Современная эклектика

Полная несогласованность между конструкцией здания и его и украшением ведёт к тому, что внешние детали постройки, её облик, никоим образом не вытекают логически из функциональной цели. Так по виду фасадов большинства таких зданий почти никогда нельзя представить себе, как расположены помещения внутри, где главные из них и т. п. Проще говоря – нет связи между внешностью здания и его планировкой. Этот произвол архитектора способствует, как правило, той кажущейся свободе (на деле хаотичности и необязательности), которая получила в истории архитектуры нелестную кличку «эклектизм».

Это был период строительства огромного количества безликих доходных домов. В то же время – нередки были постройки, стилизованные под Восток, под Египет, под классицизм – неважно под что, но всегда «п о д». Нередко пышность в оформлении фасадов и интерьеров доходила до прямой безвкусицы.

С другой стороны, именно тогда возникло множество интересных чисто инженерных решений, сделавших это время не столько временем архитектуры, сколько временем строительства. В это время возникают бульвар Капуцинов, проспект Оперы и несколько соседних проспектов, заполненных зданиями даже роскошными по тому времени, но лишенными какого бы то ни было стиля. Эта эклектика в соединении с грандиозностью градостроительных решений, размахом проспектов и внушавшей современникам уважение многоэтажностью и основательностью и получила в Париже название «Османовский урбанизм» (по имени тогдашнего префекта барона Османа), или же «стиль Наполеона III». Здесь же появилось и первое в мире электрическое освещение улиц – осветили прилегающую к театру часть проспекта Оперы и площадь (1878 г.)

Впоследствии, в 30-х годах ХХ столетия, мы видим сходный (не по виду, а по роли в истории) период – он известен под именем конструктивизма, с той разницей, что теперь уже строительство вовсе не претендовало ни на какую «архитектурность» – от архитектуры осталось лишь освоение пространства, как деловой след того, что некогда считалось ансамблевостью. Но конструктивизм всёже вернул постройкам функциональность, напрочь уничтоженную в период эклектики.

 

Центром всего района, естественно, является сам оперный театр.

В 1861 году был объявлен конкурс на проект нового здания Оперы. Победителем конкурса, в котором участвовали чуть ли не две сотни архитекторов, стал молодой архитектор Шарль Гарнье, что само по себе никак не вызвало одобрения императора и особенно императрицы Евгении. Она спросила архитектора:  
- Что это за стиль? Ни античный, ни Людовика XIV… 
- Нет, мадам, – ответил находчивый Гарнье, – те стили были и прошли, а это – стиль Наполеона Третьего, так на что же Вы жалуетесь?  
- Да не волнуйтесь, молодой человек, – поневоле пробормотал император, – она просто ничего не понимает! Так Гарнье и выиграл этот конкурс.

Но его Опера действительно стала неким символом эпохи «императора-племянника»: тяжеловесность, перегруженность фасадов, обилие позолоты… В общем, некое огрублённое подражание началу XVIII века, заслужившее позднее не слишком лестное прозвище «пересоленного барокко», или «купеческой эклектики» – вот что такое стиль Наполеона III.

В России чуть позднее (эклектика и доходные дома времени Александра Третьего, т.е. 80-е годы) – был такой же точно упадок архитектуры и начало расцвета инженерно-строительного дела.

Первый камень в здание Оперы был положен 21 июля 1862 г. Но на этом месте когда-то проходил рукав Сены, от которого осталась подземная старица. Поэтому прежде чем строить, пришлось отводить из этой обнаруженной старицы грунтовые воды, так что ещё восемь месяцев тут работал десяток самых мощных по тем временам паровых насосов…

Во время осады Парижа прусскими войсками в 1870 г. недостроенный зрительный зал служил складом продовольствия, а в дни Коммуны версальцы стреляли из окон и дверей здания по баррикадам коммунаров.

Закончено строительство театра было только в 1875 г. Постепенно открылись все скрытые недостатки работы Гарнье. Театр, самый большой в мире по площади, да и самый высокий во всей Европе, вмещает только 2131 зрителя. (Для сравнения – почти вдвое меньший по площади театр Шатле имеет около трех тысяч шестисот мест).

Правда, кроме роскошных фойе, в здании Оперы много места занимают гигантские лестничные площадки, залы для репетиций, библиотека. Но расчет Гарнье был на то, что Опера – не столько театр, сколько место для пышных церемониалов, столь частых при Второй Империи.

По четырем фасадам этого кубического здания размещено более семи десятков скульптур.

Внутри на парадной лестнице, отдалённо напоминающей нечто в стиле сильно утяжелённого рококо, – статуи Глюка, Генделя, Рамо и Люлли. Самое, видимо, интересное из внутренних помещений – Большое фойе с мозаичными сводами работы Сальватти. И наконец зрительный зал, как полагалось тогда, красный с золотом – образец интерьера времени Второй Империи. Все пять ярусов отделаны крайне пышно, но не слишком удобны: четверть мест такова, что с них сцена видна далеко не полностью.

