Пути развития крупной лесоперерабатывающей промышленности

Содержание

 

Введение……………………………………………………………………….3

1. Лесное хозяйство и лесоэксплуатация до революции…………………..4
2. Развитие лесной промышленности в годы советской власти…………10
3. Размещение лесной промышленности………………………………….20
4. Пути развития крупной лесоперерабатывающей промышленности....46

Заключение…………………………………………………………………..51

Список используемой литературы…………………………………………53

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Огромны, необозримы лесные массивы Коми-Пермяцкого округа. Леса покрывают более 80 процентов всей территории округа. Общая площадь лесов составляет 2,6 миллиона гектаров, с запасом более 300 миллионов-кубометров древесины и с годовым приростом 1,5 — 2 миллиона кубометров.

Значительная часть  лесов — более 200 миллионов кубометров, является спелыми и перестойными массивами, дающими наибольший выход древесины.

Основная часть лесов  тяготеет к большой водной магистрали — реке Каме с её многочисленными  притоками, позволяющими сплавлять древесину водным, самым  дешёвым видом транспорта в промышленные лесопотребляющие районы нашей области, на Нижнюю Волгу, Донбасс, Среднюю Азию и другие южные районы нашей страны.

Леса округа являются мощной сырьевой базой лесозаготовительной промышленности для выработки высококачественных сортиментов леса, а также крупной топливной базой, имеющей серьёзное значение для топливоснабжения промышленных центров Уральского Прикамья.

Целью данной работы является подробно изучить лесную промышленность Коми-Пермяцкого округа 50-х годов. В связи с поставленной в работе целью необходимо решить ряд взаимосвязанных задач: проанализировать производство, промышленность лесных угодий, узнать сколько леса изготавливается и перерабатывается совхозами и леспромхозами.

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Лесное хозяйство и лесоэксплуатация до революции

 

Еще в отдаленные времена заготовки леса местным населением для своих бытовых и хозяйственных нужд тесно переплетались с земледельческими занятиями, входя в круг повседневных домашйих работ пермяка. Для жилых и хозяйственных построек, на отопление и освещение (лучину), на изгороди, сани и телеги, лодки, разный мелкий инвентарь, для заготовки лыка, луба, мочала, корья, бересты и т. п. использовались ресурсы многих тысяч гектаров лесов: сосны и ели, березы, липового подлеска и ивняка.

С развитием горной и  горнозаводской промышленности Урала верхнекамские, косинские и иньвенские леса приобретают новое значение. Непроходимые лесные дебри Верхней Камы и ее притоков выше Соликамска становятся важным источником получения «солеваренных дров» и строевого леса для нужд соляных промыслов и строительства судов для перевозки соли.

Соляная промышленность Прикамья, начавшая усиленно развиваться  еще в XVв. и позднее сосредоточившаяся  по преимуществу в районе Соликамска и Усолья, явилась крупнейшим для  того времени потребителем древесины. В XVIIIв. на солеварение расходовались десятки тысяч сажен дров в год, в середине XIXв. потребность соляных промыслов в дровяном топливе поднялась до 30—35 тыс. куб. саж. (свыше 200 тыс. м³). При таком расходе древесины лесные массивы, окружающие соляные промыслы, быстро оказались недостаточными и лесозаготовки для нужд солепромышленности распространились по всему бассейну Верхней Камы, и в том числе по бассейну Косы — северному району современного Коми-Пермяцкого округа.

Стремясь обеспечить свои соляные промыслы, Строганов еще в конце XVIIв. добивается передачи ему в собственность для нужд солеварения казенных лесов почти всего бассейна Лолога. Позднее часть этой огромной дачи, размером в четверть миллиона десятин, отошла к Абамалек-Лазаревым и князьям Голицыным, ставшим, в свою очередь, крупными владельцами уральских соляных промыслов. Строгановы закрепляют за собой и Веслянскую лесную дачу, охватывающую весь бассейн нижнего течения Весляны.

Заготовки и сплав  леса из этих глухих районов производились  «казенными верхокамскими и другими вольными дровопоставщиками», а для обеспечения нужд строгановских солепромыслов на далекий север периодически посылались также вотчинные иньвенские крестьяне.¹ Кроме того, Строгановы принудительно заселяют Веслянскую дачу своими крепостными крестьянами Оханского и Пермского уездов.² Приезжие и местные лесорубы и сплавщики из Гайн, Пятигор и других старинных селений по Каме проникают все дальше на север, появляясь на почти совершенно безлюдных в то время берегах «Немана, Тимшора, Весляны и других здешних рек.

