Проблемы реализации конституции Японии на современном этапе

В состав парламентских советов вошли видные политические деятели Японии. Совет верхней палаты возглавил президент Совета Таро Накаяма, представляющий правящую Либерально-демократическую партию (ЛДП) Японии; в его работе участвует 50 человек, в т.ч. Кимитака Кудзэ и Кэйдзо Такэми от ЛДП, Тикагэ Оги от Либеральной партии (ЛП), Юкихиса Есида и Сацуки Эда от Демократической партии Японии (ДПЯ), Кадзуеси Сирахама от (Новой) Комэйто, Синдзи Коидзуми от Коммунистической партии Японии (КПЯ), Хидэо Дэн от Социал-демократической партии (СДП). Работой совета нижней палаты руководит спикер совета Масакуни Мураками (ЛДП); в ней участвуют экс-премьер-министр Ясухиро Накасонэ, Таку Ямасаки, Кадзуо Аити, Хироси Мицудзука, Дзюнъитиро Коидзуми, Маки Танака (все от ЛДП), Митихико Кано, Сэцуо Екомити, Есито Сэнгоку (от ДПЯ), Енэо Хирата (от Комэйто), Такэси Нода (от ЛП), Кадзуо Сии (КПЯ), Сигэру Ито (СДП).

Парламентские советы по изучению Конституции призваны стать широким официальным форумом по изучению и обсуждению ныне действующего Основного закона. Предполагается, что они будут работать в течение пятилетия и по результатам обсуждений подготовят промежуточный доклад через два-три года и итоговый доклад через 5 лет. Их работа должна протекать открыто, информация о ней будет предоставляться общественности. Как и другие комитеты парламента советы по изучению Конституции имеют право заслушивать членов кабинета министров, приглашать специалистов по интересующим их вопросам, устраивать публичные слушания. Принципиально важной особенностью статуса советов, отличающей их от постоянных комитетов Парламента, является отсутствие у них права законодательной инициативы, т.е. подготовленные ими документы не могут непосредственно вноситься на рассмотрение Парламента в качестве законопроектов.

Высокое значение этого события демонстрируется тем фактом, что почти все партии незамедлительно создали специальные группы, занимающиеся обеспечением работы своих представителей в этих парламентских советах. В ЛДП и Комэйто образованы “советы по изучению Конституции (кэмпо-тесакай)” под руководством, соответственно, Нобуюки Ханаси и Акихиро Ота, проводящие заседания раз в неделю. Одноименный “совет” создан в ДП во главе с Митихико Кано, но он проводит совещания раз-два в месяц. В ЛП создан Комитет по исследованию проблем Конституции (“кэмпо-мондай-кэнкюкай”), его возглавляет Тикагэ Оги. СДП образовала “штаб по защите Конституции” (“гокэн-суйсин-хомбу”) под непосредственным началом председателя Дои. Компартия Японии, поскольку она решительно отвергает пересмотр Конституции, не сформировала комитета с аналогичными задачами.

Еще с июля 1999 г. в активное обсуждение проблем, связанных с попытками ревизии Конституции, включились средства массовой информации Японии. Ведущие газеты страны по направленности своих передовиц сразу разделились на два лагеря — “за” и “против” пересмотра. “Форварды” японской прессы “Иомиури симбун” и “Санкэй симбун” приветствовали шаги в направлении пересмотра Конституции, не менее популярные “Майнити симбун” и “Асахи симбун” заявили о своих опасениях, связанных с возможностью ее пересмотра. “Иомиури симбун” даже опубликовала собственный проект нового Основного закона, занявший несколько полос газеты.

Таким образом, в конце 1999 — начале 2000 гг. вопрос о реформе Конституции оказался в фокусе внимания общественности Японии, ее политиков, правоведов, миллионов обычных граждан.

Современная Конституция Японии была принята парламентом 24 августа 1946 г. и вступила в силу с 3 мая 1947 г., когда страна еще находилась под оккупацией вооруженных сил США и управлялась американской администрацией. Вопрос об отношении к действующей Конституции на всем протяжении послевоенной истории Японии был главным “водоразделом” для всех политических сил страны. “Гордость японского народа”, или “пособие по самоубийству, именуемое Конституцией” — столь широк разброс мнений в японском обществе в оценке современной Конституции.

Чтобы оценить историческую роль этой Конституции в Японии, необходимо хотя бы обзорно представлять себе ее предшественницу — Конституцию 1889 г. (в действительности, она вступила в силу с 1 апреля 1890 г.).

Конституция 1889 года, или, как ее еще называют, меэдзийская Конституция явилась результатом ограниченной верхушечной буржуазной революции 1868 г., сохранившей во всех областях жизни страны значительные феодальные пережитки. Некоторые японские историки даже были склонны оценивать “мэйдзийскую революцию” не как вступление страны в капиталистическую эру, а как переход к феодальному абсолютизму.