Самой большой достопримечательностью зала стал, однако, никакого отношения к той эпохе не имеющий плафон Марка Шагала, выполненный в 1964 году. В композиции плафона соединены мотивы девяти всемирно знаменитых опер и балетов: «Волшебной флейты» Моцарта, «Тристана и Изольды» Вагнера, «Ромео и Джульетты» Берлиоза, «Пелея и Мелисанды» Дебюсси, «Дафниса и Хлои» Равеля, «Жар-Птицы» Стравинского, «Лебединого озера» Чайковского, «Жизели» Адама и «Бориса Годунова» Мусоргского.

 

Один из проспектов, отходящих от площади Оперы, – бульвар Капуцинов, переходящий в бульвар Мадлен, ведёт к знаменитой церкви Мадлен.

На самом бульваре, в доме 15, в 1847 г. умерла в возрасте 23 лет Мари Дюплесси по прозвищу «Дама с камелиями». Драму под этим названием написал А. Дюма-сын, с которым у Мари был роман, продолжавшийся около года, после чего она вышла замуж за графа Перрего, одновременно отбив Ференца Листа у его прежней подруги. Граф Перрего воздвиг ей памятник на кладбище Монмартр.

 

С VI века в районе нынешней Оперы и Бульвара Капуцинов, на западном краю города, земли принадлежали епископам Парижским. В XIII в. тут была построена церковь Св. Марии Магдалины (имя Магдалина звучит по-французски Мадлен). Церковь не раз перестраивалась, пока, наконец, в царствование Наполеона не была построена нынешняя церковь, как хотел император, «во славу Великой Армии». «Это не просто церковь должна быть, а храм. Такой, как в Афинах, ведь до сих пор в Париже не было такого…» – писал Наполеон в своём распоряжении от 2 октября 1806 г. Но империя закончила своё существование в 1815 г., а храм ещё далёк был от завершения. Людовик XVIII, оставил наполеоновского архитектора Виньона в должности главного строителя храма и согласился на то, чтобы снаружи церковь повторяла афинский Парфенон, но велел внутри отделать как римскую церковь.

Закончено было строительство уже после смерти Виньона. Всего церковь строилась почти четверть века до 1842 г. В отличие от Пантеона, церковью не являющегося, но имеющего крест, эта приходская церковь не имеет ни креста, ни колокольни…

Церковь Мадлен, ведущая от неё к Сене Королевская улица, площадь Согласия, Национальная ассамблея, кони из Марли, отмечающие въезд с пл. Согласия на Елисейские Поля, и два павильона « Зал для игры в мяч» и «Оранжерея» (ныне оба они – музеи) и наконец решётка ворот сада Тюильри между ними – вот части грандиозного архитектурного ансамбля Площади Согласия, раскинувшегося по обоим берегам Сены.

 
Вид на Мадлен с площади Согласия.

* * *

Шарманщик стоит на углу у Мадлен, 
Хриплые вальсы крутит 
В калейдоскопе окон и стен 
И голых платановых прутьев. 
Сидит на шарманке дымчатый кот, 
Рыжая такса зевает и ждет… 
Тяжелый, старинный, сверкающий вальс 
Крутится над головой – 
Он – не для нас и не для вас… 
Постой, постой, постой… 
  
Желтым высвечен Эйфель – он косится вдаль, 
И соломенным кружевом кажется сталь, 
Над мостами – пунктирные дуги огней,  
Под мостами – кружащийся отсвет теней, 
И тяжелый, как Сена, сверкающий вальс 
Раскрутился над головой – 
И пускай не про нас, и пускай не про вас – 
Постой, постой, постой! 
  
«НО ПАРИЖ, НО ПАРИЖ» 
– под шарманку кружишь, 
Отраженный жонглирует свет, 
И мелькают, вращаясь, колонны Мадлен 
В ярком калейдоскопе и окон, и стен – 
Где же лучше?  
Или там, где нас нет? 
Но – старинный, тяжелый, сверкающий вальс, 
Но – шарманщик, 
                          хоть он – не про нас, не про вас, 
Но – вращаются над головой 
И огни, и мосты, и река, и коты – 
Постой, постой, постой…

Глухова Е.С.

ВЛИЯНИЕ КЛАССИЦИСТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ НА СТАНОВЛЕНИЕ ЭКЛЕКТИКИ, МОДЕРНА И КОНСТРУКТИВИЗМА НА УРАЛЕ

Вторая половина XIX века характеризуется переходом от классицизма к другим стилевым направлениям, процесс формирования которых на Урале всегда протекал по-другому, чем в центральных районах России.

Особенности уральской архитектуры были связаны с запаздыванием распространения стилевых направлений. Возникая, они синтезировались друг с другом, не проявляясь в чистом виде. Классические традиции, утвердившиеся в уральском регионе, в свою очередь, накладывали отпечаток на развитие последующих стилей.

С середины XIX в. на Урале начинают возводить здания, в которых отражаются новые традиции архитектуры русских городов. Эклектика в архитектуре Урала представлена достаточно широко. Классическая схема построения зданий часто сочетается с различными декоративными элементами (рис. 1). 
 
