Правовые договора

И, тем не менее, предусмотренные Конституцией внутрифедеральные договоры стали весомым инструментом функционального регулирования в 1991–1994 гг. ряд областей готовили проекты договоров о разграничении предметов ведения с федеральными органами. Наиболее масштабным явился Договор Российской Федерации и Республики Татарстан «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан» (февраль 1994 г.). В августе 1994 г. подписан двусторонний договор о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и Республики Башкортостан.

Компетенционные договоры более узкого содержания стали заключаться между Правительством и министерствами России с правительствами и министерствами, ведомствами республик. В них конкретизируются предметы совместного ведения, урегулированные в законах об образовании, культуре, охране здоровья и др.

Можно выделить соглашения о делегировании полномочий, когда один орган передает по соглашению другому органу часть своих полномочий. Такая передача преследует цель обеспечить более эффективное выполнение тех или иных полномочий в конкретной ситуации. Полномочия передаются не окончательно, а на определенный или неопределенный срок, по усмотрению того органа, которому они принадлежат согласно закону. Происходит данный процесс преимущественно в системе исполнительной власти.

Например, статья 78 Конституции Российской Федерации предусматривает возможность передачи полномочий органов исполнительной власти Федерации и ее субъектов. Требуется при этом соблюдение следующих условий: передача происходит по соглашению органов, передаются не все, а часть полномочий, целью передачи является осуществление полномочий. Поэтому у обеих сторон сохраняются обязательства по отношению друг к другу.70

Немало случаев делегирования полномочий от республиканских, краевых, областных, государственных органов органам местного самоуправления и наоборот. Но здесь, к сожалению, не всегда отношения оформляются четко составленным договором. Передача же местному самоуправлению отдельных государственных полномочий на основе закона служит разновидностью делегирования и должно сопровождаться передачей необходимых материальных и финансовых средств. Таково требование законодательства

Внутригосударственные договорные отношения в ряде случаев исходят из конституционной основы. Два примера. Статья 1 Конституции Швейцарии гласит: «Объединенные настоящим союзом народы двадцати трех суверенных кантонов Швейцарии... в совокупности образуют Швейцарскую Конфедерацию». Статья 71 – сепаратные союзы и договоры политического характера между кантонами запрещаются. В то же время кантоны имеют право заключать между собой соглашения по вопросам законодательства, управления и правосудия, доводя сведения об этом до федеральных властей. Последние вправе воспрепятствовать их выполнению, если соглашения содержат что–либо противное конфедерации или правам других кантонов. Кантоны, в виде исключения, могут заключать с иностранными государствами договоры по вопросам народного хозяйства, соседских отношений и помощи.

Конституция Испании воспрещает образование федерации автономных сообществ. Между ними возможны соглашения для управления и собственных служб. Сообщается об этом в парламент страны, который в других случаях утверждает соглашения (статья 145).

К публичным договорам можно отнести программно–политические договоры. Чаще всего заключаются договоры о дружбе и сотрудничестве, закладывающие правовой фундамент для формирования отношений между государствами и государственными образованиями. В них признается и подтверждается суверенитет государств, территориальная ценность и нерушимость границ, гарантии для граждан обеих сторон, определяются направления сотрудничества и сферы совместной и согласованной деятельности. Предусматриваются субсоглашения, которые должны быть заключены в экономической, социальной, военной и других сферах. В такой отсылке ярко проявляется правообразующий характер публичных договоров. Наконец, формируются паритетные органы и намечаются другие способы поддержания устойчивых отношений.71

Договоры подобного рода характерны для отношений внутри федерации. Так, 18 декабря 1990 г. был подписан договор между РСФСР и БССР, в феврале 1991 г. – договор между Казахской и Украинской советскими социалистическими республиками, в апреле 1991 г. – договор между Узбекской и Туркменской советскими социалистическими республиками. В 1992– 1994 гг. между рядом республик в составе Российской Федерации были подписаны договоры о дружбе и сотрудничестве.

