Убийство при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление

Сведения о задержи­ваемом могут существенно повли­ять на выбор мер задержания. При задержании лица с агрессив­но-насильственной ориентацией психики (террорист, бандит, убий­ца или лицо, многократно отбывав­шее наказание в местах лишения свободы за насильственные пре­ступления) возможно избрание наиболее строгих мер, в том числе специальных средств, огнестрель­ного оружия, и причинение задер­живаемому любого по тяжести вреда, если иными способами его задержать нельзя.

Обстановка является наиболее важным условием. Так Храмов С. обосновывает это тем, что обычные граждане о своевре­менности задержания и тяжести преступления могут и не знать [29, с.61]. Они, судя по обстановке, могут, при необходимости, произвести задержание, даже если для этого был причинен вред задерживаемому лицу, но только в крайних ситуациях и твердой уверенности. Факторами, определяю­щими обстановку задержания, счи­таются:

поведение задерживаемого;

количество задерживаемых и наличие у них оружия;

место (улица, общественный транспорт, безлюдная территория за пределами населенного пункта и т.д.);

время суток (день, сумерки, ночь) и т. п.

Глава II . Субъективные признаки убийства при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление

2.1.           Субъективная сторона убийства при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление

Субъективная сторона убийства при превышении мер необходимых для задержания лица, совершившего преступление, наравне с другими признаками состава преступления играет значительную роль и ее установление в любых ситуациях должно иметь место. Она представлена, прежде всего, виной, целью и мотивом. Специфика данного состава по субъективной стороне, на наш взгляд, заключатся в том, что: во-первых, данный вид убийства предполагает наличие прямого или косвенного умысла, что закреплено законодателем и в ч.2 ст.35 УК РБ; во-вторых, хотя в качестве обязательного признака диспозиция ст.142 УК не предусматривает цель, она, на наш взгляд является обязательным признаком субъективной стороны, как данного состава преступления, так и самого института причинения вреда при задержании. Ведь виновный действует не с целью совершить убийство, покарать преступника или отомстить,  а с целью передачи в органы власти, нейтрализации и изоляции от общества лица, совершившего преступление. В противном случае, при отсутствии, названных целей, ответственность будет наступать за убийство на общих основаниях. Только при наличии таких целей убийство при превышении мер необходимых для задержания может быть признанно таковым, когда были превышены пределы мер необходимых для задержания.

2.1.1.     Вина

Согласно ч. 2 ст. 35 УК ответственность за превышение мер наступает только в случаях умышленного причинения вреда. Чаще всего это косвенный не конкретизированный умысел. Имея цель доставить пре­ступника в органы власти, задер­живающий не желает причинения ему смерти, применяя без необхо­димости (в состоянии стресса, па­ники, сильного душевного волне­ния, внезапно возникшего страха) более интенсивные, чем было не­обходимо, способы задержания, сознательно допускает наступле­ние любых по тяжести последствий для жизни и здоровья.

Если виновный не толь­ко осознает, что, задерживая преступника, сам совершает про­тивоправное деяние, но и жела­ет наступления смерти задержи­ваемому, а смерть лицу, совер­шившему преступление, причи­няется лишь в целях не дать задерживаемому уклониться от уголовной ответственности и пре­дотвратить совершение им новых преступлений, то имеет место, как нам представляется,  прямой умысел [29 с.61].

Следует отметить, что все  действия, при этом, направленные на задержание преступника, по об­стоятельствам происшествия должны быть необходимыми. Это зна­чит, что, применяя такие средства задержания преступника, которые повлекут за собой его смерть, задерживающий должен сознавать, что иного выхода нет. Удачно, по нашему мнению, приводит, применительно этой ситуации, С.В. Бородин: преступник совершил вооружен­ный разбой и пытается скрыться, лишение его жизни и такой ситуа­ции будет правомерным только при отсутствии других средств за­держания. Если же лицо, преследующее преступника, видит, что на помощь спешат работники милиции, и, несмотря на это, наносит смертельный удар задерживаемому, такие действия не могут быть признаны правомерными. Причинение смерти в сложившейся обстановке не вызывалось необходимостью [5, с.271].

