. познает их именно как человеческие предметы с общественнофиксированными за ними функциями. На этой основе ребенок овладевает и словами языка, которые тоже сознаются им прежде всего как обозначающие предмет со стороны его функции» [3, с. 57, о том же 1, с. 389].

В освещений проблем онтогенеза мы видим выявление свойств сложных саморегулирующихся систем: развивающийся характер Устойчивой системы «человек», стремящейся в каждом моменте меняющихся условий к самосогласованию и потому переживающей катастрофы развития — по А. Н. Леонтьеву — скачки.

Эти последние он отличает от «кризисов — кризисов трех, семи лет, кризиса подросткового возраста, кризиса юности — всегда связанных  со сменой стадий... В действительности кризисы отнюдь не являются неизбежными спутниками психического развития. Неизбежны не кризисы, а переломы, качественные сдвиги в развитии (то, что здесь называется катастрофами, — см. Введение. — В. Р.). Наоборот, кризис — это свидетельство не совершившегося своевременно перелома, сдвига» [1, с. 509].

5. Н.И.ЖИНКИН О МЕХАНИЗМАХ РЕЧИ

(О кодовых переходах во внутренней  речи и универсальном предметном  коде)

Один из основных путей  изучения членения мысли, ее хода и  движения состоит в исследовании членения речи, именно речи, так как в языке содержатся лишь нормативные правила, по которым строится речевое общение.

Н. И. Жинкин

Николай Иванович Жинкин (1893 —1979) — отечественный психолог, представитель Московской психолингвистической школы, получивший мировое признание; доктор педагогических наук; преподаватель ВГИК (1929—1947), МГУ (1932); действительный член Государственной Академии художественных наук (1923), председатель психологической секции Научного совета по кибернетике Академии наук. «Автор интереснейших работ по эстетике и теории живописи, один из основоположников отечественной учебной и научно-популярной кинематографии, первопроходец в изучении кино как искусства и процессов восприятия кинокартины, исследователь коммуникации животных и общих проблем семиотики, крупнейший авторитет в области детской речи и методики обучения языкам — все это один и тот же человек, Николай Иванович Жинкин» [1, с. 5]. Он работал над проблемами соотношения речи, языка и мышления, речевой деятельности и зарождения речевой реакции у ребенка. Среди его

многочисленных трудов выделяются имеющие первостепенную значимость работы: «Механизмы речи» (1958) [2], «О кодовых переходах во внутренней речи» (1964) [1, с. 146—162], «Речь как проводник информации»³ (1982) [3].

Н. И.Жинкин, имея широкую философскую и лингвистиче-¹ скую подготовку, опираясь на «содружество разных путей и смежных дисциплин» [1, с. 53], рассматривал речь в диалектическом соотношении и взаимодействии с языком и мышлением. Для него было «несомненно, что в особенностях речевого процесса содержится громадная информация для построения теории языка» [1, с. 53]. Под языком он понимал «совокупность средств, необходимых для того, чтобы перерабатывать и передавать информацию» [1, с. 12], так как «язык связал интеллект с восприятием», а «смысловой аспект восприятия особенно бросается в глаза при приеме речи» (везде выделено мною. — Я. С.) [1, с. 77]. Н. И. Жинкин подчеркивает, что «у человека интеллект и язык усиливают друг друга. Это комплементарные звенья одного механизма. Без интеллекта нет языка, но и без языка нет интеллекта» [1, с. 78]. Язык как самостоятельная система, обладающая собственной структурой, является средством реализации речевого процесса. Язык и речь тесно связаны, речь — это сфера функционирования языка, без языка нет речи. Поэтому фонетика, морфология, синтаксис, семантика должны рассматриваться как целостное образование, функционирующее в неразрывном единстве и взаимодействии. «Язык и речь выполняют функции оптимизации деятельности и всего поведения человека... Организм реализует генетическую информацию, а язык — историческую. Организм не может забыть того, что сложилось в эволюции, а человеческий язык ищет информацию для своего усовершенствования... Человек ищет новых лучших ситуаций» [3, с. 153].

