Убийство при смягчающих обстоятельствах

Право на необходимую оборону теряется, если общественно опасное посягательство: 1) было пресечено обороняющимся; 2) оно  было завершено посягающим, с его  точки зрения, как успешно выполненное; 3) оно было прекращено посягающим, например, в силу добровольного отказа [24, с. 215].

Право необходимой  обороны сохраняется до момента  фактического окончания посягательства. Например, разбой юридически закончен в момент нападения, в то время  как фактическое завладение имуществом с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, может  еще продолжаться какое-либо время  и после начала нападения. Следовательно, до того момента, пока разбой не окончен  фактически, т.е. пока виновный в разбое не изъял имущество и у него не появилась реальная возможность  распоряжаться изъятым имуществом по своему усмотрению, у обороняющегося лица сохраняется право на необходимую  оборону от разбоя.

Таким образом, сказанное позволяет утверждать, что действительность посягательства не может быть сведено к его  наличности, а является самостоятельным  критерием посягательства и подлежит установлению в каждом конкретном случае.

Некоторые сложности иногда возникают при  оценке действий лиц, превысивших пределы  необходимой обороны, но которые  в силу своего служебного статуса  обязаны бороться с преступностью, в частности, являются сотрудниками правоохранительных органов.

Исходя  из существующей редакции статьи закона, можно сделать вывод о том, что оценка содеянного как превышения пределов необходимой обороны целиком и полностью зависит от усмотрения правоприменителя, в то время как понятие «действия, явно не соответствует характеру и степени общественной опасности посягательства», прежде всего, должно быть обращено к гражданам, осуществляющим защиту. Это гражданин должен осознавать, что причиняемый им вред посягающему является излишним и не вызывается необходимостью.

Кроме того, закон обращается к таким понятиям, которые в самом законе нигде  не раскрываются. Так, нигде в законе не дается понятия ни общественной опасности, ни ее степени.

В законе отсутствует регламентация (запрет или дозволение) применения средств  или приспособлений для защиты правоохраняемых благ, хотя имеется настоятельная потребность решения этой проблемы в Уголовном кодексе РФ.

В статье говорится о правомерности причинения вреда лицу, совершившему преступление. Предоставляется, что это понятие  употреблено, не совсем правильно, ибо  очевидно, что причинять вред при  задержании по данному закону можно  не только преступникам, т.е. лицам, в  отношении которых имеется вступивший в силу приговор суда, но и тем, кто  только подозревается в совершении преступления.

Закон не ограничивает круг субъектов, которые  имеют право на задержание лица, совершившего преступление. Однако для  ряда представителей правоохранительных органов задержание преступника  является служебной обязанностью.

Весьма  спорным является в настоящее  время вопрос о субъективной стороне  убийства, совершенного при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершенного преступление. По данному  вопросу наметились две позиции. Сторонники первой считают, что данное преступление может совершаться  только с косвенным умыслом. Сторонники другой утверждают, что преступление может совершаться как с прямым, так и с косвенным умыслом.

Более предпочтительной представляется первая точка зрения. Цель задержания – это, прежде всего, доставление задерживаемого органам  власти. Прямой же умысел на убийство исключает данную цель. Что касается «пресечения возможности совершения им новых преступлений», то это словосочетание лишь дополняет главную цель – доставление лица, совершившего преступление, органам власти. Оно не может иметь самостоятельно значения.

Глава 3. Проблемы квалификации назначения наказания за со смягчающими обстоятельствами убийства в российском уголовном законодательстве

3.1 Проблемы квалификации при  назначении наказания

Субъектом преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ является мать. Другие лица, участвовавшие  в совершении преступления, несут  ответственность за соучастие в  нем. Однако отвечают они, с учетом личных мотивов, по другим статьям (например, ст. 35 и ст. 105 УК РФ), где анализируемое  смягчающее обстоятельство неприменимо. Разница в квалификации не противоречит теории соучастия, предусматривающей  правило, при котором цель у всех соучастников должна быть единой, а  мотивы могут быть разными. При данном виде убийства квалификацию действий соучастников должны определять именно мотивы.

