Теоретические основы соотношения и взаимодействия международного и национального права

           Ещё одним способом реализация  международных норм во внутреннем  законодательстве, является трансформация,  которая в свою очередь бывает  двух видов: прямая и опосредованная. Термин «трансформация» носит  условный характер, так как в действительности нормы международного права не утрачивают присущей им правовой природы. «Никакого «превращения» одних норм в другие не происходит, и произойти не может. Сущность явления, именуемого трансформацией, состоит в обеспечении государством посредством своих властных полномочий выполнения международных обязательств». Как таковые последние реализуются во внутригосударственном праве. В этом плане подразумевается не формальный юридико-технический прием преобразования международно-правовых норм во внутригосударственные предписания, а вся совокупность мер, предпринимаемых государством в целях обеспечения исполнения международно-правового обязательства в пределах национальной территории.

           Постоянно расширяющимся международным  экономическим отношениям становится тесно в рамках внутринационального права, поэтому возникла идея всеобщей унификации норм национальных правовых систем государств. «Унификация правового регулирования предполагает такую нормотворческую деятельность каждого конкретного государства, в результате которой достигает высокая степень единообразия правового регулирования той или иной сферы общественных отношений»¹⁷. Унификация осуществляется различными методами: часе всего несколько государств заключают международный договор, содержащий готовые к применению на территории участвующих стран  единообразные нормы, но иногда одно государство просто заимствует иностранную либо международную норму и переносит ее в акт собственного законодательства.   

В , последние    десятилетия    появились    новые    формы    реализации международного права во внутреннем. Имплементация — процесс достаточно длительный и требует прохождения ряда официальных процедур, поэтому государство, присоединившись к международному договору, еще до завершения процесса имплементации, может неофициально обязать своих внутренних субъектов придерживаться норм этого договора в процессе осуществления любой деятельности. С другой стороны, государство часто намеревается присоединиться к какому-либо международному соглашению, однако по тем или иным причинам не делает этого, но придерживается правил такого договора. И в первом, и во втором случае на практике возникает ситуация, когда внутригосударственные субъекты начинают фактически исполнять международные нормы, даже при отсутствии их имплементации в нормы национального права. Если такая деятельность субъектов носит достаточно длительный характер, то в результате возникает пробел в правовом регулировании, который со временем восполняется, но уже нормой внутреннего характера. Таким образом, здесь очевидно воздействие международного права на внутригосударственное право, но не официальным общепринятым путем имплементации. Развитие этого процесса позволяет определить еще один способ реализации международного права, имеющий общие черты с процессом  унификации правовых систем государств, но носящий односторонний характер, т. е. осуществляемый государством самостоятельно.

3.АКТЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ, РЕШЕНИЯ

 МЕЖДУНАРОДНЫХ СУДЕБНЫХ  УЧРЕЖДЕНИЙ И              ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО

Другим руслом, по которому может быть направлено конструктивное воздействие международного права на национально-правовые устои  и структуры, пребывающие в пределах юрисдикции отдельных государств, являются решения международных органов, включая судебные. Скажем, предписанные Советом Безопасности ООН экономические санкции против Ирака, принятые в результате агрессии последнего против Кувейта в 1990 г., повлекли соответствующие изменения в национальном праве государств - членов ООН. При этом необходимо иметь в виду, что сфера воздействия международного права на национальное право затрагивала внутреннюю юрисдикцию не только государств, присоединившихся к санкциям, но и самого Ирака, который объективно вынужден был перестраивать свою экономику и ее правовое регулирование с учетом действия нефтяного эмбарго со стороны международного сообщества и т. д.

Еще одной  иллюстрацией средств реализации анализируемого влияния служит судебная практика международных  судебных учреждений (Международного суда ООН, Европейского суда по правам человека, Суда ЕС и др.). Благодаря ей представление о якобы существующем ограничении воздействия, оказываемого международным правом на внутреннюю жизнь государств, лишь некими выборочными областями оказывается ошибочным. В реальных обстоятельствах любые разновидности социальных отношений могут оказаться затронутыми действием международно-правовых норм или его последствиями во внутригосударственной сфере. В частности, классическим примером в этом плане выступает влияние юридически обязательных решений международных органов на внутреннюю практику государств, в том числе их законодательство и иные источники права. Обратимся к решениям Европейского суда по правам человека.