Язык реализуется через  речь, которая рассматривалась им как действие, совершаемое одним  из партнеров с целью передачи мысли и смыслового воздействия  по отношению к другому партнеру — через механизм порождения и понимания сообщений: кодирования и декодирования информации. Потребности коммуникации выработали специальные механизмы кодирования (фиксирования сообщений), декодирования(понимания сообщений) и перекодирования (переработки сообщений на язык внутренней речи и предметных отношений). Н. И.Жинкин выделяет взаимодействующие коды: дискретный (буквенный), непрерывный (звуковой) и смешанный (во внутренней речи). Эти коды сложились в единую систему: язьцс — звуковая речь — внутренняя речь -г интеллект — со свойственными каждому коду функциями. «Непре рывный звуковой код является каналом непосредственной связи между партнерами по коммуникации. Дискретный, буквенный код позволяет расширить коммуникацию в пространстве и во времени. Смешанный код внутренней речи является посредником между первым и вторым кодом, а также между национальными языками. Кроме того... универсальный предметный код, который входит в состав внутренней речи и является смешанным... дает основания для перехода разных ступеней от непрерывности к дискретности» [3, с. 26]. В процессе обработки речи, при кодировании и декодировании, происходит строго регулированная нервная перестройка: при декодировании в направлении от непрерывного кода к дискретному, а при кодировании от дискретного кода к непрерывному. «Предметный код — это стык речи и интеллекта. Здесь совершается перевод мысли на язык человека. Это значит, что национальные языки имеют общую генетическую структуру и различаются между собой только некоторыми способами интеграции того же предметного кода...» [3, с. 54].

Исследования переходов  с одного кода на другой вывели

Н.И.Жинкина на «последний, фундаментальный код — текстовый (денотатный). Этот код является усилителем устойчивого равновесия речевой динамики» [3, с. 110—111].

«Речевая динамика, как  и сама речь, безгранична. Она интегрируется в разнообразных конфигурациях разноуровневых отношений, образуя, так сказать, семантическое пространство» [3, с. 36]. Иерархическая интеграция уровней речи происходит по правилам языка: а) на приеме слова определяется константная последовательность фонем, где фонемы выполняют не только различительную, но и «знаковую функцию регламентирования знакового состава слов, так как этот состав константен и становится нулевой линией отсчета для всей знаковой системы речи» [3, с. 41]; б) иерархия морфов (главных и служебных, различающихся по функциональной значимости) «облегчает узнавание малых словоформ» [3, с. 41]; в) способ соединения слов приводит к образованию информации о действительности, к образованию предметного значения. Освоение грамматики помогает понять содержание речи. «Грамматика — это трамплин, от которого следует оттолкнуться, чтобы попасть в сферу мысли» [3, с. 45].

Н. И. Жинкин приходит к выводу о том, что «механизм человеческого мышления реализуется в двух противостоящих динамических звеньях: предметно-изобразительном коде (внутренняя речь) и речедвигательном коде (экспрессивная речь). В первом звене мысль задается, во втором она передается и снова задается для первого звена» [1, с. 159]. Он раскрывает открытый характер системы речевого действия: «Бесконечность отражаемого мышлением мира обеспечивает безграничные возможности возрождающегося во внутренней речи натурального языка» [1, с. 160]. Открытость системы речевого действия представляет ее сущностную ха-_? рактеристику: «Мысли вырабатываются в совместной деятельности людей. Понимание — это перевод с натурального языка на внутренний. Обратный перевод —высказывание» [1, с. 161]. Универсальный предметный код, по Н. И.Жинкину, передается в процессе коммуникации, так что «практическое усвоение языка как речевого навыка... происходит по типу самонаучения» [3, с. 55].

Получивший мировое признание  труд «Механизмы речи» [2] включил в  себя обширный фактический материал по психологии и психофизиологии  речи, широкие обобщения закономерностей  речевой деятельности и теорию механизмов этой деятельности, заложил основы исследования смысловой стороны  речи.

В связи с переводом  книги на английский язык сам Н. И. Жинкин дает в «Предисловии» к переводу оценку проделанной работе: «Кульминационная мысль книги и ее фактический результат могут быть сформулированы в очень простом и сжатом высказывании: следует различать артикуляцию и слогообразование, или: существуют два устройства — одно из них производит единицы дискретного ряда, образующие членораздельные структуры, другое — выделывает слоги — единицы непрерывности... Нормальный механизм состоит в том, чтобы совместить дискретность и непрерывность» [1, с. 80—81].

Опираясь на эксперимент, Н. И. Жинкин формулирует концепцию глоточного образования слова как произносительной единицы и выделяет три системы, обеспечивающие акустический эффект произносимой речи (генераторную, резонаторную и энергетическую — дыхательную). Сущность механизмов речи он видит в аналитико-синтетической работе мозга, состоящей в необходимых процессах кодирования и декодирования: «наличие двойного анализа и синтеза выделяет речевой процесс среди других видов человеческой деятельности» [2, с. 125]. Глубина подхода Н. И. Жин- кина к речевой деятельности человека определяется тем, что, он принимает во внимание динамику исследуемого объекта. «Эта ана- литико-синтетическая работа должна быть произведена так, чтобы любой другой, владеющий системой данного языка, через слова и их связь восстановил тот первоначальный образ и то понимание реального явления, которое было у говорящего или пишущего» [1, с. 185]. Для того чтобы оба эти звена (анализа/синтеза говорящего и слушающего) находились в соответствии, необходимо удерживать сказанное и упреждать последующее.