К договорам программно–политического характера можно отнести Договор об общественном согласии, подписанный в апреле – июне 1994 г. Участниками подписания Договора явились субъекты публично–правовых отношений – государственные органы, регионы, политические партии, общественные организации, объединения товаропроизводителей и предпринимателей. Взятые ими обязательства в большинстве своем являются по содержанию политико–юридическими и означают либо определенные действия, либо принятие законов, либо отказ от некоторых публичных действий. Реализации Договора содействуют добрая воля участников и их ответственность перед обществом: за принятые обязательства. А специальные способы – «круглые столы», встречи, согласительная комиссия, протоколы – служат инструментами обеспечения публично–признанного поведения участников.72

Получают развитие функционально–управленческие соглашения. Их субъектами выступают правительства, министерства и ведомства, которые устанавливают в соглашениях общие задачи, области сотрудничества, способы совместного решения вопросов, использования имущества, объемы поставок товаров, программы и т.п. В последние годы существования Союза ССР нередко заключались подобные соглашения. Например, Соглашение о взаимоотношениях между Госснабом СССР и Госснабом Латвийской ССР по формированию и реализации плана материально–технического обеспечения на 1990 г. (27 октября 1989 г.), Договор между Министерством лесной промышленности СССР и Министерством лесной промышленности БССР о взаимоотношениях и сотрудничестве (29 декабря 1989 г.), Договор о сотрудничестве между министерствами сельского хозяйства Литвы, Латвии и Эстонии (май 1990 г.).

15 августа 1990 г. было заключено Соглашение  о торгово–экономических связях на 1991 г. между Правительством РСФСР и Правительством Литовской Республики.

В последние годы развивается практика заключения соглашений между Правительством и федеральными органами исполнительной власти и исполнительными органами республик, областей и других субъектов Федерации по конкретным вопросам экономической, социально–культурной деятельности. Соглашения усиливают взаимодействие звеньев в системе исполнительной власти путем уточнения, конкретизации или дополнительного гарантирования выполнения полномочий для обеспечения публичных интересов. Региональные интересы побуждают заключать соглашения о создании добровольных ассоциаций экономического взаимодействия субъектов Федерации («Северо–Запад», «Сибирское соглашение» и др.), а в их рамках – соглашений о сотрудничестве и хозяйственных договоров. К середине 1994 г. между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Башкортостан было заключено десять соглашений по отдельным отраслям экономического и социально–культурного строительства. Соглашения подписывались председателями правительств и визировались соответствующими министрами

Можно выделить публичные договоры между государственными органами и общественными организациями. Они заключаются на всех уровнях и касаются согласованной политики в области социальных и трудовых отношений, оплаты труда, поддержки малого и среднего бизнеса. Например, в Тверской области ежегодно заключаются соглашения между областной администрацией и организациями предпринимателей о мерах поддержки предпринимательства.73

Суммируем сказанное. Главное заключается в развитии договорных отношений в сфере публичного права, поскольку в них выражается мера согласования деятельности участников в рамках публично–правового воздействия.

3.2 Частноправовой договор

Среди различных договорных актов частноправовые договоры занимают весьма значимое место и играют в системе регулятивных средств довольно заметную роль. В отечественной и зарубежной литературе их зачастую именуют просто «договорами» или же «двусторонними (многосторонними) сделками», «частными договорами», «договорами в частноправовой сфере» и др.

В отличие от нормативно–правовых договорных актов частноправовые договоры, в качестве каковых выступают гражданско–правовые договоры – сделки (кроме односторонних сделок), договоры в сфере коммерческого, семейного, финансового и некоторых других отраслей и подотраслей права обладают такими не свойственными правовым договорам признаками и чертами, как: определенность адресанта содержащихся в них прав и обязанностей; однократность применения, как самого договорного акта, так и порождаемых им конкретных норм; прекращение действия индивидуального договора сразу же после его реализации.74

Наиболее обстоятельно основные параметры индивидуальных договоров представлены и закреплены в Гражданском кодексе РФ. В нем не только дается общее определение гражданско–правового договора – одного из наиболее распространенных видов индивидуальных договоров, но и закрепляются основные принципы его формирования и функционирования, форма договора, его разновидности, порядок заключения, изменения и прекращения договора (ст. 240–453 ГК РФ).

По общему правилу, частноправовые договоры, в силу традиционного, издавна сложившегося и устоявшегося о них представления, несмотря на многозначность отражающего их термина и понятия (название документа, обязательственное правоотношение и юридический факт), рассматриваются, прежде всего, как юридические факты.75

Исходя из этого применительно к гражданско–правовому договору в специальной литературе подмечается, что данный договор – «это наиболее распространенный вид сделок», ибо «только немногочисленные односторонние сделки не относятся к числу договоров», а основная масса встречающихся в гражданском праве сделок – это гражданско–правовые договоры. Последние имеют обязательный характер «лишь для тех, кто их принял (не случайно говорят, что «договор – закон для двоих»). Поэтому они имеют значение для регулирования конкретных отношений, возникающих между их участниками, в том числе при разрешении споров».