Так, если Суд  установит факт нарушения статей конвенции, то государство-ответчик обязывается принять соответствующие меры по выполнению судебного решения, что, прежде всего, означает внесение изменений в действующее законодательство, подзаконные нормативные акты или в практику правоприменения, обусловленных признанными фактами нарушений конвенции, в целях избежания аналогичных случаев нарушения в будущем. Иногда соответствующие изменения в законодательство вносят даже и другие государства, не затронутые жалобой. В этом заключена высокая юридическая авторитетность принимаемых Судом постановлений. К подобному результату может привести даже сам факт принятия дела к рассмотрению. В большинстве случаев юридические последствия судебного решения основываются на резолюциях Комитета министров Совета Европы, который осуществляет, как было отмечено выше, надзор за исполнением решений Суда.

В частности, в результате рассмотрения Судом  дела «Маркс против Бельгии» на основании судебного решения от 13 июня 1979 г. Закон Бельгии от 31 марта 1987 г. исключил правовые нормы «о двух различных видах усыновления», устранив тем самым все дискриминационные положения в отношении детей, рожденных вне брака, а вынесение Европейским судом 18 декабря 1986 г. судебного решения по удовлетворению жалобы по делу «Джонстон и другие против Ирландии» заставило также и Ирландию посредством Закона о правах детей 1987 г., вступившего в силу с 14 декабря от 1987 г., уравнять в правах детей, рожденных в законном браке и вне его.

С 1959 г. по состоянию  на конец 1998 г. Суд вынес более 1115 решений и принял 182 постановления  об отклонении жалоб, представленных в  соответствии с п. 2 ст. 5 Протокола № 9 к Конвенции. Об исполнении решений Европейского суда по правам человека см.: Европейский суд по правам человека. Избранные решения. С. 548 и след.; Права человека: постоянная задача Совета Европы / пер. с англ. М., 1996.

Сходным образом  по делу «Инце против Австрии» (решение  от 28 октября 1987 г.) Закон Австрии о наследовании сельскохозяйственной земли в области Каринтия, принятый 13 декабря 1989 г. и вступивший в силу с 1 января 1990 г., заменил собой аналогичный акт, датируемый 1903 г. Согласно новому закону раздел сельскохозяйственной земли в условиях отсутствия завещания родителей происходит в соответствии с объективными критериями, а не на основе таких признаков, как рождение в законном браке или вне его.

Влияние решений  международных органов на внутригосударственное  право иногда протекает как глубинный  процесс. Так, в соответствии с международно-правовыми документами (Европейской конвенцией о защите прав и основных свобод человека 1950 г., Протоколом № 11 к ней) первостепенным с точки зрения соблюдения формальных обстоятельств является исчерпание лицом соответствующих общепризнанным нормам международного права внутренних процедур и средств защиты - жалоба должна быть подана в течение определенного срока (щести месяцев) с момента принятия окончательного решения (т. с. такого, которое означает исчерпание внутригосударственных средств зашиты ст. 35 Протокола № 11). Таким образом, требования к приемлемости сочетают формальные и материальные юридические критерии. Последние связаны с надлежащим обоснованием тех нарушений, содержащихся в действиях национальных органов власти соответствующего государства, которые входят в противоречие с гарантированными Конвенцией правами лица.

