Конституционно-правовая норма как разновидность правовой нормы

Специфические черты конституционно-правовых норм, обусловленные их отраслевой принадлежностью, в конечном счете, определяются предметом самой отрасли  права.

От норм других отраслей права конституционно-правовые нормы  отличаются: своим содержанием, зависящим  от той сферы общественных отношений, на регулирование которых эти  нормы направлены. Все юридические  нормы имеют в качестве общей  цели - регулирование общественных отношений, но непосредственные цели регулирования неодинаковы у разных отраслей права. Целевое назначение норм конституционного права – закрепление основ конституционного строя Российской Федерации, основ правового статуса личности, федеративного устройства и закрепление системы органов государственной власти и местного самоуправления.

Следует отметить, что в  отношении предмета конституционного права нет единства мнений. Например, А.А. Безуглов и С.А. Солдатов полагают, что конституционно-правовые нормы  регулируют «те общественные отношения, которые служат фундаментом, основой  для тех общественных отношений, которые регулируются нормами всех других отраслей российского права». А именно, рассматриваемые нормы  закрепляют основные права, свободы  и обязанности человека и гражданина, регулируют основы организации гражданского общества и государственной власти2;

1.3. Историческое  развитие теории конституционно-правовой  нормы

Переименование отрасли  государственного права в конституционное  неизбежно повлекло за собой и  переименование государственно-правовых норм в конституционно-правовые. Государственное или конституционное право – этот вопрос был объектом научного спора в досоветской государственно-правовой литературе, являлся дискуссионным в советском государствоведении.

Для выяснения специфики  предмета регулирования государственного (конституционного) права как особой отрасли права было посвящено  множество исследований, где высказывались  различные взгляды. В течение 60- 70-х  годов эти различия в основном приняли форму полемики сторонников "конституционного" и "государственного" права. Причем в каждом из этих направлений  не было единства не только по вопросу  о предмете данной отрасли права, но и о её названии. Некоторые сторонники переименования государственного права в конституционное считали, что название не имеет существенного значения. Другие, напротив, полагали, что данный вопрос имеет принципиальный характер.

Приобретая характер «вечной», данная проблема, по мнению Н.А.Богдановой, связана:

1) с различными подходами  к объёму правового регулирования  рассматриваемой отрасли права;

2) с неодинаковой позицией  по вопросу о значимости для  характеристики отрасли и науки  существенных сторон общественного  и государственного строя. Кроме  того, в качестве аргумента в  споре приводится такой момент, как отражение в наименовании  отрасли названия её основного  источника.1

Существуют различные  подходы к определению понятия  конституционно-правовой нормы. Так, дореволюционная  наука и наука 20 – 50-х годов XX в. не акцентировала внимания на особенностях норм этой отрасли права. Первые работы, посвященные этим вопросам, появились  в нашей стране в конце 50-х годов. По времени их появление совпало  с дискуссией о проблеме наименования отрасли и содержания ее предмета.

Общеизвестен декларативный  характер советских Конституций, закреплявший полновластие советского народа, политическую основу общества в виде Советов, руководящую  роль партии и т.д. Эти нормы не укладывались в традиционное представление  о структуре норм права, состоящих  из гипотезы, диспозиции и санкции. В них не получало выражения как-либо определенное правило поведения. Это  дало основание для утверждений  некоторых ученых о том, что эти  нормы имеют лишь описательный или  констатирующий, а не нормативный  характер.

Противники этой позиции  утверждали иное: указанные положения  имеют нормативный характер и  регулируют конкретные общественные отношения, но действуют не непосредственно, а  через другие нормы, содержащиеся в  иных отраслях права. При этом они  устанавливают исходные начала, основы государственного и общественного  строя страны.

В современных условиях статус конституционно-правовых норм существенно  изменился, появилась необходимость  изменения и их теоретико-правовой оценки.

