Образование государства
Среди полисов Древней Эллады Спарта занимает
особое место. Её общественная система
и политический режим уникальны и даже
загадочны. До сих пор не выяснены причины
и обстоятельства формирования здесь
специфических устоев общества, его весьма
своеобразных традиций.
Название государства произошло от города,
основанного в Х в. До н.э. на левом берегу
реки Ефрот. Во внешних сношениях Спарту
называли Лакедемон. Судя по всему, архаическую
эпоху, до начала VII до н.э. спартанская
община находилась в стадии военной демократии
и развивалась, как и другие дорийские
племенные образования. В каждой из трёх
её фил были свои базилеи, народное
собрание, Совет старейшин.
Территория Спарты находилась
на юге полуострова Пелопоннес,
но постепенно спартанцы захватили
всю Лаконию. Коренное население, ахейцы,
оказалось под властью спартанцев. Верхушка
местных жителей нашла общий язык с родовой
знатью спартанцев, вошла в общину победителей.
Завоевание Лаконии сопровождалось массовым
грабежом коренного населения. Это ускорило
разложение общинного строя спартанцев,
а появление частной собственности на
землю и рабов содействовало процессу
классообразования. Косвенно формирование
государства подтвержается тем, что деление
жителей по родам, филам постепенно заменяется
территориальным. Появилось 5 областей.
Спартанские деревни из резиденции родовых
общин превратились в подобие мелких административных
центров.
Разбогатевшая знать, верхушка
спартанцев и ахейцев превращалась
в господствующее сословие, приобретая
всё новое имущество – в
виде, земли, скота, денег. Развитие
товарно-денежных отношений создавало
почву для эксплуатации и закабаления
общинников. Процесс классообразования
и формирования государства здесь почти
не отличался от процессов, подобных тем,
что мели место в Афинах перед реформами
Солома. Но в Спарте всё осложнялось аграрным
перенаселением. В VII в. До н.э. нехватка
плодородных земель стала ощущаться особенно
заметно.
Начались войны за захват Мессении,
расположенной в центре полуострова. В
результате 2 мессейских войн под властью
Спарты оказалось весьма общирная территория
с многочисленным населением. Здесь проживало
200 тыс. рабов-илотов, 32 тыс. периэков. Спартанцев
– мужчин-воинов – было только 10 тыс. Воины,
грабёж порабощённого народа обогатили
знать Спарты, среди общины начались раздоры.
Аристократы начали игнорировать прежние
обычаи, традиции; факты беззакония, самоуправства
приняли широкие масштабы. Демос и аристократия
обособились и противостояли друг другу.
Межплеменной антагонизм усиливал социальную
напряжённость. Спартанская община была
на грани развала. Диагноз её состояния
определил легендарный Ликург: « Спарта
– это больное тело, поражённое всяческими
болезнями».
Спартанцы в Мессении поработили
население, большинство которого принадлежало
дорийскому народу; победители побеждённые
говорили на одном языке, имели одну религию.
Находясь в явном меньшинстве, окружении
огромной массы населения, которое люто
ненавидело поработителей, спартанцы
жили в вечном страхе, почти не снимали
военные доспехи, не расставались с оружием.
Доведённые до отчаяния рядовые спартанцы
могли пойти на крайние меры. Знать об
этом догадывалась и, вероятно, предвидела
опасность её физического истребления,
как это было в других полисах, при ранних
тираниях. Чрезвычайно сложная и опасная
обстановка вынудила её в начале VII в. До
н.э. провести серию радикальных преобразований.
По преданию, перепуганные правители
Спарты несколько раз обращались
за помощью и советом к мудрейшему
Ликургу, который состоял в
должности опекуна царя. Ликург
уже тогда считался знаменитым
учёным-законоведом, якобы был
лично знаком с Гомером, имел
славу способного государственного
деятеля и блестящего организатора.
Государственный строй
За время существования Спарты
её строй претерпел небольшие
перемены. До Ликурга была умеренная
демократия, а после сложилась
рабовладельческая олигархия. Созывалось
народное собрание, в котором
могли принимать участие граждане,
достигшие 30 лет. Формально народное
собрание (апелла) считалась главным органом
государства: принимало законы, избирало
должностных лиц. Однако после реформы
Ликуга оно утратило право самостоятельно
разрабатывать законы и даже потеряло
право законодательной инициативы. Выступать
в собрании могли только цари, эфоры, геронты.