4.ЮРИДИЧЕСКИЕ ФОРМЫ СОГЛАСОВАНИЯ  СИСТЕМ 

МЕЖДУНАРОДНОГО И НАЦИОНАЛЬНОГО  ПРАВА

Активное  присутствие на международной арене  и участие в решении конкретных международных проблем диктует  для государств необходимость вступать в разнообразные политические и  иные отношения с другими государствами, заключать международные договоры, причем сообразуясь не только с нормами  собственного национального законодательства, но и с принципами и нормами  международного права. Таким образом, чтобы избежать коллизии, следует  иметь такое национальное право, которое не противоречило бы установлениям  международного права. Подобное согласование международного и внутригосударственного права может быть обеспечено несколькими  способами. Хотя международное право  не предписывает, каким образом государство  осуществит реализацию взятого на себя международно-правового обязательства, так как это целиком лежит  в плоскости осуществления государственного суверенитета, нельзя сказать, что международное  право игнорирует этот вопрос. Механизм согласования, увязки международного и национального права базируется на принципе, что государство обеспечивает выполнение международного договора всеми  находящимися в его распоряжении властными действиями в соответствии с конституционными и иными предписаниями. Среди юридических форм согласования международного и внутригосударственного права в науке международного права различают: трансформацию (прямую и опосредствованную), инкорпорацию, рецепцию, отсылку к международному договору. С. В. Черниченко говорит, например, о пяти способах трансформации: автоматической инкорпорации, отсылке, индивидуальной инкорпорации, адаптации, легитимации. В последующем он пересмотрел  свою позицию в некоторой ее части  и отказался признавать адаптацию (приспособление) существующих норм внутригосударственного права к каким-либо положениям международного права самостоятельным видом  трансформации. Р. А. Мюллерсон, критикуя термин «трансформация», предлагает ввести иное понятие - «имплементация международного договора», который также в юридической  литературе подвергся основательной  критике как в общем-то тоже довольно условный. А. С. Гавердовский высказывается  в пользу квалификации соответствующего процесса в качестве рецепции. Освещение в правовой литературе проблем, касающихся способов реализации норм международного права во внутригосударственной сфере, представляется достаточно полным. Попробуем сосредоточиться на согласовании норм международного и национального права и юридических формах их фактического взаимодействия. Под прямой трансформацией в международно-правовой литературе чаще всего понимают то, что международный договор, заключенный государством и вступивший в действие, непосредственно приобретает силу закона. При этом аргументация связывается с конституциями государств, которые объявляют международное право либо частью права страны, либо превышающим силу законов. Как устанавливается в ст. VI Конституции США, договоры, которые заключены или будут заключены Соединенными Штатами, являются верховным правом страны, и судьи каждого штата обязываются их исполнять, даже если бы в конституции и законах отдельных штатов встречались противоречащие им постановления.

Многие отечественные  и иностранные авторы в числе  инструментов придания эффекта нормам международного права в юридической  системе государства усматривают  и такое средство, как опубликование договора. В частности, в связи со спецификой французской системы опубликование характеризуется особым значением. В ст. 55 Конституции Франции закреплено: «Договоры и соглашения, должным образом ратифицированные и одобренные, имеют силу, превышающую силу внутренних законов, с момента опубликования при условии применения каждого соглашения или договора другой стороной. Французские ученые отмечают, что помимо фундаментального аспекта юридической действительности международно-правовой нормы во внутригосударственном плане существенную роль играют формальные предпосылки для ее применения государственными органами'.

В Конституции  России 1993 г. соответствующая воля государства  в вопросе соотношения международного и национального права выражена недвусмысленным образом: «Общепризнанные  принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной  частью ее правовой системы» (ч. 4 ст. 15). В части определения, какие же международные договоры входят в  се правовую систему, Конституция России, как представляется, придерживается подходов, аналогичных подходам Франции  и некоторых других стран: международные  договоры Российской Федерации - это  те соглашения, на юридическую обязательность которых для себя она согласилась  в той или иной предусмотренной  внутригосударственным и международным  правом форме (подписания, ратификации, присоединения и т. д.). Имеющиеся  в юридической литературе иные точки  зрения по этому вопросу, к сожалению, не находят текстуального подтверждения  в конституционных положениях.

При опосредствованной трансформации имеется в виду, что конституция или другие законодательные акты государств регламентируют вопрос о способах введения в действие международных договоров внутри государств. Например, ст. 12 Конституции Нигерии гласит, что «ни один договор между Федерацией и какой-либо другой страной не будет иметь силы закона, кроме как в объеме, в котором любой такой договор был введен в право Национальным собранием». Статья 96 Конституции Испании предусматривает, что «законно заключенные и официально опубликованные в Испании международные договоры составляют часть ее внутреннего законодательства». Еще более интересными и определенными выглядят в этом отношении положения Гражданского кодекса Испании: «Правовые нормы, содержащиеся в международных договорах, не имеют прямого применения в Испании. Эти нормы применяются лишь после введения их во внутреннее право путем полного опубликования в Официальном бюллетене государства» (ст. 1.5). Примерами форм прямой (непосредственной) трансформации могут служить положения, скажем, ст. 3 Закона Дании о присоединении к Сообществам, определяющей, что прямо применимые нормы Сообществ действуют на территории Дании без издания национальных законов, а нормы Сообществ, не имеющие характера прямоприменимых, осуществляются правительством, действующим под контролем парламента, ст. 66 Конституции Нидерландов, устанавливающей, что «постановления, имеющие законную силу в пределах Королевства, неприменимы в случае несоответствия их общеобязательным положениям соглашений, заключенных до либо после оформления этих постановлений». Небезынтересна в исследуемом аспекте также ее ст. 63, которая гласит: «...в интересах, требуемых развитием международного правопорядка, соглашение может содержать отступление от Конституции. В этом случае одобрение (Палаты Генеральных штатов.) может быть только явно выраженным».