Квалификация действий матери по ст. 106 УК РФ сохранится и в том  случае, когда оно совершается  при обстоятельствах, предусмотренных  п. «в», «д», «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ. В этом случае наблюдается конкуренция квалифицированного и привилегированного составов. В соответствии с правилами квалификации предпочтение отдается привилегированному составу, который содержит более полное и точное описание всех элементов данного состава преступления [8, с. 43].

Для правильной квалификации преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, принципиально важно ответить на ряд вопросов.

1. Как квалифицировать  посягательство на плод в процессе  рождения?

В настоящие время большинство  исследователей придерживается мнения о том, что лишение жизни ребенка  в процессе родов должно признаваться убийством. Более того, исходя из существующей редакции ст. 106 УК РФ, можно сделать  вывод, что уголовный закон признает убийство не только решение жизни  новорожденного после отделения  плода от утробы матери, но и деяние, совершенное во время родов, когда рождающийся ребенок еще не начал самостоятельной внеутробной жизни. Об этом свидетельствует формулировка диспозиции закона: «убийство во время родов…». Кроме того, процесс родов охватывает собой процесс рождения ребенка и не сводится к нему. Представляется, что умышленное причинение смерти ребенку в процессе естественных или искусственных родов должно признаваться убийством [16, с. 28].

Вывод: процесс родов охватывает собой процесс рождения ребенка  и не сводится к нему. Представляется, что умышленное причинение смерти ребенку  в процессе естественных или искусственных  родов должен признаваться убийством.

2. Как квалифицировать  умышленное умерщвление появившегося  на свет живого ребенка в  результате естественных преждевременных  родов или в результате искусственного  вызывания преждевременных родов?

Единого мнения по данному  вопросу у исследователей нет.

Н.С. Таганцев предлагал считать  убийством все случаи, когда лишают жизни живого ребенка, появившегося на свет в результате естественного  или искусственного прерывания беременности, независимости от срока беременности и независимо от жизнеспособности ребенка [23, с. 40]

Т.В. Кондрашова солидарна  в данном вопросе с Плаксиной, которая считает, что лишение  жизни ребенка, оказывающегося вне  утробы матери в результате преждевременных  родов, бесспорно, образует убийство, так  как в этих случаях плод уже  приспособлен к внеутробной жизни. Плоды же, родившиеся до истечения 28 недель беременности, при самопроизвольном аборте обычно погибают. Однако если в результате такого аборта на свет появится плод с признаками жизни, то прекращение этой жизни путем действия либо бездействия следует расценивать как убийство [11, с. 12].

Вывод: умерщвление матерью  живого ребенка, независимо от его жизнеспособности, появившегося на свет в результате преждевременных родов или в  результате искусственного вызывания  преждевременных родов, подлежит квалификации по ст. 106 УК РФ.

В случае умышленного причинения смерти чужому ребенку роженица (родильница) должна отвечать по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. При причинении смерти чужому ребенку, ошибочно принятому за своего, ответственность  должна наступать по ст. 106 УК РФ.

В случае причинения ребенку  смерти по неосторожности роженица (родильница) должна отвечать по ст. 109 УК РФ, то есть за причинение смерти по неосторожности, хотя имеются основания для пересмотра такого подхода в пользу исключения уголовной ответственности.

В УК РФ 1996г., в ст. 107, впервые  предусмотрен такой квалифицирующий  признак, как убийство в состоянии  аффекта двух и более лиц. В  новейшей литературе глубина исследования этого вида квалифицированного убийства при смягчающих обстоятельствах  не соответствует потребностям практики.

В УК РСФСР отсутствовал квалифицирующий вид убийства, совершенного в состоянии аффекта. Поэтому  убийство в состоянии аффекта  двух и более лиц квалифицировали  по ст. 104 УК РСФСР.

В связи с новой редакцией  закона появилось несколько вопросов, касающихся квалификации по ч. 2 ст. 107 УК РФ.

В каких случаях возможна квалификация содеянного виновным по ч. 1 ст. 107 УК РФ?

С.В. Бородин считает, что  ч. 2 ст. 107 УК РФ подлежит применению, если состояние аффекта было вызвано  двумя и более лицами, которые  затем стали жертвами убийства [4, с. 194]. Это правильное замечание, не вызывающее возражений.

