Консерватизм в западной политической мысли

 

Введение

 

С крахом однопартийной системы  в 1991 году и советского режима в 1993, народ России избавился от диктата  идеологии марксизма-ленинизма над  обществом. Конституция Российской Федерации, принятая в 1993 году, утвердила  «незыблемость демократической  основы» власти и провозгласила  стремление к правовому государству  и гражданскому обществу.

Вместе с тем, с исчезновением  Коммунистической партии, как «направляющей  силы общества», задававшей определённые идеологические тенденции, в стране возник своеобразный идеологический вакуум, обусловленный низкой политической грамотностью и отсутствием правового  сознания широких слоёв населения.

На протяжении 1990-х годов  этот вакуум политической жизни пытались восполнить различные группировки  самого разного толка, по данным из свободных источников, в период с 1993 по 1999 год в стране существовало около двухсот официально зарегистрированных партий федерального и местного уровней  численностью от нескольких десятков до нескольких тысяч человек. При  этом, экономическая ситуация в стране и резко упавший уровень социального  развития не способствовали формированию гражданского общества и правового  сознания.

Создание жизнеспособного  рынка услуг и общая стабилизация экономики в первой декаде XXI в. вернуло внимание общества к нерешённой проблеме цивилизационно-идеологической идентичности России в современном мире. Отказ от перехода в коммунистическую формацию вкупе с отсутствием идеологической оценки семидесяти четырёх лет советской системы привёл народ России на перепутье.

За годы существования  СССР традиционные ценности русского народа были либо забыты, либо претерпели значительную метаморфозу, сливаясь с  коммунистической идеологией, что ныне делает их совершенно неактуальными  в рамках строительства правового  государства западноевропейского  образца.

В этих условиях идеология  консерватизма актуальна в двух проекциях. В первой, это идеология, провозглашающая свободу рынка  и экономической деятельности, представители  которой на практике выступают за ограничение вмешательства государства  в экономику, налоговые послабления  и, соответственно, сокращение расходов государственной казны. Подобные меры актуальны при создании условий  экономического роста и политики повышения экономической грамотности  широких масс, что необходимо для  народа России после векового существования  в условиях социалистического государства  с необоснованно завышенными  расходами на социальный сектор и  жёстким государственным контролем  экономики.

Во второй, консерватизм предполагает эволюционное развитие государства  и общества, приверженность идеалам  и ценностям, проверенным временем, сохранение культурного наследия и  национальных традиций. Восстановление исторической русской государственности  требует осознания тысячелетнего  культурного багажа. Попытка построения «человека нового типа» и замена русской национально-культурной идентичности «многонациональным советским народом» нанесла непоправимый удар по русскому менталитету в целом. Это поднимает  вопрос русской национальной самоидентификации, и проистекающее из оной историческое правопреемство русского государства.

Провозглашённая политика модернизации, требует, прежде всего, модернизацию национального  самосознания и русского менталитета  в целом. Вместе с тем, эндогенно-экзогенный (т.е. основанный на заимствовании и  адаптации) характер модернизации ориентирует  общество на культивацию лучших черт народного характера, а государство  – на создание условий для безболезненной метаморфозы этих черт в соответствующие заявленным установкам. Общий характер политики модернизации, наиболее чётко прослеживаемый в Японии эпохи «революции Мэйдзи», неизбежно отсылает к опыту западной политической мысли в целом, и к консервативным началам этой мысли в частности.

Целью данного исследования является ознакомление с классическими  принципами консерватизма, их эволюцией  и возможностью их реализации в условиях политики XXI века.

Для этого, автором ставятся следующие задачи:

1. Проследить влияние  французской революции 1789 года  на развитие политической мысли  в Европе.

2. Ознакомиться с основополагающими  концепциями консерватизма, изложенными  его «отцами» Эдмундом Бёрком и Жоржем де Местром.

3. Рассмотреть особенности  консервативного режима Клеменса фон Меттерниха и неоконсервативных режимов XX в.

В первой главе своего исследования автор рассмотрит отзывы сторонников  «старого порядка» на французскую революцию 1789 года, даст ознакомиться с различными точками зрения, представленными  в историографии, сделает вывод  о влиянии французской революции  на политическую мысль своей эпохи  и последующего столетия. Кроме того, будут представлены основополагающие принципы консерватизма, сформулированные классиками политической мысли XVIII в. Эдмундом Бёрком и Жозефом де Местром, а также будет пояснена их связь с революцией во Франции и её последствиями.