Таким образом, получается, что действия из общественно полезных превращаются в общественно опасные. Сложность такой трансформации, как нам видится, заключается в том, что она протекает порой незаметно как для самого виновного, так и для третьих лиц. Ложно понимая необходимость принимаемых мер и находясь в состоянии большого эмоционального перенапряжения, субъект полагает, что только чрезмерным вредом ему удастся задержать лицо, совершившее преступление. Эмоции побуждают субъекта к общественно вредной деятельности, к принятию мер, несоразмерных ни с обстановкой задержания, ни с опасностью совершенного задерживаемым деяния. В зависимости от обстановки задержания, тяжести совершенного задерживаемым преступления, его поведения и своего внутреннего состояния субъект может желать или сознательно допускать наступление вредных последствий.

Неосторожная форма вины в конструкции данного состава зако­нодателем вообще не предусмотрена. Иные уголовно-правовые деликты, совершение которых возможно при задержании, также являются исключительно умышленными (ст. 183 УК «Незаконное лишение свободы», ст. 397 УК «Заведомо незаконные задержа­ние или заключение под стражу», ст. 383 УК «Самоуправство» и др.).

Однако, в науке уголовного права некоторыми авторами допускалась возможность существования и неосторожности в совершении убийства,  при превышении пределов необходимых для задержания. Так Бушуев Г.В., исследуя превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, отмечает возможность превышения пределов, как в форме умысла, так и неосторожности [6, с.81]. Неосторожное превышение мер по задержанию, по его мнению, должно исключать уголовную ответственность, поскольку «опасение быть осужденным за неосторожное превышение права задержания может привести к тому, что граждане вообще перестанут использовать это право, особенно в тех случаях, когда совершенно е преступление не затрагивает их личных интересов» [7, с.143].

Как нам кажется, возможность существования неосторожной формы вины при задержании допустима только в отношении определенных последствий такого причинения вреда, которое задерживающий допустил по легкомыслию или небрежности (например, желая причинить задерживаемому легкий вред здоровью, задерживающий неосторожно допускает вред средней тяжести или неосторожное повреждение имуще­ства). Неосторожность может проявляться и в отношении других преступлений совершенных в результате фактической ошибки. Однако от­ветственность за указанные преступле­ния должна наступать на общих осно­ваниях. Примером тому может служить убийство в результате произ­вольного выстрела, причинение вреда третьим лицам и т. п.

2.1.2.     Мотив и цель

Совершенно обоснованно в литературе высказывается мнение о том, что мотив и цель, хотя и имеют много общего, но они не тождественны. Эту мысль разделяют все авторы без исключения. Однако, при комментировании отдельных статей УК, в которых признаком состава выступает цель преступления, иногда эти два понятия отождествляются [32, с.39]. Но на самом деле, данные признаки могут лишь совпадать, и, ни в коем случае, не отождествляться.

Мотив и цель являются факультативными признаками состава преступления. Но из существа института причинения вреда при задержании, по нашему мнению, следует признать цель обязательным признаком, так как без преследования целей перечисленных в ч.1 ст.35 УК РБ, причинение вреда задерживаемому не может быть правомерным, а при превышение мер необходимых для задержания, не может квалифицироваться по ст. 142 УК РБ.

Мотив же не назван ни в ст. 35 УК, ни в ст. 142 УК, следовательно, он является необязательным признаком, но его установление в каждом случае обязательно. В литературе мотиву придается и доминирующее значение при разграничении таких составов преступлений как убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 141 УК), убийство при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 142 УК), убийство при превышении пределов необходимой обороны (ст. 143 УК) [24, с.55].

Мотивом преступления,  предусмотренным ст. 142 УК признаются, те побуждения, которыми руководствовался задерживающий при  совершении убийства, превышая необходимые для этого меры. Так не может быть квалифицировано по ст.142 УК убийство, мотивом которого является месть за сопротивление оказываемое лицом, совершившем преступление. В таком случае, убийство будет квалифицироваться по общим основаниям, как убийство по ст. 139 УК.