Лесные массивы бассейна Верхней Камы обслуживали и другие потребности Прикамья. В частности по Косе в середине XIXв. ежегодно сплавлялось значительное количество леса до Перми, увеличившей свою потребность в древесине в связи с началом развития судостроения.³ Местное же потребление древесины было весьма небольшим, заметно повышаясь только в немногих местах с более густым сельским населением (например, по Средней Косе с притоками).

По-иному сложились  условия развития лесного хозяйства в бассейне Иньвы, впадающей в Каму ниже Соликамска. Иньвенские леса, в отличие от северных и косинских, преимущественно казенных лесов, принадлежали крупным частным владельцам, главным образом Строгановым.

Здесь главными потребителями  древесного топлива  стали металлургические предприятия, появившиеся в XIXв.: Майкорский (Никитинский) железоделательный завод в нижнем течении Иньвы, основанный в 1811г., и, особенно, Кувинский чугуноплавильный завод на р. Кува, построенный в 1856г. Майкорский завод расходовал в 50—60-х годах XIXв. более 8 тыс. куб..саж. древесины в год, почти целиком в виде дров, а Кувинский завод — более 10 тыс. куб. саж., употреблявшихся на выжиг угля (всего свыше 100 тыс. м³).⁴ Выжиг угля для Кувинского завода производился в окружающих его лесах на месте заготовки дров, откуда древесный уголь подвозился затем гужом, а для Майкорского завода дрова поступали как гужом — из ближних лесов, так и сплавом — на судах — из отдаленных частей его заводской дачи, вытянувшейся по Иньве и вдоль р. Исыл. Таким образом, для заводских потребностей использовалась древесина не всего Иньвенского бассейна, а лишь отдельных его частей.

Серьезное значение в  Иньвенском крае, уже в тот период выделявшемся повышенной плотностью населения, получило потребление леса для местных нужд, составлявшее несколько десятков тысяч кубических сажен древесной массы в год.

Ограниченные в то время экономические возможности  сбыта сплавной древесины по Каме ниже устья Иньвы, а отчасти также затруднения с пропуском плотов через плотину на Иньве у Майкорского завода усиливали замкнутый характер лесного хозяйства Иньвенского бассейна. Выпуск древесины по Иньве на Каму в этот период сводился к сплаву немногих плотов для менее обеспеченных лесом южных частей строгановского нераздельного имения.

Развитие торгово-капиталистических  отношений в России, сопровождавшееся быстрым возрастанием спроса на лес на внутренних рынках и увеличением отпуска лесного товара за границу, создало новые предпосылки для использования ресурсов верхнекамских лесов, связанных дешевым водным путем с безлесными районами юго-востока Европейской России.

Если в конце 50-х  годов XIXв. вывоз леса за пределы Пермской губернии был незначителен, то в 1912г. низовые волжские районы получили с Верхней Камы около 150 тыс. куб. саж. древесины почти целиком деловой, и в том  числе более  1   млн. товарных бревен.⁵ Наряду с этим выросло потребление древесины, сплавляемой по Каме, и в самой Пермской губернии: для соляной промышленности, потребность которой в дровах увеличилась более чем вдвое, лесопиления и др. Наиболее усиленно эксплоатировались в этот период лесные массивы бассейна Вишеры с Колвой. Но заготовки и сплав товарного леса вниз по Каме сильно выросли также в бассейнах Косы и левобережных притоков Верхней Камы, расположенных на территории округа. В 1898— 1899гг. отпуск древесины из казенных лесов этих районов в среднем за год составлял: строевой и поделочной — 10.6, дровяной — 22.3, а всего 33 тыс. куб. саж.⁶ Кроме того, по тем же данным, из частновладельческих дач Строганова и Голицына в бассейне Лолога в конце ХIХв. отпускалось древесины до 5 тыс. куб. саж.

Лесопромышленники проникают  и в иньвенские леса; заготовки  древесины для топлива по Иньве  со сплавом на Каму охватили все  важнейшие реки Иньвенского бассейна, и особенно Исыл, Пой, Доег, верховья Иньвы и др.

Из строгановских лесов  Иньвенского бассейна в 90-х годах XIXв. отпускалось на продажу лесопромышленникам по 8—9 тыс. куб. саж. в год. В отдельные годы перед первой мировой войной пристань Усть-Иньва отправляла миллионы пудов лесных грузов (1913г. — 9 млн. пуд.).⁷

Наряду с ростом отпуска  древесины на Каму увеличился почти  на половину расход ее обоими металлургическими  предприятиями на Куве и Иньве. Однако, закрытие в 1909г. Кувинского завода резко сократило промышленное потребление древесины на месте, и отпуск товарного леса за пределы района получил в предреволюционное время преобладающее значение.⁸

Под влиянием роста цен  на лесные материалы и расширения районов сбыта древесины, особенно деловых сортиментов, в конце XIX — начале XXв. хищнически вырубаются самые ценные строевые леса бассейнов Иньвы, Косы и левобережных притоков Верхней Камы — Веоляны, Лемана и др.