По отношению к «недоговорным» юридическим фактам отличительные особенности частноправовых договоров, выступающих в качестве актов правоприменения – договорных юридических фактов, проявляются, во–первых, в том, что если обычные юридические факты выражают собой уже свершившееся действие или событие (пожар, землетрясение и пр.), то «договорные» юридические факты (договор купли–продажи, договор подряда и др.) представляют собой своеобразную юридическую и фактическую программу будущей деятельности участников договора.

Во–вторых, отличительные особенности «договорных» юридических фактов проявляются в том, что они выступают, по мнению видных отечественных цивилистов, не только как основание для возникновения правоотношения, но и как само правоотношение.

Исходя из сложившегося многовекового представления о понятии и содержании гражданско–правового договора М.В. Брагинский и В.В. Витрянский считают, например, что договор следует рассматривать не только как юридический факт, т.е. юридическое и фактическое основание для возникновения правоотношения, но и «как форму, которую принимает соответствующее отношение», а также как само правоотношение.76

Объективности ради следует сказать, что данное положение, выражая относительно новый подход отечественных авторов к рассмотрению понятия и содержания индивидуальных, в частности, гражданско–правовых договоров, не нашел пока широкой поддержки среди авторов, занимающихся данной проблематикой. Более того, у некоторых из них он вызвал довольно резкое отторжение, суть которого сводилась к тому, что трактовка гражданско–правового договора как правоотношения «безосновательно отбросила многое ценное в понимании договора, что было накоплено цивилистической теорией, и вывела на первый план черты и признаки, наименее значимые и даже вообще непригодные для объяснения договора». Попытка рассмотрения договора сквозь призму правоотношения («договор – правоотношение») названа «крайне неудачной и даже ошибочной в научном и практическом планах», поскольку «тощая абстракция «правоотношение» не позволяет осуществить сколь–нибудь полный и значимый разбор содержания договора».

Отодвинув на задний план эмоциональную составляющую в этом суждении и все соответствующие ему «гражданско–правовые» чувства, выраженные по поводу «договора–правоотношения», следует, прежде всего, заметить, что в научных исследованиях a priori любые точки зрения и попытки рассмотрения того или иного предмета, включая такой индивидуальный по своему характеру договорной акт, как гражданско–правовой договор, не с «традиционной» стороны (или сторон), а под другим углом зрения, должны не отвергаться, что называется «с порога», а глубоко и всесторонне исследоваться.

В предложении рассматривать договор не только как юридический факт, но и как правоотношение, очевидно, есть свои не только плюсы, но и минусы.77

Суть последних, помимо всего прочего, может заключаться в том, что при новом подходе к договору, при рассмотрении его в аспекте договор – правоотношение нарушается привычный, не единожды подтвержденный практикой и потому кажущийся единственно правильным и непоколебимым в своей правоте взгляд на договор только как на сделку, как на юридический факт или же только как на само договорное обязательство.

Несомненный плюс рассматривать гражданско–правовой договор не только в традиционном плане, но и сквозь призму правоотношений заключается в том, что такой подход значительно расширяет диапазон научных познаний данного индивидуального договорного акта, делает его исследование более глубоким и разносторонним.

Можно соглашаться или не соглашаться с мнением о том, что договор в прямом смысле является правоотношением, что он равнозначен правоотношению. Однако независимо от этого фактом остается то, что договор всегда: выступает как основание (юридический факт) для возникновения, изменения или прекращения правоотношения; является юридической формой возникающих или уже существующих между сторонами на основе данного договора фактических отношений; наполняет собой как «продолжение» соответствующих гражданско–правовых норм их конкретное юридическое содержание; и выступает в качестве своеобразной модели (через субъективные права и юридические обязанности) возникающих на основе данного договора правовых отношений.

В этом, если не прямом, то переносном смысле представляется возможным говорить об индивидуальном договоре вообще и о гражданско–правовом договоре в частности не только как об особом юридическом факте, но и как о правоотношении, точнее – своеобразной модели правоотношения.

Последнее тем более является оправданным, если при этом иметь в виду, что гражданско–правовой, равно как и любой иной индивидуальный договор – юридический факт, в отличие от обычных, «недоговорных» юридических фактов, служащих реализации позитивного права, как справедливо отмечалось в цивилистической литературе, не просто переводит предписания законодательства в плоскость конкретного правоотношения», а создает условия, при которых субъекты договора сами, своей волей создают субъективные права и юридические обязанности, «даже когда законодательство не определяет содержания их действий либо предусматривает лишь общие направления и рамки правового поведения, относя конкретизацию отношений на усмотрение контрагентов».