Так, отмечается, что мотивом убийства, при превышении пределов необходимых для задержания, является зашита правоохраняемых интересов, что совпадает с целью, т.е. лицо стремиться задержать, доставить в органы  власти, пресечь возможное совершение преступлений задерживаемым [24, с.55].

Цели, как уже отмечалось выше, названы в ч.1 ст. 35 УК РБ. «Не является преступлением причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании для передачи органам власти и пресечения …» (ст. 35 УК РБ).

Однако, казалось бы, как отмечает Пархоменко С.В., остается непонятным, для чего причиняется вред (смерть) в данном случае: для задержания, лица совершившего преступление; для доставления его  в органы власти; для возможности пресечения совершения им новых преступлений? [15, с.229]

В литературе признается мнение, что причинение вреда, а равно и убийство, обусловливается только одним – необходимостью задержания, т. е.  «когда лицо пытается или может скрыться от следствия и суда, если иными средствами задержать такое лицо не представлялось возможным…» (ч.1 ст.35 УК).

Но, наравне с этим, в качестве целей, признаются также и причинение вреда для передачи лица органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений.  Законодатель указывает эти цели в качестве самостоятельных, альтернативных целей причинения вреда.

Что касается цели доставления задержанного орга­нам власти, то несмотря на желаемую, необходимую вза­имосвязь между актами причинения вреда для задержания и доставления задержанного в соответствующие органы, ставить ее хотя бы даже в качестве цели уголовно-правового задержания вряд ли обоснованно, по крайней мере, для каждого субъекта задержания [16, с.40].

Не обоснованна, на наш взгляд, постановка цели доставления задерживаемого органам власти в рамках УК РБ и с точки зрения юридической сущности проис­ходящего. Можно предположить, как отмечает С.В. Пархоменко, что «эта цель получила «прописку» в уголовном законе автоматически, будучи заимствованной, перенесенной из законодательства о задержании и практики его применения, не знавших до 1996 г. дифференциации нормативного материала по различным отраслям». Это предположение основано на том, что с точки зрения действующего законодательства о задержании доставление лица, совершившего преступ­ление, органам власти — предмет регулирования не уго­ловного, а уголовно-процессуального законодательства. Для того чтобы документально оформить задержание лица, совершившего преступление, и тем самым зафик­сировать его процессуальное положение, а также обес­печить проведение дальнейших следственных и судебных действий, такое лицо необходимо доставить в соот­ветствующие органы, а это удел не уголовного права, не уголовно-правового задержания, включающего, лишь оценку правомерности «фактического задержания лица, совершившего преступление», а точнее – причиненного ему при этом вреда. Исходя из этого, следует, что предусмотренная ч.1 ст.35 УК цель доставления в органы власти, если и уместно, то только в отношении специальных субъектов, для которых акт задержания является не просто правом, а обязанностью.

По нашему мнению, нельзя согласиться с мнением Пархоменко С.В. в том, что наличие такого количества целей ставит под сомнение  возможность одновременного осознания их и, соответственно, их достижения при совершении задержания [16, с.40]. Но ведь доставление в органы власти и пресечение возможности совершения новых преступлений задерживаемым являются конечными целями, ближайшая цель, хотя она и не названа, является задержание. И совсем необязательно задерживающему ставить перед собой все вышеперечисленные цели, достаточно осознание любой из этих целей, для того, чтобы причинение смерти было правомерным, или, в случае превышения пределов мер необходимых для задержания, квалифицировалось по ст. 142 УК.

Следует отметить, что такие же цели: задержания, доставления в органы власти  и пресечение возможного совершения преступления, названы и в ст.38 УК РФ. В отличие от ст. 35 УК РБ, УК РФ называет немного уже случаи, когда причинения вреда при задержании возможно: «если иными средствами  задержать такое лицо не  представлялось возможным и при этом не было допущено превышения необходимых для этого мер».  Законодатель же Республики Беларусь указывает помимо названного случая так же и случаи, когда лицо, совершившее преступление «пытается или может скрыться от следствия и суда».