Формирование политики сплошной коллективизации

Ни в коей мере не вставал вопрос о пересмотре самого принципа коллективизации. Вслед за этой статьей появилось постановление ЦК «О борьбе против искривления партлинии в колхозном движении» (14.03.30 г.). Но эффект был неожиданный и немедленный: пока местные партийные кадры пребывали в полном смятении, начался массовый выход крестьян из колхозов. Только в марте подали заявления о выходе 5 млн. человек. К 1-му июля число коллективизированных хозяйств уменьшилось почти втрое.

Однако ни статья Сталина, ни постановление ЦК не означали глобальных перемен в процессе коллективизации. К осени 1930 г. с новой силой возобновилась хлебозаготовительная кампания. Ее начало способствовало росту напряженности, временно спавшей весной. Исключительно благоприятные погодные условия 1930 года позволили собрать великолепный урожай в 83, 5 млн. тонн, что было на 20 % больше, чем в предыдущем году.

Хлебозаготовки, осуществляемые проверенными методами, принесли государству в два раза больше зерна, чем удавалось получить в последние годы нэпа. На самом деле эти результаты были достигнуты ценой огромных поборов с колхозов (до 70% урожая на Украине), но они, естественно, могли подвигнуть власти только к продолжению политики коллективизации.

Снова началось давление на крестьян самыми различными способами. Районы, сопротивлявшиеся коллективизации, отстранялись от промтоварного снабжения, колхозам отдавались не только конфискованные кулацкие земли, но и все пастбища и леса, находившиеся ранее в общем пользовании крестьян. Поскольку даже эти меры не дали полностью желаемого результата, прокатилась новая волна раскулачивания. На той же Украине она охватила 12-15 % крестьянских хозяйств. Реакция крестьян была ожесточенной: во время хлебозаготовок 1930-31 гг. были зафиксированы десятки тысяч случаев поджогов колхозных построек. Тем не менее, к середине лета 1931года процент коллективизированных хозяйств вернулся к уровню марта 1930-го.

Отобранное  у крестьян зерно предназначалось  главным образом для экспорта в Германию, которая обязалась в рамках торгового соглашения, подписанного в апреле 1931 г. предоставить СССР значительные кредиты.

В обмен на необходимую для индустриализации технику СССР брал на себя обязательство поставки сельхозпродукции и золота. Золото, кстати, добывалось с использованием в качестве рабочей силы раскулаченных крестьян.

К концу лета 1931 года хлебозаготовки снизили темп. Для решения проблемы в деревню были направлены 50 тыс. новых уполномоченных в качестве подкрепления местному аппарату. Из-за неурожая в восточных районах страны особо суровому обложению подверглась Украина. Тысячи колхозов остались почти без кормов и семян. Несмотря на посредственный урожай (69 млн. тонн) во время хлебозаготовок было изъято рекордное количество зерна. Объяснялось это опять же тем, что у колхозов изъяли до 80% всего урожая. Это могло лишь окончательно расстроить производственный цикл. Напомним, что при нэпе крестьяне продавали 15-20 % урожая, оставляя 25-30 % на корм скоту, 12-15 % на семена, а остальное оставляя для собственного потребления, но и тогда картина была не блестящей.

Тем не менее. Правительством было намечено в 1932 г. повысить план хлебозаготовок и прочей сельхозпродукции. Но на Украине даже ЦК вынужден был отметить первые признаки того, что он обозначил эвфемизмом «критическая продовольственная ситуация».

Назревал и  становился неизбежным конфликт между крестьянами, идущими на всяческие уловки, чтобы сохранить урожай и местными властями, обязанными любой ценой выполнить план по хлебозаготовкам. Крестьяне часто в сговоре с непосредственными руководителями стремились пустить в употребление или припрятать все, что можно. В ответ на это был издан закон от 07.08. 32г., позволявший приговаривать к высылке до 10 лет за всякий ущерб, нанесенный колхозу. В соответствии с этим законом и ст.58 УК десятки тысяч колхозников были арестованы за «колоски». О размахе репрессий может свидетельствовать секретный циркуляр от 08.05.33 г., в котором указывалось на необходимость снизить число арестов и разгрузить места заключения, в два раза уменьшив количество заключенных (с 800 тыс. до 400 тыс. человек).

Репрессиям  подвергались не только рядовые колхозники, но и председатели колхозов, около 36 % которых были смещены с должности, и всем им было предъявлено обвинение в антигосударственной деятельности, направленной на саботаж хлебозаготовок. Чистка коснулась и партийцев, среди которых пострадала примерно треть.⁹ Продотряды, осуществлявшие заготовки не останавливались даже пред изъятием всего зерна, в том числе выделенного на семена.