 

Композиционное построение в эклектике сходно с классическим: в подавляющем большинстве композиция симметрична и рассчитана на восприятие с одной точки. Так, например, дом Поклевского-Козелл (ул. Малышева, 48) имеет четко выраженную ось симметрии. В симметричном построении здания первой женской гимназии (ул. Карла Либкнехта, 9, XIX в.) главный вход расположен по центральной оси.

Горизонтальные членения, как и в классицизме, преобладают над вертикальными. Соотношение формы и проемов соразмерны. Ритмический ряд окон часто нарушается использованием различных по форме проемов и проработкой деталей, в отдельных случаях (в здании женской гимназии) используется прием чередования окон и простенков.

В зданиях Екатеринбурга распространение получили барочные и готические мотивы. Например, здание уездного казначейства (ул. 8 Марта, 16., арх. П.А. Заруцкий, 1906 г.), особняк фабриканта Борчанинова (ул. 8 Марта, 18), плоскость стены которого плотно покрыта орнаментом, дом Севастьянова (пр. Ленина, 35., арх. А.И. Падучев, 1863-1866 гг.).

Простые формы дома Поклевского-Козелл сочетаются с измельченным декором, поле стены расчленено рустовкой, наличниками окон, лопатками, сложным профилем карнизов. Главный фасад дома Давыдова отличают массивные пилястры с каннелюрами на центральном ризалите. Верхняя часть фасада украшена многочисленными лепными украшениями.

В эклектике, как и в классицизме, ордер служил основным средством художественной выразительности. Например, главный фасад дома Ошуркова (ул. Чапаева, 3, 1876 г.), акцентирован колонным портиком. Но отличие эклектики заключалось в том, что в большинстве случаев при разнообразии использования декоративных элементов ордер терял свою доминирующую роль, сливаясь с множеством главных акцентов, в результате чего была потеряна «жесткость и определенность центрально-осевой схемы фасада» [1, С. 29].

Переходный период от классицизма к эклектике демонстрирует сильное влияние классики, в дальнейшем это влияние уменьшается в трактовке фасадов, но остается в организации планировочной структуры.

На Урале модерн, который проявился в основном в архитектуре городских особняков, сочетали с элементами других стилей. Его потенциал не был достаточно реализован: образовавшись в одно время, направления модерна не получили своего развития в чистом виде.

В композиции некоторых зданий модерна сохранялась центрально-осевая схема фасада. Планировочные схемы особняков на Урале проявились не так ярко, как в столице, но здесь возникло стремление передать движение пространства, раскрыть связь помещений друг с другом и интерьера с внешним пространством; появилось стремление к созданию компактной планировочной структуры [2, С. 67].

В Екатеринбурге модерн «нашел отражение лишь в отдельных постройках, не получив большого распространения в архитектуре уральского города» [3, С. 145]. В стиле модерн построены как жилые: деревянный дом на ул. Февральской Революции, Дом Григорьева (ул. Белинского, 19, 1900-е гг.), двухэтажный особняк на ул. Гоголя, 22/6, доходный дом Кузнецовой на ул. Розы Люксембург), так и общественные здания, например: аптека на ул. Пушкина, здание издательства «Полиграфист» (ул. Тургенева, 22), здание типографии «Гранит» (ул. Вайнера, 11, арх. К.Т. Бабыкин, 1914 г.).

Для модерна характерно асимметричное построение фасада, укрупнение оконного проема по отношению к форме, что в основном характерно для общественных зданий (рис. 2). Кое-где горизонталь еще преобладает над вертикалью (здание аптеки). Вертикальные элементы, в отдельных случаях расчленяя форму, поддерживают равномерный ритм (типография «Гранит»).  
 

В связи с недолгим периодом строительства на Урале в стиле модерн, он не получил большого распространения и в основном носил эклектичный характер. Новшества в модерне касаются фасадной композиции и в меньшей степени – пространственно-планировочной, объемной и конструктивной. Классицистическое влияние на фасадную композицию в модерне минимально. Модерн на Урале можно рассматривать в целом как рациональное направление, которое легло в основу развития конструктивизма.

Характерной чертой стиля модерн является стремление к комплексному решению архитектурно-планировочных и декоративных задач. Особенность этого стиля заключается в том, что целостность композиции достигается не посредством применения единой системы художественных средств, а комплексным решением форм, несущих функциональную нагрузку, т.е. единством принципов проектирования.

Значительный рост населения и развитие промышленности привел к увеличению территории городов Урала, которая развивалась в основном по прямоугольной схеме планировки, сложившейся в эпоху классицизма. В период развития капитализма произошли существенные изменения в городской структуре: увеличилось количество домов, улиц, площадей. В это время был утвержден новый генеральный план Екатеринбурга, в котором решалась проблема городских ансамблей. На протяжении всего этапа развития архитектуры черты классицизма проявлялись не только в использовании элементов, характерных для него, они возникали в постройках в совершенно новой интерпретации в сочетании с новыми конструкциями и материалами.