Внутренняя речь

во-первых, что она переходит  из громкой в шепотную, а затем и во внутреннюю речь;

во-вторых, что она сокращается, превращаясь из развернутой во фрагментарную и свернутую. Все это дает возможность предполагать, что внутренняя речь имеет совершенно другое строение, чем внешняя. Характерной чертой внутренней речи является то, что она начинает становиться чисто предикативной речью. Что это значит? Каждый человек, который пытается включить свою внутреннюю речь в процесс решения задачи, твердо знает, о чем идет речь, какая задача стоит перед ним. Значит, номинативная функция речи, указание на то, что именно имеется в виду, уже включена во внутреннюю речь и не нуждается в специальном обозначении. Остается лишь вторая семантическая функция внутренней речи - обозначение того, что именно следует сказать о данной теме, что нового следует прибавить, какое именно действие следует выполнить и т.п. Таким образом, внутренняя речь указывает, что именно нужно выполнить, в какую сторону нужно направить действие. Иначе говоря, оставаясь свернутой и аморфной по своему строению, она всегда сохраняет свою предикативную функцию.

1.3 История исследования внутренней  речи                                                               Одним из основных инструментов для высших психических процессов является внутренняя речь. Советские психологи уделяли внутренней речи значительное внимание Их точка зрения будет представлена ниже.

Л. С. Выготский обосновал широко распространенное понятие внутренней речи. Его интересовал генезис внутренней речи, а также семантические и синтаксические структуры. Его концепция является основой для всех последующих работ и, следовательно, имеет основополагающее и революционное значение для всех психолингвистических исследований.

Довольно легко выделить функции  внутренней речи, по Л. С. Выготскому, так  как он выделяет две различные  ситуации, посредством которых функция  может быть изменена. Во-первых, внешняя речь представляет собой «речь для других»; она направлена на социальную деятельность, у нее есть функция для общения и, таким образом, для поведенческой регуляции других. Во-вторых, внутренняя речь является «речью для себя»; она направлена на свою собственную психологическую деятельность и таким образом становится функцией саморегуляции. В целом Л. С. Выготский говорит об «умственной ориентировке» и об «осознании, преодолении трудностей и препятствий». Внутренняя речь — «это менее всего аккомпанемент, это самостоятельная мелодия, самостоятельная функция, служащая целям умственной ориентировки, осознания, преодоления затруднений и препятствий, соображения и мышления, это речь для себя, обслуживающая самым интимным образом мышление ребенка» [22, с. 228].

Внутренняя речь становится средством  мышления; она, по Л. С. Выготскому, участвует  как в коммуникативных, так и  в когнитивных процессах и  является, таким образом, переходной формой от говорения к мышлению и  наоборот.

А. Р. Лурия расширил взгляд Л. С. Выготского по трем аспектам: (1)исследование внутренней речи в отношении ее регулятивной функции; (2) добавление нейрофизиологических процессов, касающихся психологической деятельности, которые, в частности, соответствуют нарушениям речи, возникающим после поражений мозга; (3) рассмотрение синтаксиса в процессе освоения языка (производство языка и его восприятие).  А. Р. Лурия придавал особое значение суждению Л. С. Выготского, что внутренняя речь играет важную роль в интеллектуальных и поведенческих регулирующих функциях.

Для А. Р. Лурии самым важным вопросом является вопрос о роли внутренней речи в волевом акте: «Волевой акт начинает пониматься не как первично духовный акт и не как простой навык, а как опосредствованное по своему строению действие, опирающееся на речевые средства, причем под этим имеется в виду не только внешняя речь как средство общения, но и внутренняя речь как средство регуляции поведения» [15, стр. 106].

А. Р. Лурию также интересовала проблема развития саморегуляции и функции регуляции внутренней речи. Результатом его исследований является различение плавных переходов этой функции. Основа развития лежит в приобретении ребенком способности подчинять себя языку взрослых. «Источником развития регулирующей функции речи является способность ребенка подчиняться речи взрослого. Речь взрослого, часто сопровождающаяся указательным жестом, является первым этапом, который вносит существенные изменения в организацию психической деятельности ребенка. Называние предмета матерью и ее указательный жест перестраивают внимание ребенка, выделяют объект из ряда других» [15, стp. 90].

А. Р. Лурия обращает внимание на возникновение языка: язык углубляет и обогащает непосредственное восприятие и формирует сознание человека. В таком случае слова тоже участвуют в формировании психических процессов. В соответствии с подходом А. Р. Лурии, это развитие можно обобщить следующим образом: «… подчинение действий ребенка речевой инструкции взрослого вовсе не простой акт, и оно возникает не сразу, т. е. регулирующая функция речевой инструкции взрослого развивается постепенно» 
[15, стp. 96]. В ходе развития внутренняя речь становится корректирующим фактором для всех видов умственных и прикладных действий, она является частью почти всех основных функций человеческой деятельности. Речь включена в деятельность и дает новую точку входа в область умственной деятельности.