Результатом этих действий был страшный голод, от которого погибло по различным данным от 4 до 5 млн. человек. Особенно пострадала Украина. В аналогичной ситуации 1921 года власти признали официально существование голода и с опозданием, но обратились за международной помощью. Но тогда вину можно было свалить на тяжкое наследие царского режима, на мировую и гражданскую войны. Теперь же признание факта голода означало бы признание провала политики коллективизации перед всем миром. На это Сталин не мог пойти. Сведения о массовом голоде скрывались и внутри страны. В наиболее пострадавшие районы были введены войска, следившие за тем, чтобы крестьяне не покидали свои деревни.

Но после  этой катастрофы правительство признало необходимость пересмотра методов проведения заготовок. Согласно Постановлению от 19.01.33 г. заготовки становились частью налога, взимаемого государством и не подлежащего пересмотру местными властями. Но сверх того государство брало на себя контроль за размерами посевных площадей и урожаем в колхозах, несмотря на то, что как предполагалось по их уставу, являлись социалистическими кооперативами и подчинялись только общему собранию колхозников. Размер налога при этом определялся, исходя из желаемого результата, а не из объективных данных.

Таким образом, в начале 30-х годов в сельском хозяйстве нашей страны сложилась уникальная ситуация, когда не оправдавшая себя экономически политика продолжала действовать, видоизменяясь, но, по сути, оставаясь прежней, главным образом из политических соображений. Государство преследовало сиюминутную с исторической точки зрения выгоду, не желая понимать, что рано или поздно наступит момент, когда насильственные методы не смогут обеспечить приемлемый результат.

Глава 3. УТРАТА КОЛХОЗОМ КООПЕРАТИВНЫХ ЧЕРТ

Объединение крестьянских хозяйств началось, как известно, не с колхозов и не по инициативе компартии. Необходимость кооперации диктовалась во многих случаях самой жизнью. Ведь те же товарищества по обработке земли возникали, можно сказать, «по инициативе снизу». Сама идея колхоза в принципе может привести к успешному хозяйствованию, в тех случаях, когда по каким либо причинам экономически нецелесообразна деятельность единоличника-фермера.

Если проследить историю сельхозобъединений, начиная с общинного периода, то можно заметить любопытную закономерность: любая форма объединения оправдывала себя до тех пор, пока в ее рамках не начинали заниматься администрированием.

После 1861 года в России возникает массовое общинное землевладение. Переделы земли внутри общины проходили приблизительно раз в 10-20 лет, иногда этот срок увеличивался до полувека. Обычно переделы проходили спокойно, несмотря на то, что в основном делились по «ревизским душам», а не по наличным. Но вот, например, данные по Камышинскому уезду Саратовской губернии свидетельствуют, что частные общие пределы земли происходили там практически ежегодно.¹⁰ Чем это можно объяснить? Обычно частые переделы происходили там, где на сходах заправляли богатые крестьяне, и там, где большинство схода были бедняки. Богатые скупали земельные наделы бедняков, стремясь избавиться от чересполосицы. Благодаря таким переделам дифференциация крестьянства ускорялась, развитие капиталистических отношений шло быстрее.

А когда на сходе  большинство имели бедняки, происходили  постоянные переделы общественной пашни, фактически преследующие целью наделить себе вспаханную и удобренную землю богатых односельчан, а им предоставить возможность возделывать запущенные участки. Община, вмешивалась в жизнь всех своих членов, предписывая строить ее так, как это было выгодно «обществу», т.е. его большинству.

Недостатки  общинного землепользования явили себя и после революции, когда фактически тормозили любое развитие общественно-экономических отношений, о чем говорилось в 1-й главе.

Затем появились артели и ТОЗы, но они не успели фактически развиться до такой степени, что можно было бы говорить об их влиянии на общественные отношения, хотя одно они сумели внушить: кооперация в сельском хозяйстве может должна быть выгодной, как производителям, так и потребителям сельхозпродукции. Эти формы кооперации были добровольными и, возможно, поэтому не были приняты советским государством, на словах поощрявшим инициативу масс, а на деле стремящимся контролировать любые проявления общественной жизни. 

В первые послереволюционные годы государство поощряло создание бедняками коллективных хозяйств с помощью правительственного фонда, но при этом цены на их продукцию были установлены просто смехотворные. Поэтому совхозы в начале 20-х годов не смогли стать настоящей опорной базой сельского хозяйства. Земли у них было мало, техника крайне примитивна, приобрести более-менее приличную технику они не могли, так как не производили для этого достаточного количества излишков. Только некоторые совхозы, организованные на базе бывших поместий и «унаследовавшие» их инфраструктуру, обеспечивали серьезный вклад в поставки первостепенной важности: для армии.

