Презумпция невиновности, ее сущность и назначение

ГК определяет, что перевозчик отвечает за потерю, недостачу, порчу  или повреждение принятого к  перевозке груза, багажа, почты в  размере фактического вреда, если не докажет, что это произошло не по его вине. За задержку отправления транспортного средства, перевозящего пассажира, или опоздание в прибытии такого транспортного средства к пункту назначения перевозчик платит пассажиру штраф в размере, установленном по договоренности сторон транспортными кодексами (уставами), если перевозчик не докажет, что эти нарушения произошли в результате непреодолимой силы, устранения неисправности транспортного средства, угрожавшей жизни либо здоровью пассажиров, либо других обстоятельств, не зависящих от перевозчика.

Согласно ГК, если вещь повреждена или возникла реальная угроза ее повреждения  или другие обстоятельства, которые  не дают возможности обеспечить ее сохранность, а совершения соответствующих  мер со стороны поклажедателя ожидать невозможно, хранитель имеет право продать вещь или ее часть. Если указанные обстоятельства возникли по причинам, за которые хранитель не отвечает, он имеет право возместить свои расходы из суммы выторга, полученной от продажи вещи. Наличие указанных обстоятельств доказывается хранителем.

Ко второй группе общих  презумпций вины относится лицо, причинившее  вред, освобождается от его возмещения, если докажет, что вред нанесен не по его вине.

К частным доказательственным деликтным презумпциям относится, например, норма, определяющая, что лицо, осуществляющее деятельность, являющуюся источником повышенной опасности, отвечает за нанесенный вред, если не докажет, что вред был нанесен в результате непреодолимой силы или умысла пострадавшего.

Договорные фикции

В отличие от презумпций фикции не подлежат опровержению, являясь  заведомо ложными. Тем не менее они определяют юридические факты.

Договорные фикции призваны устранить некоторые пробелы  при заключении договоров. В ином случае, если бы ГК не содержал таких  фикций для определенных договоров, то они бы считались незаключенными с соответствующими последствиями.

Так, если срок найма не установлен, договор найма считается  заключенным на неопределенный срок. Однако договор найма жилья без  указания срока считается заключенным  на пять лет. Согласно ГК, договор найма, срок которого превышает максимальный, установленный законом, считается  заключенным на срок, отвечающий максимальному  сроку по закону.

В соответствии с ГК, если стороны не определили срок договора управления имуществом, то он считается  заключенным на пять лет. В случае отсутствия заявления одной из сторон о прекращении или изменении  договора управления имуществом по окончании его срока договор считается продолженным на такой же срок и на таких же условиях.

Фиктивные обстоятельства и факты

Фикции обстоятельств  и фактов устанавливают заведомо ложные юридические факты, которые  невозможно либо нецелесообразно определять или доказывать, состоящие в признании  несуществующего факта существующим или, наоборот, существующего обстоятельства несуществующим.

Другая известная фикция, в соответствии с которой если наступлению обстоятельства недобросовестно  препятствовала сторона, которой это  невыгодно, обстоятельство считается  наступившим. Однако если наступлению  обстоятельства недобросовестно способствовала сторона, которой это выгодно, обстоятельство считается ненаступившим [8, 77].

 

2. Практическое значений презумпций и фикций в российском праве

Юридическая фикция со времен римского права прочно вошла в  правовую традицию как юридико-технический  прием. Широко используется она и  в российском праве.

И тут никак нельзя согласиться  с некоторыми исследователями, утверждающими, что фикции исчерпали себя тем, что  позволили римскому праву преодолеть свой консерватизм.

Если мы откажемся от фикций, то придется навсегда забыть о  таких правовых категориях, как юридическое  лицо, представительство, снятие судимости, бездокументарные ценные бумаги и т.д. Фикции используются во всех без исключения отраслях права. Достаточно сказать, что  более половины норм гражданского процесса построено на фикциях!

В чем же причина такого повсеместного распространения  фикций в праве? Это легко объясняется  тем, что любое законодательство (а особенно в романо-германской правовой системе), будучи консервативной системой взаимосвязанных понятий  и категорий, не всегда успевает за потребностями жизни, за вновь возникающими явлениями.

Другая причина - следование принципу экономичности в законотворческой деятельности. Гораздо проще придать  условный правовой режим объекту, для  которого это не свойственно, чем  создавать усложненные правовые конструкции, при помощи которых  регулирование будет иметь громоздкий характер.

Фикции вызваны в свет необходимостью удовлетворять новым  потребностям имеющимися правовыми  средствами. И отказаться от них, не дав ничего взамен, значит ввергнуть  весь отлаженный механизм правового  регулирования в хаос.