Термин «трансформация»  носит условный характер, так как  в действительности нормы международного права не утрачивают присущей им правовой природы. Никакого превращения одних  норм в другие не происходит и произойти  не может. Сущность явления, именуемого трансформацией, по мнению многих приверженцев этой концепции, состоит в обеспечении  государством выполнения международных  обязательств посредством своих  властных полномочий. Последние реализуются  во внутригосударственной сфере. В  этом плане подразумевается не формальный юридико-технический прием преобразования международно-правовых норм во внутригосударственные  предписания, а вся совокупность мер, предпринимаемых государством в целях обеспечения исполнения международно-правового обязательства  в пределах национальной территории. В этой связи говорят о «материальной  трансформации» (В. Оутрата, Е. Т. Усенко).

Например, в  связи с подписанием Российской Федерацией 17 марта 1992 г. Конвенции  о трансграничном воздействии промышленных аварий Правительство России издало специальное постановление от 4 ноября 1993 г. № 1118 «О принятии Конвенции о  трансграничном воздействии промышленных аварий», содержащее перечень действий компетентных государственных органов  по реализации участия Российской Федерации  в названной Конвенции, в том  числе устанавливающее обязанность  МИД России уведомить депозитария  о принятии Конвенции Правительством России, возлагающее организацию  выполнения обязательств российской стороны, вытекающих из Конвенции, на Государственный  комитет по охране окружающей среды, а выполнение функции по оповещению и действиям при ликвидации последствий  промышленных аварий - на Министерство Российской Федерации по делам гражданской  обороны, чрезвычайных ситуаций и ликвидации последствий стихийных бедствий (МЧС России).

К настоящему времени в законодательстве многих государств складывается определенный разряд актов, призванных обеспечивать осуществление связывающих их международных  договоров. В судебной практике некоторых  стран нередко возникают дела по установлению конституционности  подобных актов, издаваемых в связи  с действием соглашений. Например, Конституционный суд Италии в 1979 и 1987 гг. принимал решения по результатам  рассмотрения конституционности национальных законов об осуществлении договоров. В 1990 г. высшая судебная инстанция Перу признала противоречащими Конституции два правительственных декрета, в соответствии с которыми в 1989 г. были заключены соглашения о рыболовстве с СССР.

Как видно, процессы, происходящие в сфере внутренней юрисдикции государства при реализации им своих юридических обязательств и следовании положениям международного договора или обычая, включают в  себя санкционирование действия международного договора внутри государства его  норм и всестороннее их обеспечение, в том числе путем установления всех необходимых мер властного  характера. Надо отметить, что авторы, предлагающие иную терминологию для  обозначения данных процессов (например, выражение «национально-правовая имплементация» - Р. А. Мюллерсон. Э, М. Аметистов, в известной мере и А. С, Гавердовский), вкладывают в содержание практически все то, что указано выше. При этом характерно, что, скажем, Р. А. Мюллерсон вслед за X. Трипелем (указывавшим, что международное право для выполнения своих задач «постоянно должно обращаться за помощью к внутреннему праву, без чего оно во многих отношениях бессильно») в свою очередь использует конструкцию «помощи национального права» международному, под которой трудно понимать что-либо иное, кроме как обращение государства к перечисленным и иным мерам, обусловленным властным усмотрением в зависимости от фактических обстоятельств. Таким образом, речь идет о явлении, именуемом по-разному, но имеющем одно содержание. В этой связи подчеркнем, что в основе как взаимодействия международного и национального права в целом, так и юридических форм их согласования лежит воля государства. Именно она является правообразующим фактором и в той, и в другой системах, способствуя к тому же и установлению взаимных отношений между ними.