Внутренняя речь является важным условием для развития высших психических  процессов и мышления. С одной  стороны, мышление развивается из действия, с другой — мышление функционирует  более логично, если действия и внешняя  речь могут быть интериоризованными, абстрактными и обобщенными. А. Р. Лурия полагает, что внутренняя речь занимает особое место между внешней речью и мышлением. Она устанавливает связь между мыслью и словом и является посредником между мышлением и говорением. Кроме того, внутренняя речь принимает участие во всех психических процессах, зависящих от языка и осуществляемых в сопровождении языка. А. Р. Лурия и Ф. И. Юдович [17, стр. 60] объясняют это предположение следующим образом: «Внутренняя речь … участвует в протекании почти всех форм психической деятельности человека…»⁸.

Б. Г. Ананьев формулирует собственную теорию внутренней речи в контексте своей теории о психологии чувственного познания. Он подчеркивает, что помимо функции контроля внутренняя речь играет большую роль в развитии личности. Б. Г. Ананьев рассматривает внутреннюю речь как форму словесного мышления и словесно-логической памяти, отвергая одностороннее мнение, что внутренняя речь является только интеллектуальной функцией.

Внутренняя речь является результатом  внутренней мотивации и нравственного  самосознания конкретного человека. С этой точки зрения, внутренняя речь — это механизм сознания. «Во  внутренней речи проявляются все  внутренние связи личности, вследствие чего она выступает одним из общих  механизмов сознания, изменяющегося  на разных ступенях развития личности с изменением предметного содержания ее деятельности» [1, с. 333]¹⁰.  Это означает, что внутренняя речь изменяется в соответствии с различными уровнями саморазвития. В центре внимания исследований Б. Г. Ананьева находится связь между внутренней речью и личностью.

Помимо функций речи Б. Г. Ананьев  касался функции письма. С его  точки зрения, внутренняя речь зависит  от конкретной речевой модальности, т. е. говорения, слушания, письма или  чтения. В зависимости от модальности, в которой происходит речевая  деятельность, меняется и форма внутренней речи. Согласно Б. Г. Ананьеву, чтение и  письмо существенно влияют на формирование внутренней речи. Б. Г. Ананьев был  критиком Л. С. Выготского в целом; в  данном случае он критикует одностороннюю  ориентацию Л. С. Выготского в отношении (устной) внешней речи.

Б. Г. Ананьев, как и А. Р. Лурия, использует феномены патологии, чтобы подтвердить свои предположения. Учитывая индивидуальные характеристики устной и письменной речи, можно полагать, что у менее грамотных людей обнаруживаются специфические характеристики внутренней речи.

Б. Г. Ананьев, однако, не только различает  устную речь и письмо, но также и  продуцирование речи, и ее восприятие. Так, он указывает, что, например, во время  слушания и чтения характерным признаком  является подтекст. «Подтекстом» он называет перевод конкретных значений чужой речи в свои собственные семантические структуры. Такой перевод зависит от интеллектуального развития, а также от базисной установки слушателя и читателя.

Б. Г. Ананьев помимо данных четырех  языковых модальностей изучает и  другие аспекты проблемы внутренней речи. Разнообразие переходов в связи  с индивидуальными модальностями  приводит к предположению о чрезвычайно  сложном процессе. Б. Г. Ананьев обобщает это следующим образом: «Говорение и слушание, чтение и письмо —  не только разные формы речи, но и  разные позиции деятельности личности посредством речи. Именно поэтому  формы внутренней речи, их механизмы  и фазы процесса всегда своеобразны в зависимости от того, в какой речевой деятельности они формируются» [1, с. 352]¹².

Б. Г. Ананьев соглашается с Л. С. Выготским, что внутренняя речь выступает в планирующей роли в отношении как внешней речи, так и действий. Характер внутренней речи находится в тесной зависимости от характера внешней речи. Кроме того, фазный характер внутренней речи в условиях устной речи или практического действия представляет собой переход от неосознанного к осознанному. В силу фазности внутренней речи далеко не всегда сразу осознается возникающий в словесном мышлении смысл. По этой причине смысл мысли часто не может быть немедленно воплощен во внешней речи (устной или письменной). Подобным образом Б. Г. Ананьев поясняет «муки слова». По его мнению, дело заключается в противоречиях между внешней и внутренней речью. Если на начальной стадии внутренней речи будет непосредственное выражение, это приведет к нетипичным действиям, таким, как замалчивание, обмолвки или письменные ошибки.