Система фикций во многом повторяет  систему презумпций. Единственное, на что следует обратить внимание так это деление фикций в зависимости  от способа их выражения. На этом основании  выделяют фикции, выраженные в виде простых суждений и в виде предположений. Ярким примером последних является презумпция знания закона.

Если проанализировать данное предположение (о знании закона всеми гражданами), то наталкиваешься на очень интересный вывод - презумпция знания закона вовсе никакая не презумпция, а самая настоящая фикция. Действительно, сложно представить себе не то, чтобы  простого человека, но даже юриста, который  с гордостью мог бы заявить, что  знает все без исключения законы своего государства. Но этого и не требуется. Достаточно, что каждому  предоставляется возможность ознакомится с нормативно-правовыми актами. Так что это, как не юридическая фикция? Т.о. мы вплотную подошли к вопросу о разграничении понятий "фикция" и "презумпция" в праве [7, 114].

Соотношение понятий "презумпция" и "фикция" в праве Эти две юридические категории порой так близко подходят друг к другу, что их практически невозможно различить. Иногда, как мы видим, законодатель сознательно смешивает и путает эти два понятия.

Плохо это или хорошо поступает законодатель поступает, изначально вводя нас в заблуждение? Об этом трудно судить, поскольку к фикциям отношение всегда было более настороженное, чем к презумпциям. Так повелось еще со времен великого насмешника Цицерона, который обвинил юристов в преднамеренной и неприкрытой лжи.

Презумпции же всегда пользовались, так сказать, большими симпатиями юристов  и людей, достаточно далеких от юриспруденции. Более того, порой высказывались  мнения, что у фикций и презумпций вообще нет ничего общего, что это  совершенно различные явления.

Другая крайность - смешение фикций и "неопровержимых" презумпций в одну категорию.

Попробуем более или  менее объективно подойти к проблеме разграничения двух смежных понятий.

Несомненно у презумпций и фикций очень много общего. Это плоды юридического мышления, искусственные явления, создаваемые в процессе нормотворчества и правоприменения.

Но, в случае презумпции, мы имеем дело с предположениями, причем предположениями вероятными, которые всегда м.б. опровергнуты. Фикции же - это изначально ложные положения, которые никогда не м.б. опровергнуты, поскольку в этом просто нет смысла. Кроме того, они всегда выражены императивно, тогда как презумпции м.б. как императивными, так и диспозитивными.

Сложность разграничения, как уже было отмечено, заключается  обычно еще и в том, что в  основе фикции может лежать предположение. Но если это предположение заведомо неистинное, то перед нами фикция, если же оно вероятно, то это презумпция.

Еще в дореволюционной  юридической литературе предпринимались  попытки четко разграничить такие  юридические конструкции, как фикция и презумпция, однако до сих пор  не найдено общепризнанных критериев, позволяющих это сделать [6, 190].

Возможно выделить три вопроса, рассмотрение которых позволит нам наиболее детально раскрыть исследуемые категории:

1. понятие

2. содержание

3. структура

В рамках первого необходимо выбрать категорию, через которую  возможно определить рассматриваемые  понятия. Наиболее целесообразным будет  использовать в качестве родового понятие  «суждение». Все иные категории необоснованно  сужают объем рассматриваемых явлений  юридической действительности.

В рамках второго вопроса  необходимо выявить основы существования  презумпций и фикций. Применительно  к презумпциям мы можем говорить о вероятностной и политической основах, фикции же обладают лишь вторым из приведенных свойств. Связано  это с тем, что презумпции вызваны  к жизни необходимостью восполнения  неизвестного факта, фикции - отрицанием известного.

И, наконец, основываясь  на, выявленных в рамках предыдущего  вопроса, сущностных характеристиках  рассматриваемых категорий, необходимо вывести единые формулы, отражающие структуру презумпций и фикций. Структуру  и тех, и других можно выразить в виде импликативного суждения, в  первом случае его можно представить  в виде формулы «если А, то В есть С», во втором - «если А, то В есть не-В».

Примерами могут служить  нормы, закрепленные в п. 1 ст. 45 и  ч. 2 ст. 435 ГК РФ. Ст. 45 ГК РФ устанавливает презумпцию смерти: если в месте жительства гражданина нет сведений о месте его пребывания в течение пяти лет (А), то гражданин (В) предполагается умершим (С). Ст. 435 содержит следующую фикцию: если извещение об отзыве оферты поступило ранее или одновременно с самой офертой (А), то фактически полученная оферта (В) считается не полученной (не-В) [5, 152].