Во второй главе будет  сделан краткий обзор периода  правления австрийского рейхсканцлера  Клеменса фон Меттерниха, который отмечается в историографии как первый консервативный режим, а также будут отмечены вехи неоконсервативных политических проектов в XX в.

В данной работе автор опирается  на первоисточники затронутой тематики: сочинение Э. Бёрка (Берк Э. «Размышления о революции во Франции и заседаниях некоторых обществ в Лондоне, относящихся к этому событию». М.: изд. «Рудомино»,1993 г.), основополагающий труд Ж. де Местра «Рассуждение о Франции» (Местр, Ж. де «Рассуждения о Франции». Пер. с фр. Г.А. Абрамова, Т.В. Шмачкова. М.: РОССПЭН, 1997 г.), жизнеописание рейхсканцлера князя К. фон Меттерниха (Берглар П. «Клеменс фон Меттерних: лекарь революции, кучер Европы», М.: «Феникс», 1998 г.). Кроме того, в ознакомлении с основными идеями Ж. де Местра будут использованы труды профессионального историка профессора кафедры истории МГУ Е.Б. Мирзоева (Мирзоев, Е. Б. «Легитимистская доктрина Жозефа де Местра и консерватизм в России». М.: изд-во Московского государственного университета, 2008 г.). В описании французской революции и её последствий автор фокусируется на трудах доктора исторических наук профессора Института всеобщей истории РАН А.В. Чудинова, которые, по мнению автора, не являясь в сущности «компромиссной» оценкой события, создают наиболее целостную картину произошедшего (Чудинов А.В. «Размышления англичан о Французской революции: Э.Берк, Дж. Макинтош, У. Годвин». М.: 1996 г.). При рассмотрении премьерских сроков Маргарет Тэтчер будет представлена монография С.П. Перегудова (Перегудов С.П. «Тэтчер и «тэтчеризм», М.: «Наука», 1996 г.).

В биографических описаниях  отдаётся предпочтение порталу «Хронос» (http://www.hrono.ru/), как наиболее масштабному и объёмному открытому биографическому источнику по отечественной и зарубежной истории в русской секции Интернета.

В исследовании применяются  методы анализа обозначенных первоисточников, проведение аналогий между ними, синтез отдельных блоков информации.

Данная работа рекомендуется  при изучении консерватизма студентами высшей школы, а также может быть полезна широкому кругу лиц, интересующихся историй политических учений в целом.

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава I. Зарождение консерватизма в европейской политической мысли

1.1 Французская  революция и её влияние на  политическую мысль Западной  Европы.

 

Французская революция 1789 года была далеко не первым примером насильственного  смещения власти в Европе Нового времени. Французской революции также  не принадлежит первенство в установлении республики. Все эти этапы за полтора  века до 14 июля 1789 года прошла Англия.

Однако, именно революция 1789 года во Франции – сильнейшей на тот момент державе мира предопределила политику европейских государств на весь XIX в., открыв дорогу во власть Наполеону Бонапарту.

Насильственная смена  власти в великой державе, политика которой имела определяющее стратегическое значение на ход истории, дала толчок, а также пищу для размышлений  философам и правоведам своей  эпохи.

Наиболее громкий отклик французская революция нашла  у своего давнего геополитического соперника – Великобритании. «Владычица морей», пройдя через гражданскую  войну, период республиканской диктатуры  и реставрацию монархии к тому времени полностью стабилизировала  установившуюся после «Славной революции» 1688 политическую систему (в т.ч. и окончательную реставрацию монархии с принятием Акта о престолонаследии). И хотя британским политикам было выгодно ослабление своего главного конкурента, они с опаской наблюдали за распространяющимися революционными идеями и новым революционным порядком.