Социальной опорой мэйдзийской Конституции был крупный военно-промышленный и торговый капитал, зародившийся еще на основе феодальных монополий и выросший в атмосфере государственного протекционизма, сверхэксплуатации народа и военного грабежа колоний. Существовали также крупное паразитическое помещичье землевладение, обширные и влиятельные слои военщины и монархической бюрократии.

Японское государство по форме представляло собой, как и сегодня, конституционную монархию, но монархия тех лет была ближе к абсолютизму, она была монархией не только по форме, но и по существу. Конституция 1889 г. недвусмысленно провозглашала суверенитет императора. Права граждан были весьма ограничены, многие статьи Конституции завершались оговоркой “если иное не предусмотрено законом”, что выхолащивало конституционные положения, в реальной повседневной жизни царил административно-полицейский произвол.

Двухпалатный парламент имел ограниченную представительность: на выборах в нижнюю палату действовал высокий имущественный ценз; Палата пэров (верхняя) вообще не избиралась, а назначалась императором из представителей аристократии. Важнейшие вопросы государственной жизни были изъяты из компетенции Парламента: формирование и отставка кабинета министров целиком принадлежали к компетенции монарха. Император имел право издания “чрезвычайных законов”. Император мог самостоятельно решать вопросы войны и мира. Соответственно, не было и какой-либо ответственности Кабинета перед Парламентом. Фактически роль парламента тяготела к исполнению совещательных функций при самодержавии.

В этой системе, правда, и сам император как физическое лицо не был действительным правителем страны: реальная власть принадлежала высшей военной и феодальной бюрократии — ставленникам крупного капитала и помещичьего землевладения, действовавшим через совещательные органы (типа “тайный совет”, “совет старейшин” — “гэнроин”), через Палату пэров, через институты и кадры исполнительной власти.

Социально-политическая система, основанная на Конституции 1889 г., обеспечивала, с одной стороны, форсированные темпы экономического развития страны, обусловленные сверхэксплуатацией народа, а с другой стороны — она консервировала узость внутреннего рынка и неразвитость рыночных отношений, толкала Японию на путь диктатуры внутри страны и военной экспансии, колониальных грабежей во внешней политике.

В середине XIX в. страны Азии оказались перед драматическим выбором — стать колониями или полуколониями США и стран Европы, или предпринять чрезвычайные мобилизационные усилия, чтобы в кратчайший срок преодолеть историческое отставание и сравняться по своей экономической, культурной, военной мощи с Западом. Япония — единственная страна Азии, которая избежала колониальной зависимости и смогла вступить в ряды ведущих капиталистических стран. Вместе с тем та же самая политическая и правовая система подтолкнула ее на путь военных авантюр, закончившихся катастрофой 1945 г.

В результате тотального разгрома японского военно-феодального империализма во Второй мировой войне, в обстановке всемирного общедемократического подъема, под давлением держав-союзников и при поддержке их левыми и либеральными силами в самой Японии был открыт путь для устранения феодальных пережитков, перевода социально-экономической и политической системы на рельсы демилитаризации, демонополизации и демократизации страны. В такой атмосфере была разработана и принята ныне действующая Конституция 1947 г. Принятие Конституции 1947 г. фактически ознаменовало буржуазно-демократическую революцию в Японии, переход от военно-феодального капитализма к модели высокоразвитого капитализма, основанного на рыночной экономике и либеральной политике.

Новая Конституция отличалась от мэйдзийской тремя основополагающими принципами: она провозгласила суверенитет народа, права человека и пацифизм в качестве основы внешней политики.

Она определенно отдавала суверенитет народу: “Император является символом государства и единства народа, его статус определяется волей всего народа, которому принадлежит суверенная власть” (ст. 1). Формально Япония остается конституционной монархией, но отныне монарх не может влиять на принятие и осуществление законов. Народ осуществляет свою власть через демократически избираемый парламент и формируемые им и ответственные перед ним органы исполнительной власти. Естественно, что Конституция гарантирует гражданам буржуазно-демократические права и свободы — слова, совести, митингов, демонстраций, личную неприкосновенность и равноправие, независимость судебной власти и т.д. Важное значение для Японии имела ст. 9 Конституции, согласно которой Япония отказалась от права ведения войны как права нации, от обладания собственными вооруженными силами; Конституция не признает за японским государством права ведения войны. Таким образом, Конституция 1947 г. законодательно закрепила победу в Японии буржуазной демократии, а некоторые ее положения, как, например, ст. 9, значительно опередили свою эпоху.

Практически одновременно, в конце 40-х — начале 50-х гг., складывается политическая тенденция, которая получила название в исторической науке “обратный курс”. Суть его заключалась в том, что американские оккупационные власти и японская администрация начали осуществлять меры, перечеркивающие сделанное в процессе послевоенной демократизации Японии: начали воссоздаваться вооруженные силы Японии, японское государство втянулось в военный блок с США, а на противников японского милитаризма, представителей левых сил страны обрушились репрессии, их изгоняли из госаппарата; в то же время многие лица, осужденные как военные преступники, были амнистированы.