К концу 1919 г. в стране насчитывалось всего несколько сотен совхозов. Советское государство, видимо, разочаровалось в них, поскольку не проявляло особого интереса к их судьбе. Возможно, потому что совхозами нельзя было полностью управлять, абсолютно контролировать их, либо партия еще не видела в этом необходимости или не выработала методов такого контроля. Все это появилось позже. Вместе с созданием колхозов, явившим собою еще один советский парадокс: они замышлялись как самостоятельные субъекты (высший орган управления - собрание колхозников), но на деле почти сразу же стали абсолютно зависимы от партийной (государственной) власти. Появилось понятие «колхозная собственность», т.е. собственность коллективного хозяйствующего субъекта, но при этом субъект не мог ею распоряжаться по своему усмотрению.

Колхозы очень  быстро утратили черты кооперации, потому что почти не успели их приобрести. Создание коллективных хозяйств велось одновременно с заготовительными кампаниями, зачастую напоминавшими разбой на большой дороге. Для обеспечения успеха этих компаний, фактически являвшихся продолжением продразверстки, необходима была политика жесткого администрирования, планы хлебозаготовок можно было выполнить, только продемонстрировав полную зависимость колхозов от государственной власти.

В первые же пять лет существования колхозов государству удалось провести «блестящую» операцию по вымогательству сельхозпродукции, которая покупалась по ценам, иногда покрывавшим только 20 % себестоимости. Эта операция сопровождалась небывало широким применением принудительных мер. В ответ на принуждение крестьяне работали все хуже и хуже, поскольку земля им по существу не принадлежала. Во все времена и во всех странах крестьяне сами справлялись с пахотой, севом, жатвой и т.п. В Советском Союзе за этими процессами пришлось пристально наблюдать государству, поскольку вне его контроля процесс как бы не мог существовать. Наделенные правами лишь на бумаге, превращенные в граждан второго сорта, колхозники перестали быть земледельцами, хозяевами. Это была не кооперация, а вариант рабства.

Великая Отечественная война заставила крестьян забыть про распри с государством, тем более, что по понятным причинам контроль в годы войны был ослаблен. Но в 1946-47 гг. все началось сначала: указы, предусматривающие от 5 до 25 лет лагерей за всякое «посягательство на государственную или колхозную собственность», в 1948 году крестьянам было «рекомендовано» продать государству мелкий скот, который было разрешено держать колхозным уставом. Сильно был затруднен доступ на рынок: повышены сборы и налоги, предусмотрена выдача специального разрешения, подтверждающего, что колхоз полностью выполнил свои обязательства перед государством.

Размер поставок возрастал, но цены вплоть до 1952 г. оставались на уровне 1940 г. Денежная реформа 1947 года окончательно подорвала личное благосостояние колхозников, которые, во-первых, в большинстве своем держали деньги у себя, а не в сберкассах, не осмеливаясь заявить о своих накоплениях, а во-вторых, узнав про реформу, просто не успели представить деньги к обмену, весьма ограниченному во времени, ведь добраться до городской сберкассы было непросто.

В конце 1949 года экономическое положение колхозов настолько ухудшилось, что правительству пришлось разработать ряд реформ. В верхах произошла смена кадров, ответственным за аграрную политику был назначен Н. С. Хрущев. Вскоре началась дискуссия о том, какая форма организации труда колхозников лучше: звено или бригада. Вопрос был не такой уж маловажный, как может показаться на первый взгляд. Звено - маленькая бригада, в большинстве случаев состояла из членов одной семьи. В человеческом и техническом плане такая структурная единица была удобнее в условиях слабо механизированного хозяйства, когда личная инициатива все-таки оставалась движущим фактором. Новая, бригадная концепция критиковала звено как структуру, поощряющую индивидуализм и семейные интересы в ущерб социалистическому «коллективному сознанию». С весны 1950 г. колхозная администрация положила конец самостоятельности звеньев, в очередной раз дезорганизовав сельхозработы.

Это был еще один удар по остаткам кооперативных признаков колхоза. Колхоз все больше становился фактически государственным предприятием по производству сельхозпродукции.

План укрепления колхозов, опубликованный Хрущевым в марте 1950г., исходил из той же цели, что и реорганизация внутриколхозной производственной структуры: усилить политический и экономический контроль на селе. Меры по укреплению были проведены очень быстро: колхозы укрупнили, сократив их количество более чем в 2 раза за 2 года. При этом существенно сократились индивидуальные наделы крестьян и размер «натуроплаты».