Быстрое истребление  лесов в пределах строгановского майората, резко обозначившееся в частности и в Иньвенском бассейне, побудило Строгановых еще в первой половине XIXв. встать на путь упорядочения своего лесного хозяйства. К лесоустройству же остальных массивов на территории округа, принадлежавших в большинстве своем казне, было приступлено уже много позднее.

В 40-х годах XIXв. Строгановы ставят во главе управления лесами майората лесовода А. Е. Теплоухова, прошедшего курс обучения в Тарантской лесной академии. Под руководством последнего в течение 13 лет проводится подробная съемка всех лесов имения на площади более 1 млн. десятин, прорубается более 4 тыс. верст лесных просек — обводных, деляночных, лесосечных, пожарных и дорожных; нарезаются лесные участки и делянки в сплошных, «стеновых» лесах; организуется особый штат по управлению и охране лесов; вводится рубка леса по отводам и т. д.⁹

Вся система мероприятий  по лесному хозяйству была направлена на утверждение незыблемых прав собственности  Строганова на лесные угодия и покоилась  на жестком ущемлении крестьянского  населения в правах землепользования и расходования леса.

В печатных трудах А. Е. Теплоухова о лесном хозяйстве майората можно  найти немало ярких примеров, вскрывающих  внутренние пружины лесо-хозяйственных нововведений Строгановых. Характерна самая оценка результатов лесоустройства: «Со введением лесоохранения и вообще лесного хозяйства крестьяне начали, наконец, понимать, что лесом нельзя распоряжаться столь свободно, как водою речки или как воздухом».¹⁰

Введение заказных лесных участков на площадях, отчасти занятых  сельскохозяйственными угодиями, привело к изъятию у крестьян свыше 8 тыс. десятин пашни и покосов, по существу, без всякой компенсации. «Крестьяне, владевшие угодиями, которые отчислены к лесу, частию получили вознаграждение из пустопорожних мест"—болотистых и для роста дерев негодных земель; а частию оставлены без всякого вознаграждения, если пользовались землями самовольно или имели много других угодьев».¹¹

Прекращение отдачи лесных земель под пашни резко ограничило возможности расширения фонда землепользования крестьянского населения. Немудрено поэтому, как вынужден отмечать А. Е. Теплоухов, что установленные пограничные линии между лесами и земледельческими угодиями «крестьяне стараются все более и более подвинуть в лес, при перемене изгородей, и обратить лесную почву в пашню».¹²

Наконец, при введении новых правил лесопользования был  резко ограничен отпуск леса населению. В частности, для строительных нужд вместо ранее употреблявшихся в  год 35 бревен на каждый крестьянский двор стало отпускаться всего по 9.5 бревна; даже расход березовых деревьев на лучину ограничивался в связи с сохранением березняка для нужд горных заводов (например, на выделку молотовищ к кричным молотам). В подкрепление правил существовала детально разработанная система штрафов и наказаний за их нарушение.

Если в лесохозяйственных  и лесокультурных мероприятиях Строгановых неукоснительно проводилась линия на всемерное охранение своих лесных массивов, что сковывало возможности расширения сельскохозяйственных крестьянских угодий, то нельзя сказать, чтобы Строгановы строго выдерживали курс на ведение лесного хозяйства рациональными методами, обеспечивающими не хищническое истощение лесов, а правильную их эксплоатацию. Слишком велик был стимул для увеличения заготовок возросшей в цене древесины. По свидетельству лесной экспедиции Академии Наук СССР 1932г., ко времени установления советской власти все леса Иньвенского бассейна оказываются уже давно пройденными так называемыми выборочными рубками, т. е. вырубками наиболее ценных сортов деловой древесины.¹³ В результате иньвенские леса перешли в собственность государства довольно сильно истощенными.

Что касается северных, в основном казенных лесов, расположенных на территории современного округа, то в них вплоть до Октябрьской революции еще более широко была распространена выборочная рубка, истощающая и захламляющая лес.

Заготовки и сплав  древесины относились в прошлом  к числу самых тяжелых промыслов. Вынужденные уходить в лес  за многие десятки и сотни верст  от своего жилья, сами заботиться о  продовольствии, фураже и инструменте, ютиться в тесных и дымных избушках собственной постройки, лесорубы не были к тому же уверены в своем заработке, пока заготовленная древесина не будет ими же благополучно сплавлена к месту назначения.¹⁴