Определенный компромисс в этот вопрос внесла концепция так  называемой комплексной нормы государственного права. Суть ее состоит в том, что  нормы этой отрасли права регулируют базовые, основополагающие отношения  и, преимущественно, получают закрепление  в Конституции. С этим связано  отсутствие в ряде случаев традиционной трехчленной структуры конституционно-правовой нормы. Однако это не означает, что  в такой норме вообще отсутствует  гипотеза или санкция. В ряде случаев  они получают закрепление в других нормативно-правовых актах, в том  числе – входящих в иные отрасли  права.1

В том случае, когда государственно-правовая норма не совпадает со статьей  закона, она и приобретает так  называемый «комплексный» характер. П.Е. Недбайло считал, что такое «несовпадение норм права и их элементов со статьями закона диктуется жизнью, удобствами законодательства и целенаправленностью нормативных актов». В качестве примера ученый привел норму Конституции о неприкосновенности личности и соответствующую статью Уголовного кодекса об ответственности за заведомо незаконный арест.2 В данном примере санкция комплексной нормы содержится в статье Уголовного кодекса.

Противники теории комплексной  нормы отрицали возможность установления санкции государственно-правовой нормы  в других статьях закона или вообще в других нормативно-правовых актах. Так Ю.П. Еременко писал, что при  определенной структуре частей конституционных  норм их следует искать лишь в основных законах. В качестве аргумента он указывал на то, что конституционная  норма обладает высшей юридической  силой и может быть изменена лишь в особом порядке.

Авдеенкова М.П. и Дмитриев Ю.А. поддерживают в целом теорию комплексной юридической нормы конституционного права, но уточняют один момент. Санкция юридической нормы в известной степени служит гарантией ее реализации. Поэтому санкция и гипотеза, хотя бы в общем виде, должны быть сформулированы, может быть, не в той же статье закона, но желательно в том же нормативно-правовом акте. На взгляд ученых, существенным недостатком главы 2 действующей Конституции РФ является то, что большинство ее статей, закрепляющих конституционные права и свободы человека и гражданина, не имеют механизма реализации. Дело в том, что любой закон устанавливает в той или иной форме и мере ограничения для реализации конкретного субъективного права. Поэтому, если норма Конституции сформулирована в общей императивной форме (ст. 26, 27, 28, 30, 31, 33 и др.), то любой закон, принятый во исполнение этой нормы, неизбежно будет содержать ограничения реализации этого права и рано или поздно будет признан неконституционным. Если бы перечисленные и иные подобные им статьи Конституции РФ содержали отсылки к федеральному закону или иному нормативно-правовому акту, принимаемому в их развитии, то это позволило бы «достроить» структуру конституционной нормы до полного состава, а заодно исключило бы возможные коллизии между Конституцией и текущим законодательством.1

Однако теория комплексной  юридической нормы конституционного права не охватывает всего разнообразия конституционно-правовых норм. Причина  этого – в двойственном характере  предмета конституционного права: одни юридические нормы закрепляют общие  положения и конституционные  принципы, другие – регулируют конкретные конституционно-правовые отношения  и получают закрепление в нормативно-правовых актах, образующих текущее законодательство.

В отечественной юридической  литературе в течение многих лет  шла дискуссия о правовой природе  тех норм Конституции, которые закрепляют общие положения и принципы. Позиция  авторов, отрицающих их нормативную  силу, изложена выше. Их противники в  ряде случаев занимали другую крайнюю  позицию. Так, В.С. Основин считал, что конституционные нормы, закрепляющие основные принципы организации общества и государства, не могут состоять из нескольких элементов, а состоят лишь из одного сформулированного в них принципа. Таким образом, он не только признавал их юридическими нормами, но и отрицал теорию «комплексной нормы».1

Б.В. Щетинин отмечал, что  «то обстоятельство, что значительная часть государственно-правовых норм установлена в виде конституционных  принципов, подчеркивает ведущую роль этой отрасли права, но не служит поводом  и не дает никаких оснований отрицать правовой характер этих норм».2

Своеобразную позицию  в определении понятия конституционно-правовых норм заняли ученые ленинградской и  саратовской юридических школ. Авторы из ЛГУ в 1975 году издали учебник «Советское конституционное право», в котором дали некоторые пояснения в поддержку своей позиции о переименовании отрасли, но обошли молчанием вопрос об определении понятия конституционно-правовой нормы. При этом они ссылались на специфику отрасли с точки зрения круга регулируемых ею общественных отношений, утверждали, что не следует отождествлять понятия «нормы конституции» и «конституционные нормы», но так и не показали, в чем именно эта специфика проявляется.