Английский парламентарий  Эдмунд Бёрк писал о свершившейся во Франции революции: «…я всем сердцем желаю, чтобы Франция была оживлена духом разумной свободы, но должен ли я сегодня поздравлять эту страну с освобождением только потому, что абстрактно свобода может быть отнесена к благу для человечества? Должен ли я всерьез поздравлять безумца, который бежал из-под защиты сумасшедшего дома и благотворного мрака своей палаты только потому, что он вновь получил возможность пользоваться светом и свободой? Должен ли я поздравлять убийцу или разбойника с большой дороги, разбившего оковы тюрьмы, с обретением им своих естественных прав?¹»

Как видно из этой цитаты, консервативная английская аристократия, высоко ценившая идеалы «Славной революции» в собственной стране, была скептически  настроена к насильственной смене  абстрактного устоявшегося порядка, предпочитая  его абстрактной же свободе. Это  подтверждает и сам Бёрк, когда пишет, в дальнейшем, о роли «Славной революции» 1688 года в закреплении английских традиционных устоев, гарантированных ещё «Великой Хартией Вольностей» короля Иоанна Безземельного, изданной в 1215 г. И положившей начало законодательному ограничению королевской власти в Англии².

Бёрком критиковался как принцип «Свободы, Равенства и Братства», возведённый французскими революционерами в национальный девиз, так и в целом эгалитарный характер новой власти. Не провозглашая себя сторонником исключительно наследственного характера передачи власти, Бёрк решительно заявляет о невозможности «управлять государством по случаю».

Он замечает: «Государство никоим образом не должно угнетать этот класс людей (имеются ввиду лица, занятые ручным трудом – прим. авт.); но если такие, как они, индивидуально или коллективно, начнут управлять государством, оно будет испытывать серьезные трудности. Вы думаете, что таким образом боретесь с предрассудками, на самом деле вы воюете с природой. […] Горе стране, которая бросается в другую крайность, считая, что для управления достаточно низкого образования, узости взглядов и привычки к ручному труду³».

Как и многие консерваторы впоследствии, Бёрк верил в возможность меритократии, т.е. власти наиболее способных людей, не противопоставляя её, при этом, аристократии. «Путь от неизвестности к уважению и власти не должен быть лёгким», утверждает парламентарий, по мнению которого критерием достоинства также является добродетель, «которая всегда проявляется в трудностях и постоянстве⁴».

Оппонентом Э. Бёрка был Томас Пэйн – «крёстный отец» Американской революции, бывший британский чиновник, бежавший в Соединённые Штаты от преследований по обвинению в коррупции.

Что примечательно, Пэйн был критиком английской политической системы в целом. Его брошюра «Права человека» (в которой впервые был использован этот термин) была посвящена описанию многочисленных недостатков английской политической системы, с которыми Пэйн столкнулся на службе у Британской Короны.

Если Бёрк, защищая «старый порядок» во Франции, является апологетом английской «Славной революции» 1688 года, то по Пэйн последовательно критикует это событие английской истории, видя в её итогах отъём у последующих поколений британцев права избирать себе верховную власть⁵.

Помимо этого, Пэйн, являясь республиканцем, осуждает суверенитет монарха над народом (также называя причиной установления такового в Великобритании «Славную революцию»), приводя в пример принятую 3 сентября 1791 года конституцию Франции.

Пэйн писал: «Французская конституция гласит, что во избежание коррупции представителей нации ни один член национального собрания не будет чиновником правительства, состоять на государственной службе или получать государственную пенсию. Французская конституция гласит, что право объявлять войну и заключать мир принадлежит нации. Кому еще оно должно принадлежать, если не тем, кому приходится оплачивать военные расходы? […] Французская конституция гласит: все титулы отменяются и, стало быть, весь этот класс сомнительного происхождения, который в одних странах называют «аристократией», а в других - дворянством, упраздняется, и пэр возводится в сан человека. […] Революция принизила карлика, чтобы возвысить человека»⁶.

Из этого отрывка ясно, что Пэйн, с одной стороны, не подвергает прямой критике утверждения Бёрка, но, в то же время, отмечает те стороны французской конституции, которых не освещал Бёрк. При этом Пэйн прямо оппонирует Бёрку, когда превозносит народный суверенитет Франции в укор королевскому суверенитету Великобритании, закреплённому «Славной революцией».

Важнейшим моментом французской  конституции Пэйн называет разделение властей в том виде, в котором оно существовало в период между принятием конституции и созданием конвента (с 3 сентября 1791 по 21 сентября 1792 гг.). Пэйн отмечает: «Французская конституция ставит законодательную власть выше исполнительной; закон выше короля: La Loi, Le Roi (дослов. «Закон, Царь», что можно трактовать как последовательность – прим. авт.). Это также в порядке вещей, ибо, прежде чем исполнять законы, нужно, чтобы они существовали⁷».