 

3. Регулирование презумпций  и фикций нормами права

Проблема презумпции невиновности постоянно находилась в поле зрения и представителей науки советского уголовного процесса. В течение долгого  времени она не переставала быть предметом дискуссии. "Нелепость  этой формулы (имеется в виду формула  презумпции невиновности), - писал в  эти годы активный противник презумпции невиновности К.А. Мокичев, - совершенно очевидна. В самом деле, ведь по этой формуле следует, что прокурор, следователь, лицо, производящее дознание, да и суд, пока судебный приговор не вступил  в законную силу, имеют дело с  лицом невиновным..."

Бесспорно, нет большей  вины перед человеком, чем необоснованное привлечение его к уголовной  ответственности и незаконное его  осуждение. И сегодня, анализируя судебную практику, приходишь к единственному  выводу - необходимо с нарастающей  активностью добиваться строгого соблюдения в деятельности правоохранительных органов принципа презумпции невиновности, точного следования всем другим демократическим  началам судопроизводства.

С началом перестройки  Верховный Суд СССР стал уделять  значительно большее внимание жалобам  не незаконное осуждение за особо  опасные государственные преступления в 30 - 40-х годах. С 1986 по 1989 год Верховный  Суд СССР реабилитировал по этим делам  около 400 человек.

Бесспорно, в последние  годы суды стали более требовательно  относится к оценке материалов предварительного следствия, фактов нарушений и судебных ошибок стало меньше, следовательно, стоит задача минимизировать их.

Для этой цели необходимо, в первую очередь, правильно трактовать презумпцию невиновности, самое главное, закрепить ее в законодательных  актах в точной формулировке. Только после этого мы сможем требовать  от правоохранительных органов точного  соблюдения принципа презумпции невиновности, а в случае игнорирования ее - привлекать к ответственности лиц, пренебрегающих презумпцией невиновности.

Конституцией СССР 1977 г. впервые было закреплено основное положение  принципа презумпции невиновности: "Никто  не может быть признан виновным в  совершении преступления, а также  подвергнут уголовному наказанию иначе, как по приговору суда и в соответствии с законом" (ст.160).

После принятия Конституции  СССР 1977 г. вопрос о презумпции невиновности привлек к себе пристальное внимание. В политико-правовом комментарии  Конституции СССР отмечалось, что  ст.160 предусматривается "важное демократическое  положение о презумпции невиновности".

Законодательное закрепление  формулировки презумпции невиновности всегда было настоятельной необходимостью. Уточнение формулировки презумпции невиновности и ее закрепление в  соответствующем законодательстве становится необходимой особенно после  принятия Конституции Российской Федерации 1993 года, то есть появления в ней  ст.49. Однако в законодательстве нужно  закрепить столь совершенную, полную и исчерпывающую формулировку презумпции невиновности, которая, охватывая все  элементы данного принципа, исключала  бы разночтения.

Понятие принципа презумпции невиновности формулируется в признаваемых РФ авторитетных международных документах.

Во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной  Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., презумпция невиновности сформулирована следующим  образом: "Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет  право считаться невиновным до тех  пор, пока его виновность не будет  установлена законным порядком путем  гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты" (п.2 ст.11).

В Международном пакте  о гражданских и политических правах, принятом Генеральной Ассамблеей ООН 18 декабря 1966 г. и ратифицированном СССР 18 сентября 1973 г., записано: "Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет право считаться  невиновным до тех пор, пока его виновность не будет доказана согласно закону" (п.2 ст.14) [14, 13].

Здесь возникает ряд  вопросов.

Во-первых, зачем нужна  в уголовном процессе подобная презумпция?

Почему нельзя ограничится требованием, чтобы органы следствия и суд устанавливали в каждом конкретном случае обстоятельства дела так, как они имели место в действительности, отказываясь от всех презумпций, от всякой предвзятости и соблюдать полную объективность при расследовании и рассмотрении уголовных дел?

Во-вторых, кто же согласно презумпции невиновности, считается  невиновным? Если иметь в виду человека вообще, то кажется чем-то само собой  разумеющимся, что вину в совершении преступления надо доказывать, и, конечно  же, пока вина не доказана, нельзя утверждать, что человек виновен. Если же иметь в виду не человека вообще, а именно то лицо, в отношении которого собраны достаточные доказательства, дающие основания для предъявления обвинения в совершении преступления, то кажется нелепым и противозаконным привлекать к уголовной ответственности того, кого считают невиновным.