По мнению А.Н. Красикова, для квалификации содеянного по ч. 2 ст. 107 УК РФ, как убийство двух и более  лиц, необходимо установить, что эти  убийства были совершены одновременно и в одном месте. Или хотя и  неодновременно, но при небольшом промежутке времени между первым и последующим лишением жизни двух или более лиц. И главное, как считает А.Н. Красиков, чтобы они охватывались единым умыслом [13, с. 116 – 117].

Если убийство второго  человека в состоянии аффекта  было совершено по вновь возникшему умыслу, применять ч. 2 ст. 107 УК РФ нельзя. Парадокс заключается в том, что  совершение нескольких преступлений, предусмотренных ст. 107 УК РФ, никак  не влияет на ответственность виновного. Впрочем, как и в случае, когда  сначала совершено преступление, предусмотренное иными статьями УК РФ, например таким, как 105, 106, 108, а  затем совершено преступление, предусмотренное  ч. 1 ст. 107 УК РФ. Все равно применению подлежит ч. 1 ст. 107 УК РФ. Иначе говоря, в этом случае, независимо от того, сколько  убийств совершено виновным, его  действия будут квалифицироваться  по ч. 1 ст. 107 УК РФ. Не влияет на квалификацию и наличие судимости за другое убийство.

Другой вопрос, возникший  в связи с новой редакцией  ст. 107 УК РФ.

Как квалифицировать содеянное  в случае, если было покушение на убийство двух лиц в состоянии  аффекта, но смерть одного из потерпевших не наступила по причинам, не зависящим от воли виновного лица?

Если ориентироваться  на рекомендации Пленума Верховного суда РФ относительно квалификации неоконченного  умышленного убийства двух и более  лиц, то содеянное следовало квалифицировать  по ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 107 УК РФ и дополнительно  по ч. 1 ст. 107 УК РФ. В п. 5 постановления  Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999г. № 1 сказано, что убийство одного человека и покушение  на другого не может рассматриваться  как оконченное преступление – убийства двух лиц. В таких случаях независимо от последовательности преступных действий содеянное следует квалифицировать  по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 и по ч. 3 ст. 30 и п.»а» ч. 2 ст. 105 УК РФ».

Однако следует иметь  в виду, что при таком подходе  виновный будет наказан более  сурово, чем, например, за убийство двух и более лиц в состоянии  аффекта, так как в квалификации будет отражаться и совокупность преступлений.

Возможны два варианта справедливого решения проблемы без изменения уголовного закона [17, с. 35].

Первый вариант. Решение  проблемы на уровне назначения наказания. Второй вариант. Решение проблемы на уровне квалификации преступлений.  Как квалифицировать покушение на убийство в состоянии аффекта двух и более лиц, если никто из потерпевших не погиб?

В этом случае, как и в  предыдущем, последствия в виде смерти двух или более лиц не наступают  по причинам, не зависящим от виновного  лица. Квалификация содеянного должна быть как покушение на умышленное убийство двух или более лиц, совершенное  в состоянии аффекта, т.е. по ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 107 УК РФ [17, с. 34].

При рассмотрении вопросов квалификации содеянного в состоянии  или при превышении пределов необходимой  обороны нельзя обойти вниманием  несколько проблем, рассматриваемых  в доктрине уголовного права и  возникающих на практике, хотя бы по той причине, что в современной  учебной литературе и в комментариях, рассчитанных на практических работников, данные вопросы рассматриваются  недостаточно полно. Речь идет, прежде всего, о таких обстоятельствах, как применение оружия гражданами при  отражении посягательства, использование  для защиты собственности различных  средств и приспособлений, а также  вопрос о возможности возникновения  состояния необходимой обороны  при драке.

Применение средств или  приспособлений для защиты правоохраняемых интересов правомерно при соблюдении следующих условий: 1) применение средств или приспособлений должно исключать причинение вреда посторонним гражданам; 2) причинение данных средств или приспособлений должно исключать причинение посягающему смерти или тяжкого вреда [16, с. 459].