Подобный курс оказался в противоречии с только что принятой Конституцией, ее декларациями миролюбивой политики и либеральных свобод. Поэтому прямо с рубежа 50-х годов Конституция 1947 г. становится фокусом противостояния, с одной стороны, левых и демократических сил, а с другой — консерваторов. Консерваторы добиваются пересмотра Конституции, левые и центристы (с разной степенью последовательности) выступают за сохранение Конституции в ее нынешнем виде.

В послевоенный период сторонники ревизии японской Конституции неоднократно пытались добиться своих целей, инициировав процесс, ведущий к пересмотру Основного закона.

Первая попытка открыть путь к пересмотру Конституции была предпринята сразу же после официального декларирования восстановления суверенитета страны 28 апреля 1952 г. Ст. 96 Конституции предусматривала в качестве одного из условий ее возможного пересмотра “особый референдум” среди народа, условия которого еще только предстояло определить. Ссылаясь на статью, некоторые деятели консервативного лагеря попытались инициировать законопроект, определяющий процедуру референдума по Конституции. Попытка оказалась безуспешной.

Затем, своеобразным предшественником нынешних исследовательских советов парламента был исследовательский комитет по Конституции, созданный при Кабинете министров в 1957 г. (премьер-министр Н. Киси). Комитет возглавлял ученый-специалист по англо-американскому праву Кэндзо Такаянаги. В комитете обсуждались вопросы: какую Конституцию должна иметь Япония; какая форма монархической системы желательна для страны; каким образом должна поддерживаться система обороны Японии; как подойти к пересмотру действующей Конституции? Комитет действовал до июня 1965 г., он подготовил доклад объемом свыше тысячи страниц, но каких-либо рекомендаций не представил, ограничившись констатацией факта, что в обществе есть сторонники и есть противники пересмотра Основного закона.

Хотя названные проблемы обсуждались и в обществе, и в правительстве, в стенах Парламента вопрос о пересмотре Конституции всегда оставался табу, и постановка его в Парламенте грозила депутату серьезным общественным остракизмом. Однако в 1997 г. наиболее радикальные депутаты из числа депутатов от ЛДП и ЛП образовали специальную группу, которая повела борьбу за создание комитетов по Конституции со статусом постоянных комитетов парламента. Им оппонировали депутаты от КПЯ и СДП. В марте 1999 г. депутаты от центристских партий ДП и Комэйто предложили компромисс, который и был принят: комитеты (советы) — создать, но без права законодательной инициативы.

Эти советы, как упоминалось выше, уже приступили к работе. Им предстоит обсудить целый ряд фундаментальных вопросов, определяющих лицо японской конституционной системы. Японская пресса называет семь таких вопросов.

Первый пункт претензий к Конституции формулируется деятелями консервативного лагеря так: “Раскрывается ли роль императора в качестве суверена государства?”.

Выше упоминалось, что в современной Японии статус императора определяется Основным законом как “символ государства и единства народа” (ст. 1); император “не наделен полномочиями, связанными с осуществлением государственной власти” (ст. 4); все его действия в государственной сфере “могут быть предприняты не иначе как с совета и одобрения Кабинета, и Кабинет несет за них ответственность” (ст. 3). Исследователи справедливо сравнивают современную японскую монархию с английской.

Консерваторы стремятся законодательно и идеологически поднять роль императора в обществе. Однако их усилия лежат пока целиком в идеологическом русле, их непосредственная цель — формирование общественного мнения с целью упрочения авторитета института японской монархии. В своей деятельности они апеллируют к традициям довоенной Японии.

В Японии, как и в других странах мира, власть монарха обосновывалась “божественным провидением”, “мандатом небес” и противопоставлялась власти, основанной на воле людей. Постулат божественного происхождения и личной “богочеловечности” императора наиболее непосредственно и полно выражается мифологией японской автохтонной религии — синто. В сфере права предикат божественности раскрывается как максима: “династия японских императоров нерушима и вечна” (ч. 1 ст. 1. Конституции 1889 г). Идеологическая традиция Японии и до войны, и сегодня всегда была акцентирована на уникальность японских институтов, включая монархию, подчеркивала их “внеисторичность”.

В ходе послевоенных демократических реформ синтоизм был отделен от государства; император официально отрекся от идеи божественности своего происхождения, из числа полномочий императора изъята реальная власть, его функции носят представительский характер; в силу всего перечисленного можно говорить о монархии только как о государственно-идеологическом и общественном институте.

Усилия консерваторов, соответственно, нацелены на то, чтобы исподволь подготовить реставрацию традиций и институтов довоенной Японии. С 1967 г. в стране официально празднуется “День основания империи (Кигэнсэцу)” — 11 февраля. Это мифологическая дата: якобы в этот день в 660 г. до н.э. на японскую землю сошел с неба первый легендарный император Дзимму-тэнно, внук богини солнца Аматэрасу-омиками, он основал государство и положил начало императорской династии, правящей Японией доныне. Таким образом, мифы синтоизма снова “воссоединяются” с государством.