Рядовым гражданам это возобновлялось.
Апелла могла принять или отклонить предлагаемые
ей законопроекты. Результаты определяли
назначенные «счётчики» на слух. Этот
способ подсчёта даже античные авторы
считали примитивным, он был выгоден правительству
и зачастую порождал злоупотребления.
Если собрание принимало неверное, с точки
зрения царей и геронтов решение, его разрешалось
распустить, а решение отменить. Принятые
собранием законы не разрешалось обнародовать.
Возможно, такая практика соответствовала
секретности управления.
Таким образом, народное собрание
в Спарте в течение нескольких
столетий играло пассивную роль.
Включение Спарты в политику
греческих государств, победы и
поражения имели своим следствием
оживление апеллы. В конце IV в. до н.э.
все важные решения стали приниматься
только народным собранием.
Более важное место в системе
государственных учреждений занимал
совет старейшин (герусия). Этот
реликт родового общества в
других полисах был упразднён
за ненадобностью ещё в стародавние
времена. В состав герусии народное
собрание избирало граждан не
моложе 60 лет из числа знатных
глав семей пожизненно. В неё
входили два царя и 28 геронтов.
Совет старейшин предварительно
обсуждал проекты законов и
решений. Герусия была главным
судом по государственным и
тяжким уголовным преступлениям.
По её требованию и настоянию
могли быть смещены цари. Геронты
никому не подчинялись и ни
перед кем не отчитывались.
По общему мнению, наибольшая
власть сосредоточивалась у эфоров
– коллегии из 5 человек, - ежегодно
избираемой народным собранием
по рекомендации герусии. Эфором
мог стать любой спартанец.
Именем первого эфора назывался
год. Коллегия эфоров фактически
обладала высшей властью в
стране, вплоть до права суда
над царями и членами совета
старейшин. Эфоры ведали всеми
вопросами внутренней и внешней
политики, казной. Практически они
были неподотчётны даже геронтам.
Эфоры следили за воспитанием
подрастающего поколения в агелах,
наблюдали за поведением, нравственностью
спартанцев дома, во время сесситий, а
в гимназиях, присутствовали на военных
занятиях, при атлетической подготовке.
Они имели своих платных и добровольных
осведомителей. Им подчинялись начальники
посёлков периэков – гармосты, в их непосредственном
подчинении имелись вооруженные отряды
– пешие и конные, был даже особый корпус
из трёхсот всадников. Роль постоянных
чиновников выполняли агатурги.
Эфоры руководили избиением и
убийствами илотов, т.е. осуществляли
функции слежки и террора над
закабаленным народом. Власть
эфоров мало чем отличалась
от тирании, так как они распологали
полной возможностью осуществлять контроль
и вмешиваться абсолютно во все сферы
общественной и государственной жизни.
Аристотель заметил, что бедность
эфоров сделала их весьма падкими
на подкуп, что вело к злоупотреблениям.
Тот же Аристотель сообщал,
что эфоры поддерживали интриги
и распри между царями, в случае
отсутствия мужского потомства
сами подыскивали царю новую
супругу. Раз в 8 лет эфоры
занимались астрологией. Если
расположение звёзд им казалось
неблагоприятным, тем более зловещим,
эфоры начинали процессы против
неугодных царей и добивались
их смещения.
Эфоры председательствовали на
заседаниях совета старейшин,
особенно в тех случаях, когда
герусия становилась верховным
судом. Они могли привлечь к
суду геронтов, царей, наложить
на них штраф, в их полномочия
входил разбор жалоб и исков
по имущественным спорам граждан.
Эфоры узурпировали власть в
Спарте не сразу, в начальный
период их миссия была скромнее:
наблюдать за действием царей,
ограничивать их влияние на
государственные дела. Со временем
эфоры стали обладать необъятной
властью, оттеснив царей и совет
старейшин. Среди учёных нет
единого мнения о причинах
возвышения власти эфората.
В Спарте имелась царская власть,
причём царей было двое. Это
принято объяснять результатом
объединения верхушки знати ахейцев
и дорийцев. Власть цари передавали
по наследству по мужской линии.