В заключение необходимо отметить, что  Б. Г. Ананьев вводит некоторые элементы, расширяющие теорию внутренней речи. Сильная идеологическая установка  автора оставляет открытыми многие вопросы, т. е. предположения Б. Г. Ананьева являются крайне механистическими, игнорируется идеалистический взгляд на проблему. Это проявляется в основном в критике Л. С. Выготского. Б. Г. Ананьев обвиняет Л. С. Выготского в слишком рационалистическом подходе, иначе говоря, в слишком когнитивном подходе. По Б. Г. Ананьеву, чувственные аспекты не могут быть исключены, а, скорее, представляют собой фундаментальную точку зрения. Среди аспектов, расширяющих теорию, высокой оценки заслуживает, например, рассмотрение четырех модальностей (говорение, слушание, письмо и чтение). Б. Г. Ананьев предполагает, что структура внутренней речи зависит от используемой модальности и, таким образом, может проявляется по-разному. Сказанное слово отличается от написанного слова, так как в основе лежат разные процессы внутренней речи. Это важный момент, который следует учитывать при рассмотрении развития и формирования внутренней речи. Повсеместно используемая устная система всегда зависит от ситуации, от текущего контекста. Для письменной модальности контекст должен быть сначала развернут. Это требует гораздо более хорошей артикулированной и дифференцированной лингвистической формы. Таким образом, письменный язык по праву считается формой с максимально возможным влиянием на внутреннюю речь. Я думаю, что очень важно учитывать влияние грамотности на развитие внутренней речи каждого отдельного человека.

Однако говорение и письмо —  это только одна сторона речевого процесса. Б. Г. Ананьев также упоминает  рецептивную сторону в форме  слушания и чтения. Как и в случае с говорением, уровень грамотности  каждого индивида влияет на процессы восприятия — слушание и чтение. Тем не менее я хотела бы подчеркнуть динамический процесс внутренней речи. В зависимости от модальности и языкового уровня, внутренняя речь адаптируется к этим условиям.

Наблюдения Б. Г. Ананьева открывают  два дальнейших направления для  исследований в области теории формирования внутренней речи. Во-первых, предположение, что внутренняя речь имеет различные функции в каждой из модальностей, предлагает новый взгляд на исследования восприятия речи. Во-вторых, мнение о том, что внутренняя речь принимает участие в развитии личности, связывает ее с исследованиями личности и ведет к интересному вопросу о влиянии (внутренней) речи на развитие личности. В обеих областях должны быть проведены дальнейшие исследования. Наконец, Б. Г. Ананьев описывает внутреннюю речь как «общее выражение строя личности, а тем самым ее жизненной направленности (убеждений, потребностей, интересов, вкусов, привязанностей и пр.) [1, с. 353].  Без сомнения, след советских времен присутствует здесь в том, что речь рассматривается как определяющий элемент, который делает человека человеком и затрагивает все высшие психические процессы.

П. Я. Гальперин рассматривает развитие внутренней речи в контексте своей теории обучения. Он предполагает, что функционально внутренняя речь служит для регулирования поведения и создания интеллектуальной деятельности. П. Я. Гальперина интересовало изучение процессов интериоризации или, другими словами, как с помощью внутренней речи строится психическая деятельность. Он создал теорию поэтапного формирования умственных действий. П. Я. Гальперин различает три этапа действий: (1) обеспечение основы для ориентировки; (2) выполнение реальных действий (также включают в себя различные этапы); (3) действие контроля.

Он полагает, что основным условием любой психической деятельности является ориентировка личности. Выполнение реальных действий состоит из пяти этапов, которые можно обобщить следующим  образом: каждая психическая деятельность происходит из материального или  материализованного действия. Эти внешние  материальные действия сопровождаются речью и, наконец, переходят к  стадии развернутой речи. Если этот развернутый этап достигнут, высказывания сокращаются и интериоризируются. Внутренняя речь служит для организации сложной интеллектуальной деятельности, которую П. Я. Гальперин называл умственным действием. Умственные действия в определенной степени — это базовые модули интеллектуальной деятельности человека. Умственные действия происходят, по П. Я. Гальперину, из сокращенной речи. Мысли воплощаются в процессах внутренней речи. Функция умственных действий заключается в понимании внешней деятельности и регуляции соответствующего поведения. Умственные действия становятся возможными благодаря внутренней речи, так же как и мышление. Стадия контроля является заключительным этапом действий.