Преподаватели Саратовского государственного университета на страницах  учебника «Советское государственное  право» (1979 г.) анализировали понятие  и содержание норм конституционного права. При этом И.Е. Фарбер справедливо  отнес к числу норм советского конституционного права «все нормы, записанные в советских конституциях, и некоторые нормы, закрепленные в текущем законодательстве, если оно предназначено для регулирования  конституционных отношений». Далее  автор уточняет, что отнесение  той или иной нормы к конституционному праву зависит от предмета ее регулирования, а не от формы ее выражения, юридического источника. Он пишет о необходимости  различать нормы конституционного права и конституционные нормы, но опять таки содержательного определения понятия нормы конституционного права он не дал, хотя отметил, что эти нормы «носят своеобразный комплексный характер, и поэтому анализ их достаточно сложен».1

В последующий период 80-х  годов проблема определения существа норм государственного права перестала  волновать советских ученых. Поэтому  большинство из них сводили определение  юридических норм государственного права к правилам поведения, регулирующим отношения, составляющие предмет этой отрасли права.

Глава 2 Особенности  конституционно-правовых норм

2.1. Структура конституционно-правовых  норм

Общепризнано деление  норм права на гипотезу, диспозицию и санкцию. М.И. Байтин дает этим частям нормы права следующие дефиниции: «Гипотеза – это структурный элемент нормы права, указывающий на жизненные условия, фактические обстоятельства вступления нормы права в действие, реализации ее диспозиции.

Диспозиция – структурный  элемент юридической нормы, в  котором определяются права и  обязанности субъектов права, устанавливаются  возможные и должные варианты их поведения.

Санкция – структурный  элемент, предусматривающий последствия  нарушения правовой нормы, определяющий вид и меру юридической ответственности  для нарушителя ее предписаний».

При этом О.Э. Лейст считал, что «санкция является атрибутом не всякой, а только той юридической обязанности, которая имеет категоричный характер, соблюдение которой властно предписано государством, запрещающим уклонение от определенного правила поведения». Следовательно, санкция является элементом только обязывающей и запрещающей, но не управомочивающей нормы права.

С.С. Алексеев указывает при  этом на логическую связь между элементами нормы, т.е. структура юридической  нормы как логическая взаимосвязь  гипотезы, диспозиции и санкции может  быть выражена формулой: «если…, то…, иначе (в противном случае) …».

Выше уже указывалось, что для конституционно-правовых норм не характерна традиционная трехчленная  структура, выделяемая в составе  правовой нормы, – гипотеза, диспозиция и санкция. Рассмотрим эту особенность  более подробно.

Осуществляя государственное  регулирование общественных отношений, нормы конституционного права имеют  разную форму изложения своих  требований, разную степень обобщенности этих требований, что непосредственным образом сказывается на структуре  конституционно-правовых норм. В них  не всегда четко и ясно проявляется  классическая триада структуры правовой нормы – гипотеза, диспозиция и  санкция.1

В любой конституционно-правовой норме можно выделить диспозицию, т.е. содержание самого правила или  принципа. Остальные структурные  части не всегда на виду, хотя при  глубоком анализе этих норм можно  прийти к выводу, что и они присущи  нормам этой отрасли права. Так, главным  условием – гипотезой – действия всех конституционно-правовых норм (поскольку  в основе их регулятивного назначения лежат отношения, связанные с  государственной властью) является принадлежность власти народу. Однако вряд ли необходимо это условие повторять в каждой конституционно-правовой норме, оно просто предполагается. В некоторых же нормах наряду с этой общей гипотезой предусматриваются более конкретные условия, которые в виде гипотезы и включаются в соответствующую норму. Так, например, норма, содержащаяся в п. 2 ст. 6 Конституции добавляет к диспозиции такую гипотезу, как «предусмотренные Конституцией Российской Федерации».

Однако в конституционно-правовых нормах очень редко встречается  классическое изложение гипотезы, как, например, во второй норме п.2 ст. 54 Конституции: «Если после совершения правонарушений ответственность за него устранена  или смягчена, применяется новый  закон».

Что касается такой структурной  части правовой нормы как санкция, т.е. фиксированные последствия невыполнения предписаний нормы, то

Особенности конституционно-правовых норм