Они имели большие поместья, но
были обязаны посещать совместные
трапезы спартанцев. Раз в девять
лет они проходили религиозные
испытания. В мирное время
цари исполняли функции жрецов,
занимались гаданием, рассматривали
судебные дела по вопросам
брачно-семейного права, наследования,
усыновления.
Власть царя во время военных
походов, когда он объявлялся
командующим, была абсолютной. Однако
и здесь эфоры наблюдали за
действиями царей, руководили
дележом военной добычи. Усмотрев
просчёты в командовании или
другие упущения по службе, эфоры
могли привлечь царя к судебной
ответственности. Каждый месяц
цари давали клятву эфорам
и геронтам соблюдать законы
и обычаи страны. Создаётся впечатление,
что царская власть была своего
рода прикрытием, диктатуры эфоров.
Возможно и другое: демос не
доверял знати, бдительно следил
за тем, чтобы цари не повернули
государство к всевластию аристократии.
Сама организация управления, её
методы строились на правилах
скрытности, боязни утраты военных
сведений, процветала шпиономания,
взаимная подозрительность. Спарта
в отличие от Афин была закрытым
государством. Даже купцам запрещалось
завозить в эту страну свои
товары. Приезд посла требовал
сложных предварительных согласований.
Часть учёных изоляционистскую
политику Спарты объясняют стремлением
правителей уберечь, оградить
своих граждан от разлагающего
и тлетворного, по их мнению,
влияния чужых нравов, сохранить
в чистоте обычаи и традиции
аборигенов. Но это лишь предположение.
Двойная царская власть, совет
старейшин, совместные трапезы
граждан уже в те времена
многими греками воспринимались
как случайно уцелевшие реликты
давно отживших форм общественной
жизни, как пережиток прошлого.
По форме организации власти,
общественному устройству Спарта
занимает особое место, в некотором
смысле аномальное среди древнегреческих
полисов. Низкий уровень техники,
крайне отсталая экономика, отягощённая
прочными пережитками родового
строя, постоянный страх перед
возможным восстанием илотов
и других групп обусловили
систему учреждений и институтов,
призванных сохранить, укрепить
единство гражданского коллектива,
солидарность «общины равных»,
корпус полноправных спартанцев.
По мнению Ю.А. Андреева, знаменитое
«спартанское восстание» представляло
собой мощное средство обработки
общественного мнения, что сказалось
на всём житейском укладе спартиатов,
повлияло на их культуру и
психологию. Оно дополнялось сознательным
изоляционизмом и насаждаемой
ксенофобией.
Общие понятия о форме государства
к Спарте трудно применить.
По внешним признакам формально
это монархия, так как во главе
государства два царя. Но так
как фактически власть принадлежит
эфорам и совету старейшин, то Спарта больше
подходит к разновидности античной олигархии,
даже аристократии.
Создав препятствия к развитию
товарно-денежных отношений среди
спартанцев, проводя политику полной
изоляции от внешнего мира, правящее
сословие заботилось только о
военном деле и абсолютном
послушании граждан. Экономическое
развитие сдерживалось тем, что
из «общины равных» были исключены
торговцы и ремесленники. Многое
из внутренней жизни Спарты
оставалось загадкой даже для
ближайших соседей.
Закостенелая, архаическая власть
Спарты, её отсталый политический
строй имели своим следствием
экономический и культурный упадок,
духовное вырождение народа. В
истории Спарты не было знаменитых
учёных, скульпторов, писателей.
Прославились только полководцы.
Показательно и другое. Каждая
новая военная победа Спарты
ослабляла её основы, умножала
число вдов и сирот. Победа
Спарты подрывали демократические
режимы других греческих полисов.
На этом основании Спарту в
V – IV вв. до н.э можно считать замкнутым
милитаристским государством, большой
казармой, в которой процветали полицейские
порядки, существовала всепроникающая
система надзора над гражданами, а главным
методом господства над угнетёнными илотами
был террор, античный геноцид. Спарта была
оплотом реакции, прибежищем врагов демократии
Эллады. Знаменитый историк Фукидид, посетивший
Спарту в последней четверти V в. До н. э.,
вынес безотрадное впечатление. На фоне
роскоши и величия афинского зодчества
века Перикла Спарта могла показаться
невзрачным провинциальным посёлком.
Деградация и гибель Спарты явились закономерным
явлением.